Неподалеку стоял слабо мерцавший фонарь, давно не менявший лампу, которая горела на последнем издыхании. Угасая, пульсировала и корчилась в агонии, вспыхивала в последнем усилии, дрожа и взывая о помощи, которую никто не собирался предоставлять.
Понятно почему – Рождественский вечер. Каждый занят своими делами, не до лампочек. Тем более, что хозяйственные магазины закрыты на два дня, а запасных нет. Дома лампы можно заменить свечами. На улице свечи зажигать не имеет смысла – из-за маломощности. Что толку им стоять на верхотуре, светить себе под нос, когда нужно внизу о пеше-ходячих и машино-едущих заботиться.
Едва отдышавшись, Жюль порывисто притянул к себе подругу. Ее голова в ушастой шапочке легла на его грудь, руки обхватили за талию. Он обнял ее в ответ, и оба затихли.
Создалось впечатление, что они едва ушли от погони в стиле Индианы Джонса. Только там герой спасался бегством от живых преследователей: немцев, арабов, зверей и предателей. Или от неодушевленных: гигантского каменного шара, водной лавины, шальных и нацеленных пуль.
Здесь пришлось бежать от невидимого глазом: сначала от дурацкой детской песенки, потом от грохота, производимого собственными ногами. Своя вина? Но разве возможно бежать бесшумно? Даже на цыпочках не получилось бы. В связи со специальной конструкцией вокзалов – акустически чувствительной. Каждый шорох увеличивается под куполом потолка в сотни децибел, превращается в раскаты…
Ну, не стоит зацикливаться на непонятном. Они с Жаннет в порядке: спаслись, отдышались, вкусили радость победы. Готовы к новым приключениям!
Которые не замедлят заявить о себе, невесело догадался Жюльен, осматривая привокзальную площадь. Она представляла зрелище чуть менее пустынное, чем станционный зал, но ничуть не более радостное.
Зрелище не вселяло оптимизма – найти хоть какое-то средство для следующего марш-броска. Ни одной машины не стояло на парковке впереди, не проехало по дороге рядом. Кроме единственного, запоздалого, от того растерянного, рейсового автобуса, который промчался мимо, сломя голову и погасив номер. Видно, торопился домой – успеть к семейному ужину.
Справа Жюль увидел огни частных магазинчиков: булочной, овощного и кондитерского, которые слишком явно и слишком безнадежно были закрыты. На листках бумаги, прикрепленных к дверям, стояло что-то написанное от руки.
Подходить читать не требовалось, Жюль на расстоянии догадался. Сообщение для постоянных клиентов. Сегодня – короткий день, завтра и послезавтра – закрыты на Рождество, затем – снова «Добро пожаловать!». Стандартная записка. К случайным и транзитным гостям города отношения не имеющая.
Слева – тоже огни. И тоже у закрытого заведения. Бар под вывеской «Две Макаки» выглядел нарядно и оригинально. Видимо, факт раннего закрытия владелец решил смягчить юмористически оформленной витриной. Здесь изображался африканский тропический лес с атрибутами европейского Рождества.
Несоответствие и противопоставление летних и зимних атрибутов выглядело забавно, эффектно. Попугайчики в разноцветных перьях и дедморозовских шапках со свисавшими помпонами на головах. Гривастый, добродушный лев, несущий подмышкой елку детишкам. Зебра в шкуре не из черных полосок, а из разноцветных серпантинов.
И заглавные герои – две обезьяны, сидящие на перевязанных лентами коробках с подарками, чокающиеся рюмками с шампанским. Причем, рюмки очень ловко держали ногами, а руками обнимались. Две макаки – радостные, как сиамские близнецы после разделительной операции.
Почему-то от чужого веселья, по-звериному ненастоящего, Жюлю стало не по себе. Он даже обиделся на название. Показалось, это откровенный, насмешливый намек: две макаки – они с Жаннет. Две бездумные обезьяны, несчастливым случаем занесенные из отлично освещенного, густо населенного, празднично звучащего, выглядящего и пахнущего Парижа в сумеречные, безмолвные, безлюдные джунгли Дожона. Из которых не знают, как выбраться.
Вернее – не знает он. Подумалось устало: неужели придется провести вечер здесь? В необитаемом зале ожидания, на холодной лавке, замирая от каждого неопознанного шороха? Один обнадеживающий пункт, если его можно охарактеризовать таким осторожным словом: подобно тем макакам, они тоже выпьют шампанского.
Бутылка искристого, безалкогольного брюта лежит у Жюльена в рюкзаке. Безалкогольного – по причине Жаннет. Его будущая супруга в рот не берет напитки, в которых процентное содержание этилового спирта больше, чем в кефире. То есть – ноль до и после запятой, остальное – неважно.
Точно! Если дела и дальше пойдут не лучше, чем до того, они отпразднуют Рождество, не отходя от станции. Оккупируют пустующий вокзал, усядутся на пол возле батареи и выпьют по праздничной рюмке. В смысле – по пластиковому стаканчику.
А что? Хорошая идея. Жаннет точно понравится, она по натуре авантюристка…
27.
Только Жюль нашел лучик света в беспросветном положении, когда из-за угла послышался снежный скрип. Следом вышел человек – чудо! – и неторопливой, прихрамывающей походкой отправился с сторону приезжих.
Жюль немедленно отодвинул подругу от себя. Жаннет что-то недовольно пискнула и стала протирать глаза. Она что, даже у него на груди и стоя умудрилась задремать?
Но – не отвлекаться. Разбираться в качествах характера будущей попутчицы жизни нет времени. Человек на горизонте! Настоящий! Живой! На двух ногах и с сумкой магазина Монприз, которую Жюльен узнал по фирменному, темно-серому цвету. Он тоже частенько пользовался услугами данного супермаркета, недорогого и качественного.
Знакомая сумка, сама того не подозревая, согрела сердце чем-то родственным. Симпатию к ней Жюль перенес на ее обладателя. Это был неопределенного возраста мужчина, которому в темноте можно было дать не меньше пятидесяти пяти. В предпраздничный вечер он оделся бедновато и холодновато: в старомодную, китайского производства куртку с резинкой на поясе. От чего она собралась юбкой и приподнялась, позволяя ветру студить чувствительные части тела.
Куртка выглядела хлипкой не по сезону, к тому же неудобно укороченной. Мужчина не обращал внимания на причиняемые ею неудобства. Или привык. Или по другой причине. Он вообще походил на рассеянного чудака, забывшего про зиму: не замечал мороза, не поднимал воротник, не ежился от ветра, не торопил шаг. Шел в одном темпе, засунув левую руку в карман, в правой – без перчатки – нес сумку с покупками.
Человек «откуда-ни-возьмись» был, как нельзя, кстати. Его появление настолько обрадовало Жюля, что он затруднился бы членораздельно объяснить – чем именно. В голове возникли ассоциации с названиями передач, которые буквально соответствовали чудесному явлению: «Сейчас или никогда», «Встреча года», «Нашел тебя» ну и так далее вплоть до викторины «Счастливый случай».
Исключительный шанс, звездный час Жюля, если хочет получить информацию. Или чего-нибудь посущественнее…
Парень встал пошире на ногах, приготовившись загрести прохожего в сети. Вербальные – опутать словами, заставить рассказать, что знает. Если совсем повезет, и мужчина проявит добрую волю, Жюль напрямую попросит помощи – доехать до злополучного замка.
В том, что замок уже сейчас назвался в голове «злополучным», Жюль странности не заметил. Действительно: путешествие, которое предполагалось в этот час успешно завершиться, еще не достигло кульминационной точки. Интересно, чьи козни в том замешаны, бабушки-Метелицы, Синей Бороды или… все той же Стрикс?
Упоминание мифических персонажей, в том числе химеры, не испортило настроения. Жюль не любил зацикливаться на неприятностях, неизвестностях, недоразумениях. Про козни он себя для смеха спросил. Потому на ответ не стоит терять время и заострять внимание.
Все эти сказочные герои – явления нереального порядка, фантастического, мистического. К ним лучше с юмором относиться. Тем более – когда находишься не на их территории, не в полнейшей темноте. В сознании трезводумающего человека, подсвеченном подслеповатым фонарем по-соседству, им не место. Потому от сказки – в быль. Действовать!
Когда мужчина поравнялся, Жюль протянул в его сторону руку и слегка согнул спину. Вопрошающая поза. Визуально-психологический трюк: у прохожего не должно возникнуть сомнения, что обращаются именно к нему, именно с призывом о помощи. Не откажет же он просящему о милости в Сочельник. Это не по правилам слезливых рождественских голливудский историй с обязательным счастливым концом.
– Простите, месье, можно спросить? – спросил Жюль со всей возможной вежливостью плюс чуть-чуть заискивающей интонации.
Дабы человек отчетливо понял: молодые люди находятся в чрезвычайной ситуации, тонут в неизвестности, посылают сигнал SOS. Отказ или невнимание не принимается. Игнорирование призыва о помощи наказывается международными законами, вплоть до высшей меры. Какой? Каждая макака знает: запрет плавать в международных водах. Так что подумай, прежде чем не остановиться.