– Я хотел стать или отравителем, или художником.
– Отравителем?! – возмутилась Зинта.
– М-м, подожди… Лекарем, который лечит отравленных.
– Тогда другое дело.
– Ты, наверное, что-нибудь знаешь о том, как можно вылечить врожденное отравление, доставшееся ребенку от отца? – Голос Эдмара зазвучал вкрадчиво и с легким оттенком охотничьей настороженности. – Он в свое время принял яд сложного состава, но его спасли. Мар родилась через девять лет после этого – больная, зараженная тем же самым ядом.
– Как насчет матери? – деловито осведомилась лекарка.
– Ее эта дрянь почти не затронула. И второй ребенок у них родился здоровый, потому что уже знали, чего ждать, и заранее приняли меры, а Марсию до сих пор не могут вылечить.
– Ты ее любишь? – угадала Зинта.
– В детстве был влюблен, – он усмехнулся. – А сейчас – не то чтобы, не моя возрастная группа. Но я к ней привязан со страшной силой. Именно что привязан, как на привязи… У меня от их семейки крышу сносит. Я собирался выучиться на лекаря и найти для Марсии противоядие. Может, у вас тут есть что-нибудь против любой отравы, на все случаи жизни?
– Для каждой группы ядов свои противоядия. Я думаю, искать надо в вашем мире.
– Уже двенадцать лет ищут, но ничего не помогает, а она живет, как под стеклянным колпаком, и может умереть, если ее не будут постоянно лечить.
– Боюсь, тут я ничего не подскажу, – Зинта с сочувствием покачала головой и тактично перевела разговор на другую тему: – Ты еще сказал, что хотел стать художником…
– Дизайнером – так у нас называют художников, которые придумывают мебель, экипажи, убранство комнат, одежду и все в этом роде. Я неплохо рисую, даже без компа.
– В Паяне ты пойдешь учиться в школу при Доброй Магической Коллегии, а потом станешь практикующим магом или отправишься в Накопитель. Это зависит от того, кто ты по происхождению, древний или нет – то есть когда твоя сущность покинула Сонхи.
– Что такое Накопитель?
– Вроде монастыря, только для магов. Там накапливают тайные знания, все изучают, ставят опыты, чтобы сделать наш мир еще более просвещенным.
Взгляд Эдмара стал заинтересованным и цепким, но вслух он ничего не сказал. Наверняка подумал: «Вот туда-то мне и нужно». Он ведь хочет вернуться домой. Зинта предполагала, что в Накопителях занимаются в том числе исследованием чужих миров, так что Эдмару туда прямая дорожка, а пока он будет учиться – глядишь, обвыкнется в Сонхи и потом уже сам не захочет никуда уходить.
– Когда ожог зарубцуется, я сварю зелье, чтоб отмыть твои волосы от этой ужасной краски.
– Зачем?
– У доброжителей не бывает пурпурных волос. Ты же не хочешь быть похожим на демона?
– Почему бы и нет? – он ухмыльнулся.
– Потому что нельзя, – Зинта постаралась, чтобы ее голос прозвучал твердо и строго. – Смотри, как бы тебя не приняли за зложителя!
На следующий день она отправилась в лавку, сверкавшую свежей побелкой на холме в конце длинной деревенской улицы, и увидела, как из остановившейся у гостиницы двухэтажной почтовой кареты выбирается пассажир с небольшим саквояжем. Вначале Зинта узнала потертый саквояж из крашенной в зеленый цвет свиной кожи и только потом – Улгера, которого никак не ожидала здесь увидеть. Бывает же, что близкий человек в первый момент покажется незнакомым!
– Зинта, пойдем, поговорим, – он кивнул на гостиницу, вздыбленную над улицей, как старинный корабль с потемневшими деревянными надстройками. – Мне сказали, там есть трактир. Ты пропала так внезапно, и я не знал, что думать, пока не получил твое письмо.
Зинта пошла следом за ним, чувствуя, что этот разговор не сулит ей ничего хорошего.
– Мне нужны деньги, – устроившись рядом с ней за столом в углу, негромко и решительно заговорил Улгер. – Я на тебя рассчитывал, а ты исчезла, ничего не сказав, и оставила меня без ничего.
– У меня нет денег.
– Ты получила награду за мага-возвратника, – в его голосе прибавилось нажима. – Ты слишком себя любишь, тебе нет дела до других. Ты скупишься и не хочешь делиться, ты решила все оставить себе. Мне надо что-то есть и пить, мне нужны средства на жизнь, достойную мужчины. Чтобы приехать сюда, мне пришлось взять в долг у двоюродного дяди, и за это я целый час должен был выслушивать его поучения, хотя ты ведь знаешь, что я этого ограниченного болтуна не люблю. Из-за тебя мне пришлось перед ним унижаться. И дальше собираешься жадничать?
От него пахло пропотевшей одеждой, давно не мытым телом и чуть-чуть перегаром, как обычно, однако сейчас этот запах стал особенно резким и едким, в нем появилось что-то угрожающее. Запах разозленного зверя, готового отстаивать свои жизненные интересы. Это Улгер – страдающий и уязвимый?! Сейчас он таким не выглядел. Зинта вцепилась в сиденье стула, словно в борта утлой лодки, которую оттолкнули от берега без весел, и теперь она качается на воде, вот-вот перевернется.
– У меня нет денег, потому что мне еще не заплатили за мага-возвратника. Староста сказал, на днях из Паяны приедет добрый маг, которого назначили его куратором, он должен привезти мою награду. Я отдам тебе половину.
На нездорово оплывшем, почти утратившем былую одухотворенность лице Улгера промелькнуло сперва замешательство, потом едва ли не готовность извиниться, но вслух он произнес только:
– Ладно, я подожду, – и с кислым видом принялся за рыбную похлебку.
Зинта молча поднялась, вышла наружу и побрела к лавке. В животе у нее как будто завязался дрожащий от напряжения узел, солнечное сплетение ныло. Кого попало она бы не испугалась, сумела бы поставить на место. Но это же Улгер, с которым ей было хорошо, с которым они любили и понимали друг друга… Или Зинте всего лишь казалось, что любили и понимали?
Что надо было купить в лавке, она напрочь забыла. Постояла возле крыльца, слушая болтовню собравшихся женщин: те обсуждали несчастье, случившееся в деревне Каштоп, которая находилась в двадцати шабах к северо-востоку от Сумола. Двое тамошних стариков пустили к себе переночевать брата с сестричкой, сироток лет пятнадцати-шестнадцати, славных таких, скромных, обходительных, путешествующих пешком по причине бедности. Дом пожилой пары стоял на отшибе, и никто не услышал, что там творилось ночью, а славные сиротки мужа прирезали, жене пробили голову молотком и ушли, забрав с собой все ценное. Приехавшие из города добрые полицейские после сказали, что это разбойники, которых давно разыскивают, и лет им далеко за двадцать. Вот так-то, не всегда отличишь по виду зложителя от доброжителя!
«Если бы у меня где-нибудь в этих краях был дом, – подумала Зинта на обратном пути, – тоже бы пустила кого-нибудь переночевать, чтобы меня убили… Хорошо бы тех самых!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});