соглашалась, то отказывалась…
— Выходит, не один раз звал?
— А кто их молодых знает? Но вы адрес запишите, а то мне на вызов сейчас ехать. А если нужен номер телефон парня, то диспетчеру позвоните, он должен знать.
Францев записал адрес, и пожилой таксист уехал. Николай посмотрел на второго.
— Вы не хотите что-то добавить?
— Чего добавлять, я с этим Сашей мало общался. Он, даже когда на стоянке рядом стоим, ничем не интересуется, не компанейский какой-то. Сидит, музыку в наушниках слушает и вдаль смотрит. А что касается его девушки, то жалко парня было. Не скажу, что она шадолба конченая была, чего уж так про мертвых… Симпатичная, конечно, не отрицаю, но рыскалка.
— В каком смысле?
— В смысле того, что рыскала, где бы получше пристроиться. Я ее как-то из «Вертолета» до дому подвозил, она все время по телефону трещала, а потом удивилась, когда узнала, что с нее двести рублей. Сашок-то ее забесплатно возил.
— О чем она тогда говорила в машине по телефону?
— А я помню?! Это ж когда было… Хотя… Она сказала, что собирается с какой-то подругой в баню сходить. Я еще подкатить попробовал, спросил: «Симпатичная ли подруга, а то и я мог бы присоединиться?» Типа того, что она с Сашей пойдет, а я с ее подругой. Так она так скривилась, будто я жаба какая…
На этом общение с таксистами закончилось, Францев продолжил свой путь к «Пятерочке». На крыльце перед входом стояли немолодые женщины и что-то обсуждали. Николай хотел обогнуть их, но самая активная остановила его:
— Куда это милиция смотрит, опять убийства пошли?! На улицу страшно выходить.
Бабку звали Сидорова: ни имени, ни отчества Францев вспомнить не мог — знал только, что на нее недавно жаловались жильцы одного из домов: по их утверждению, она царапает гвоздем двери и крылья, по ее мнению, неправильно припаркованных автомобилей.
— Ну что молчишь, участковый?! — поторопила бабка.
Николай взял ее под руку и отвел в сторону на несколько шагов. Потом наклонился и шепнул:
— Открою вам, гражданка Сидорова, служебную тайну. Меня начальство просило об этом молчать, чтобы не было паники. Но вы всем своим видом внушаете доверие, а потому скажу, но сами понимаете: никто не должен знать. Убивают не всех, а только тех, кто царапает чужие автомобили. Представляете, что будет с жителями, если они это узнают: никто тогда из дома носа не высунет.
— Правда, что ли? — прошептала бабка.
Францев многозначительно кивнул и таким же шепотом объяснил:
— Это у них флешмоб такой! Стрим, одним словом.
— Что? — еще больше испугалась Сидорова.
— Соревнование такое, кто больше всех убьет царапальшиков. Учительница вот попала под раздачу, кто-то якобы видел, что она стояла возле синего «Шевроле», а там потом царапину обнаружили… Вот и лишилась жизни училка, скорее всего, ни за что…
— Какая машина, вы говорите? Синяя? Ой! И чего мне теперь делать?
— Домой идти! Запереть дверь на крепкие запоры и никому не отворять, кем бы ни представился пришедший. Они же киллеры хитрые, могут сказать, что пенсию принесли или посылку от «АлиЭкспресс».
Старуха поспешила домой, а участковый продолжил свой путь.
Глава одиннадцатая
Шлагбаум начал подниматься, но вдруг замер, словно передумал, подергался немного и опустился. Павел терпеливо ждал, когда шлагбаум заработает, но тут из будки вышел охранник в униформе и быстрым шагом приблизился к «Ауди» Кудеярова.
— Простите, — сказал он, — но одна дама просила меня передать, что она хочет увидеться с вами.
На мгновение Павлу показалась, что это Марина, которая прилетела все-таки, а теперь дожидается его в своем доме, ну тут же он понял, что это невозможно.
— Что за дама?
— Из местного высшего общества, — проявил осведомленность парень, — жена банкира Гуревича.
Павел достал телефон, чтобы позвонить Любе, но охранник тут же поспешил опередить его:
— Не надо ей звонить: она просила передать, чтобы вы готовы были встретиться с ней.
Это было совсем непонятно. У Любы есть номер Кудеярова, и она могла бы позвонить в любое время, а не устраивать тайны мадридского двора. Смешно, конечно: дама из высшего общества — без малого тридцать лет назад Люба танцевала у шеста, а потом ее выиграл в карты Панютин[8]. Но это со слов самого Леонида Владимировича, а, скорее всего, ему ее просто подарили за какие-нибудь оказанные финансовые услуги в качестве бонуса. Их связь длилась несколько лет, но потом Панютин стал тяготиться слишком импульсивной любовницей и сплавил ее своему заместителю Борису Гуревичу, влюбленному в Любу. А вообще, если разобраться — действительно, мадридский двор. Павел подумал так, когда проехал под шлагбаумом, но потом отмахнулся от этой мысли, потому что будь у госпожи Гуревич веские причины для встречи, она сама примчалась бы к нему, прикрытая телохранителями мужа.
Он свернул в сторону дома Диденко, остановился у ворот. Вышел и нажал кнопку переговорного устройства. И почти сразу отозвался вежливый голос Наташи.
— Здравствуйте, Павел Сергеевич, вы что-то забыли у меня вчера спросить?
— А я не к вам: вы рассказали все, что знали. Я к Юрию Юрьевичу.
— А с чего вы взяли, что он дома?
— По следам протектора. Он приехал вчера, а сегодня пока еще не выезжал со двора.
— Надо же! — с удивлением восхитилась Наташа. — Вы и в самом деле хороший сыщик. Сейчас я открою вам дверь.
— Не надо открывать. Я хочу, чтобы он вышел с ключом от дома вашей соседки.
— А с чего вы взяли, что ключ от ее дома у нас?
— Но вы же сами сказали, что я хороший сыщик.
Он вернулся в машину и ждал почти четверть часа. Наконец появился Диденко.
— Простите, что заставил ждать, — начал извиняться он, — просто вчера надолго задержался на работе, вернулся поздно, а сегодня решил и вовсе остаться дома.
— В какое время вернулись вчера: точно не помните?
— Где-то около часа, — ответил Юрий Юрьевич, — может, пораньше чуток: я на часы не смотрел. Посидели с женой немного, выпили по рюмочке коньячка, а потом сразу спать… И я сразу вырубился. В последнее время очень крепко сплю. Закрываю глаза и уже до утра.
— В Ветрогорск, случаем, не заезжали?
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— Да так просто. Работа у меня такая: вопросы задавать.
Они зашли на участок убитой соседки. Кудеяров начал осматривать территорию: три пустых вольера для собак, невысокие туи и занесенные снежком грядки.
— Она сама клумбы делала? — удивился Павел. — Уж очень профессиональная работа.
— Да это Наташка моя все здесь сделала, — объяснил Диденко, — она сама не своя до этих цветочков.