Читать интересную книгу Алтай – Гималаи - Рерих Николай Константинович

22 сентября

Ясное утро. По сторонам дороги целые изгороди из терновника. Легкий путь. Впереди золотые пески, а за ними синие горы всех тонов с белыми шапочками раннего снега. Даже жарко. В миле от пути старый монастырь Сандолинг. Мы решили зайти, не там ли наш лама? Между сельских усадеб, через каменистые ручьи, через нагромождения, опасные для ног лошадей – поднялись. Ламы, бывшие при нас в монастыре, не понравились нам. Но за ними есть какая-то невидимка; кто-то много знающий и ведущий Сандолинг по пути будущего.

Ведь Сандолинг является конечным пунктом буддизма перед пустыней, и потому хотелось знать, какие знаки несет этот монастырь. Оказывается, в нем большой новый алтарь Майтрейи. Новое, сияющее крепкими красками изображение. Также имеется отличное изображение Дуккар. Приятно видеть богатое собрание знамен; писаны знамена в Ладаке. Среди них есть очень цветные с разнообразными, фантастическими сюжетами. Все отделаны в яркий шелк. Имеется хорошая библиотека. Настоятеля монастыря мы не видали. Также не нашли нашего ламу. Был и ушел еще рано утром по дороге к границе. Спешим найти его. Большое длинное селение. Еще один дом нашего Лун-по, но мы спешим дальше. Берега ручьев и склоны гор покрыты белоснежною содою. Синие, малиновые и коричневые наслоения гор показывают насыщенность металлами. Кажется почему-то, что и радий должен быть в этих благословенных и неиспользованных краях.

23 сентября

Пограничное место Панамик. Здесь кончается сфера <…>. Конечно, на картах граница показана через Каракорум, но на высотах никто границ не устанавливал, а люди считают, что это в Панамике. Конечно, «хлопоты» простираются иногда и дальше. За Панамиком, как следовало и ожидать, для нашего дальнейшего прохода «развалился мост». Чиновник «совершенно случайно» удостоверился в проходе нашего каравана. Таинственная починка пути встречалась нами и в других пограничных местах. И полицейский при этом отдавал честь и спрашивал паспорт. Все заботы о «драгоценном здоровье» нам уже знакомы.

Нам говорят, что в селении остановились два саиба из Яркенда. Не успели раскинуть палатки, как они идут к нам – это два шведских миссионера. Один из них болезненный Германсон. Они возвращаются в Стокгольм. Германсон говорит о трудных местах пути. О Китайском Туркестане он говорит без особого энтузиазма.

Против Панамика, за рекою, на фоне красной скалы прилепился монастырь красной секты. На красном фоне гор даже не видно подходов к монастырю. Точно спасаясь от врагов, монастырь взлетел и притаился на невидимом уступе. Далеко влево течет Нубра, а наш путь поворачивает вправо, почти упираясь в гряду скал. Так к вечеру подходим к подножию перевала Караул-Даван. Здесь фантастика горных нагромождений. Останавливаемся у самого начала крутого подъема.

Вечер кончается неожиданной встречей с мусульманином. Вот на границе пустыни разговор идет о Магомете, о домашней жизни Пророка, о его уважении к женщине. Разговор идет о движении ахмадиев,[172] о легендах, говорящих, что могила Христа находится в Шринагаре, а могила Марии – в Кашгаре. Опять о манускрипте об Иссе в Хемисе. Мусульмане особенно интересуются этой рукописью. Только бы она не была украдена.

Всходит луна и борется с освещением от костров. Наконец пришел лама. Чтобы миновать мост, его провели где-то через поток. В горах всегда так. Даже зная тридцать путей, все-таки не знаете тридцать первого. На перевал лама пойдет ночью, для него справляют фонарь и топор.

24 сентября

Караул-Даван хотя и ниже Кардонга, но нам показался труднее. Особенно свирепы груды огромных валунов при спуске. Какая гигантская работа должна была совершаться, чтобы отполировать и нагромоздить эти тяжелые груды. Около Террита был путь терновника, здесь же начался путь скелетов. Лошади, ослы, яки – во всех положениях, во всех стадиях разложения. Хорошо, что зловоние мало чувствуется в студеном воздухе. Многие остовы застыли в каком-то скачущем положении. Точно последняя скачка валькирий. Между валунами протискиваемся у скал. У Омар-хана пала лошадь. При переправе утонул баран. Неужели великий древний караванный путь вечно спотыкается об эти громады?

Из-за камня поднимается странная фигура в мохнатой яркендской шапке, меховой кафтан, с фонарем. Это лама переоделся яркендцем. Ночью луна скоро взошла, и лама благополучно перебрался через гребень перевала. В тот же день – неожиданное открытие. Оказывается, лама отлично говорит по-русски. Он даже знает многих наших друзей. Все это время нельзя было даже предположить такое его знание. Когда при нем говорили по-русски, ни один мускул не выдавал, что он понимает. В своих ответах ни разу он не показал знания сказанного нами по-русски. Еще раз становится ясным, как трудно оценить размеры знания лам. Только невежественность не понимает двадцатипятивековую организацию. К вечеру – ветер и снег. Слуги и караванщики решают прервать путь в четыре часа, хотя еще два часа можно идти смело. Делаем ненужную уступку и попадаем в полосу первого снега. Ночуем у мощного глетчера среди бесчисленных валунов. Пали еще две лошади.

25 сентября

Подход к перевалу Сассер, выше 17000 футов (~ 5200 м). Полная арктическая тишина. Глетчеры и снеговые пики – красивейшее место. Волны облаков перекатываются и открывают новые, бесконечно новые комбинации космического строительства. Широкие линии, весь орнамент и арабеск сброшен.

Люди делаются более сосредоточенными. Всюду трупы животных. Есть и человеческие могилы, и наши люди пытаются это скрыть от нас, точно это имеет значение. Омар-хан потерял еще двух коней. Начинается пурга. За ночь мы плотно занесены снегом. Вода в кувшинах замерзла. Рисовать невозможно, так быстро коченеют руки. Хорошо, что в Кашмире подбили палатки толстой тканью. Меховые сапоги очень пригодились.

Вам, молодым друзьям, напоминаю: запасайтесь одеждой и на жару, а главное – на холод. Холод наступает быстро и пронзительно. Всегда имейте под рукою аптечку – главное внимание зубы, простуда, желудок. Имейте бинты для порезов и ушибов. В нашем караване уже все это пригодилось. Всякое вино на высотах очень вредно. От головной боли – пирамидон. Не следует кушать много. Очень полезен тибетский чай. Это скорее горячий суп, и хорошо согревает, легок, питателен, а сода, в него входящая, сохраняет губы от болезненных трещин.

Не перекормите собак и лошадей. Иначе начнется кровотечение, и животное приходится приканчивать. Весь путь усеян следами крови. Следует проверить, были ли кони уже на высотах. Многие неиспытанные кони погибают немедленно. И стираются на трудных переходах все социальные различия, все остаются именно людьми, равно работающими, равно близкими к опасностям. Молодые друзья, вам нужно знать условия караванной жизни в пустынях, только на этих путях вы научитесь бороться со стихиями, где каждый неверный шаг – уже верная смерть. Там вы забудете числа дней и часы, там звезды заблестят вам небесными рунами. Основа всех учений – бесстрашие. Не в кисло-сладких летних пригородных лагерях, а на суровых высотах научитесь быстроте мысли и находчивости действий. Не только на лекциях в тепло натопленной аудитории, но на студеных глетчерах осознаете мощь работы материи, и вы поймете, что каждый конец есть только начало чего-то, еще более значительного и прекрасного.

Опять пронзительный вихрь. Пламя темнеет. Крылья палаток шумно трепещут, хотят летать.

26 сентября

Сассер-Даван встретил нас совсем сурово. Еще до рассвета началась колючая пурга. Подъем на Сассер. Эта гигантская морена вся покрылась леденеющим снегом. Торопились идти, ибо будет еще хуже. Весь путь отмечен многими трупами животных. Обледенелая тропинка по карнизу иногда совсем суживается, оставаясь только шириной для конского копыта. Кони сами идут. Шесть часов шли ледниками. У гегена[173] – кровотечение, он упал с лошади. Особенно опасно подыматься по полусферической поверхности шапки глетчера. Сабза, конь Юрия, страшно скользит по зеленоватому льду. Среди глетчеров на момент вспыхивает солнце. Все белое царство сияет невыносимым блеском. Прямо под нами открывается причудливое черное озерко в белых берегах; и опять все застилается беспросветною пургою. После ледников идем арктическими кряжами. Наконец, к удивлению, увидали пасущихся верблюдов. Они доходят до северного подножья Сассера и обменивают груз, перевозимый конями и яками через Сассер. Некоторые наши ладакцы, идущие впервые через перевалы, никогда не видали верблюдов и опасливо обходят эту долговязую диковинку. Кони храпят. Мой конюх Гурбан оборачивается и грозит кулаком, зловеще твердя: «Сассери, Сассери!»