была визитная карточка председателя правления банка «Ингрия» Бориса Михайловича Гуревича.
Визитку увидел и Диденко.
— О как! — удивился он.
Кудеяров перевернул визитку, и оба они увидели, что там что-то написано от руки.
— Какой-то электронный адрес, — догадался Юрий Юрьевич.
— Это адрес официального сайта службы судебных приставов, — объяснил Павел.
— У Алечки, вероятно, были долги, а приставы, разумеется, ее доставали.
— Возможно, но мне кажется, что она искала там другую информацию.
— Какую?
— На этом сайте проще всего узнать, когда и за что был осужден тот или иной человек. Например, она хотела выяснить все про вас. Ведь вы не говорили ей, что были под судом и следствием…
— Да я ото всех это скрываю. Вы, разумеется, легко это узнали: кнопку нажали, и вся информация про меня у вас. Но Але-то это зачем? — удивился Диденко.
— Теперь она вряд ли нам это скажет. Возможно, хотела вас шантажировать — не знаю. Был бы здесь ее компьютер, можно было бы попробовать разобраться. А с чужого — не знаю, получится ли. К тому же у Черноудовой могло быть несколько адресов. Вы были здесь во время обыска — чистый лист бумаги лежал здесь или его забыли те, кто осматривал место преступления?
— Кажется, лежал, — вспомнил Юрий Юрьевич, — а еще, кажется, была и ручка шариковая или гелевая, но теперь ее не видно.
— Вам ничего не показалось тогда странным? Вспомните, как это произошло? Как вы узнали об убийстве?
— Утром мы с Наташей только поднялись, как кто-то с дороги включил переговорное устройство. Мне, разумеется, пришлось спуститься, потому что поговорить можно только с первого этажа, там же и монитор с камеры, что над воротами. Смотрю в монитор: женщина там не в себе явно. «Кто?» — спрашиваю. Отвечает, что это Люба Гуревич. Я, разумеется, говорю, что Наташа освободится минут через пятнадцать. Но она чего-то там кричит, едва ли не плача, и рукой на дом Алечки показывает. И чего-то там про убийство. Потом все втроем побежали туда… то есть сюда, разумеется. Вошли и увидели, что Алечка возле стойки лежит с кинжалом в груди. Наташке моей сразу плохо стало, а Люба вдруг успокоилась. Стала вдруг подозрительно спокойной. Я позвонил в дежурную службу, сообщил. Очень скоро приехал местный участковый и начал все рассматривать. Он еще сказал, что мы все следы затоптали… А потом понаехали все остальные. Эдик Дробышев прибежал и слезы пускал, и я тогда подумал, что за мужик: кто она тебе, чтобы так убиваться.
Диденко замолчал. Кудеяров тоже хранил молчание. Павел осматривал помещение.
— Еще вопросы будут? — спросил Юрий Юрьевич. — Я могу идти?
Кудеяров кивнул и сам направился к выходу, но перед тем, как открыть дверь, спросил:
— Наташа ведь тоже была понятой?
Диденко кивнул и признался:
— И это самое ужасное, потому что она, конечно, видела труп нашей не просто соседки, а хорошей подруги. Моя жена и без того впечатлительная, белая вся стояла, потом дома успокоительное принимала. Мы, когда познакомились, я сразу понял, какая она утонченная и ранимая.
— Если не секрет, как познакомились?
— В Хургаде в одном отеле жили, на одном этаже. Она одна, я тоже один приехал. Когда поехали к пирамидам, то я сел в автобусе рядом с ней, разговорились, и я понял, какой она приятный собеседник. Но тогда у нас ничего не было. Потом она пригнала мне свой «Вел Сатис», я специально с ремонтом тянул. Созванивались, потом пригласил ее в итальянский ресторан. И вот с того времени не расстаемся.
— Счастливые люди, — оценил Павел, — завидую вашему счастью.
Карсавин встретил Павла с распростертыми объятиями — так, словно они не расстались этим утром, а не виделись несколько дней.
— Не помешаю? — осторожно поинтересовался Кудеяров.
— Как раз наоборот, — продолжал радоваться Иван Андреевич, — с утра подготовил письменный стол, уже, можно сказать, сел за работу, но смотрю то налево, то направо, то есть то на компьютер, то на бутылочку пивка.
— Тогда не буду мешать — задам один вопросик и сразу уйду. А случайно не знаете, общалась ли Черноудова с Борисом Гуревичем?
— Вы что, — перешел на шепот писатель, — думаете, что она и его охмурила?
— Да и Люба хотела зачем-то со мной встретиться.
— Значит, все-таки она и его на крючок подцепила. Ладно, меня за губу из подводного мира — я все-таки пьяница и развратник. А Борюсика-то за что? Моралиста нашего.
За спиной Ивана Андреевича где-то в глубине зазвучала мелодия мобильника. Карсавин бросился к телефону, и тут же прозвучал его удивленный голос:
— Надо же — богатой будет! Только что о ней говорили, и вот она сама легка на помине.
И тут же ответил на вызов:
— Привет, красотка… А с чего ты взяла, что он здесь? Хорошо, передаю.
Иван Андреевич протянул аппарат Павлу.
— Я слушаю, — сказал Кудеяров.
— Я охранника на КПП просила, чтобы он мне сообщил, когда вы приедете. Он позвонил, а я сидела и ждала, когда вы мимо меня проскочите… Я сейчас прибегу…
Это было произнесено так быстро, что Кудеяров не успел ничего сказать.
Писатель, узнав, что сейчас появится жена банкира, поспешил удалиться в свой кабинет, а Кудеяров вышел во двор, чтобы встретить Любу. Открыл калитку и увидел ее, спешащую, в наброшенной наскоро и незастегнутой норковой шубке.
Женщина подбежала и выдохнула:
— Уф! Что творится-то! Еще одну убили.
— Откуда знаете?
— Из местного чата, — начала делиться Люба. — Первое сообщение аж в пять утра. А потом как посыпалось… Один ее бывший ученик написал, что она преподавала биологию, а потом решила совместить с историей… И как-то на уроке о Второй мировой войне сообщила ученикам, что за семь лет войны погибло более пятидесяти миллионов человек, а еще больше погибло животных и птиц… Но я не за этим пришла.
Она зашла в дом и поинтересовалась негромко:
— Ваня спит?
— С самого утра за письменным столом, — соврал Кудеяров.
— Ну и слава богу, — обрадовалась гостья и перекрестилась, — а то он в последнее время с какими-то мрачными мыслями ходит и еще пьет при этом. То есть выпивает постоянно. Мы тут все за него переживаем.
— А ко мне-то вы зачем пришли?
— Я поводу нашей Али хотела поговорить, а то, что учительницу убили, просто совпало. А может, и не совпало, но это вам, следственным органам, разбираться. Но я про Алю. Вот что: она ко мне подходила как-то еще летом, а может в сентябре, и спросила, как можно связаться с моим мужем на предмет одной финансовой операции. Мы-то ей свою собачку оставляли постоянно, когда уезжали куда-нибудь — в отпуск, например. Так что Боря