переправку в Казань отряда штабс-ротмистра Кузнецова и теперь тоже маялась без дела. Естественно, моя неугомонная сестренка тут же принялась подбивать меня на подвиги – махнуть за стены за добычей. Я, разумеется, отказывался, ссылаясь сперва на занятость Ди-Сы, а затем на блокировку несанкционированных порталов.
– Вот это – проблема, – вынуждена была признать мелкая. – Но можно же выйти из кремля ножками, а потом уже рвануть в астрал… Через ворота нас, конечно, никто не выпустит, – принялась задумчиво рассуждать она. – Однако если спрыгнуть со стены…
– Я тебе спрыгну! – строго приструнил Юльку я.
– На метле, конечно, не головой же вперед, – и не думала затихнуть мелкая. – Хотя тебе же ковер потребуется… – скривилась она. – Ковер труднее достать, чем метлу…
– С дуба Лукоморского рухнула? – припечатал я сестренку одним из любимых выражений Миланы. – Какой ковер, какая метла? Примут тебя за дезертира, собьют в полете – костей не соберешь!
– За дезертира? – насупилась мелкая – перспектива прослыть предательницей, похоже, напугала ее куда сильнее, чем опасность разбиться вдребезги.
– А как ты хотела? – поддал я жару. – Бежишь из осажденного города – значит дезертир!
– Так пока ж не осажденного, – развела руками Юлька – впрочем, без былого напора.
– Александр Русланович считает, что по факту – уже.
– Уф-ф-ф, – фыркнула девочка. – Нет в жизни счастья… Ну тогда пойдем, просто поднимемся на стену, посмотрим, что там и как, – предложила она после короткой паузы. – Мало ли, вдруг потом пригодится? Обещаю вниз не прыгать! – добавила она в ответ на мой скептический взгляд.
– Ни вниз, ни вверх, ни вперед – никуда! – выразительно прищурился я на мелкую.
– Ты со мной прям как с коварным духом, – сморщила носик та. – Обещаю, что буду паинькой! Ну, что тебе еще нужно, недоверчивый братец? Пошли!
Тащиться на кремлевскую стену мне, честно говоря, не особо хотелось, но решив, что лучше уж так, чем предоставить сестренке возможность вынашивать новые смелые планы наедине с самой собой, я кивнул:
– Ладно, пошли!
Стена, на которую мы поднялись, выходила на реку. Постов здесь было несколько меньше, чем на других участках – смотревших на Красную площадь и на Александровский сад – но все же и тут через каждую дюжину шагов стояло по дозорному, а то и по два. Зачем нужны двое рядом, я понял, поравнявшись с первой такой парой: в одном из стражей стены я неожиданно узнал Милану, а возле молодой графини с неизменно-безучастным видом стояла ее клейменая невольница Пири.
А я и не знал, что девица-холоп тоже здесь, в убежище!
– Мария Пири в первый же день привела. А что было делать? – без слов поняла мое недоумение Воронцова. – Не оставлять же ее было в имении – кто бы там за ней присматривал? Да и сгорела, говорят, моя усадьба к духам…
– Да, сгорела… – подтвердил я – сам только пару часов назад видел головешки.
Нет, что это я, в самом деле: совершенно правильно, что Милана не бросила беспомощную Пири в имении! Зачем вот только на стену за собой таскает? Из-за жалких семидесяти пяти мерлинов?
– Маны лишней не бывает. Хотя тебе, чухонец, этого, конечно, не понять, – словно вновь прочла мои мысли молодая графиня. Вроде, ни Ди-Сы, ни Оши нам сейчас не посредничали? – Но Пири здесь не только поэтому, – продолжила Воронцова. – Сказали, если стану брать ее на дежурство, на нее будут выделять две трети полноценного пайка. А так давали бы всего треть – даже такую худышку этим не насытишь…
– Я не знал… – пробормотал я.
– А нормы и так урезали, – вздохнула Милана. – Мне-то хватает, а вот тем, кто в бойцы вовсе негоден, будет теперь совсем тяжко.
– Говорила: нужно идти на миссию! – буркнула Юлька – но, похоже, чисто «для галочки».
– На пороге Пустоты не надышишься, – повторил я ей слова ротмистра.
– Ну, хоть на один лишний вдох… Ой, смотрите! – подорвалась вдруг она.
Воронцова резко обернулась к реке, от наблюдения за берегом которой мы с мелкой так бесцеремонно ее отвлекли, но моя сестренка показывала не туда, а на внутреннюю сторону стены, где, саженях в пятнадцати от нас, по каменным ступенькам неспешно поднималась девочка лет десяти в нелепом перекошенном тулупчике.
– Это же Вероника Ростова, которую мы сегодня утром у черни отбили! – воскликнула мелкая.
– Ну, положим, отбили ее у легионеров не мы, а китайцы… – я несчастную девочку уже тоже узнал.
Несчастную – не только потому, что ей выпала судьба заложницы: как и многие зависшие в «зараженных землях», Вероника утратила магию. По словам ее матери, Марии Ростовой, и тетушки, Анны (фамилия у той была иная, и я ее не запомнил), спасенных вместе с девочкой, сорвалась та еще пару дней назад, на какой-то мелочи – как оно, собственно, обычно и бывает. Обе взрослые женщины остались в силе, но очень переживали, что не уберегли малышку…
А вот сама Вероника, опять же по рассказам матери и тетки, по малолетству сперва даже толком не поняла, что с ней произошло. И лишь позднее до нее стала понемногу доходить вся непоправимость случившегося…
И что теперь? Юная Ростова все наконец осознала – и полезла на кремлевскую стену? Как когда-то Настя Любомирская схватилась за винтовку – у кого что рядом нашлось…
– Она же сейчас спрыгнет! – осенило меня. – Нужно ее остановить!
– Там стража, – показала снова отвернувшаяся от реки Милана на маячившую над лестницей фигуру. – Наверх ее не пустят.
– Она уже достаточно высоко…
– Китайцы… Ты сказал «китайцы»? – невпопад пробормотала тут моя сестренка.
– Что? – не понял я, лихорадочно соображая, как не дать Веронике сигануть с высоты вниз. Может, левитацией подхватить за тулупчик? А если она из него тупо вывалится? – При чем тут китайцы, она же вот-вот шагнет в пропасть!
– Нет, тут совсем другое… – завороженно прошептала Юлька. – Она не станет прыгать… Она… – мелкая вдруг вскинула руку с фигой, явно целя в девочку на лестнице.
– Обалдела?! – удар пришелся в спешно выставленный Миланой щит – и однорукая молодая графиня управилась быстрее меня – я, как всегда, не