Читать интересную книгу Седина в бороду - Джеффери Фарнол

- А ты сейчас испытываешь чувство удовлетворения, Джон?

- Да.

- Благодаря кофе и ветчине?

- И кое-чему еще.

- Чему же?

- Во-первых, тебе, дитя мое.

- О! Как я могу принести тебе удовлетворение?

- Ты такая, какой я тебя и представлял.

- О! - снова произнесла девушка и недоуменно взглянула на джентльмена.

- Ты простодушный ребенок, к которому я испытываю глубокое почтение за присущую ему доброту.

- Почтение? - ошеломленно переспросила она. - Ты.. ты действительно испытываешь ко мне почтение?

- Несомненно!

- Но я не ребенок, Джон. Я женщина, да, да, я женщина! - вскричала она с такой страстью, что он удивленно посмотрел на нее. - Да, я действительно женщина, и не такая уж простодушная, как тебе кажется.

- В самом деле, Ева-Энн?

- Да, в самом деле, Джон, ибо я... я... просто женщина.

- Конечно, - улыбнулся он. - Ты умудренная личность двадцати двух лет, а я в настоящий момент беззаботный мальчишка сорока пяти лет от роду! Чем не чудесная мысль! И все же, клянусь небом, я действительно чувствую себя мальчишкой, который не обременен ни заботами, ни обязанностями, если, конечно, не считать тебя, дитя мое!

- Неужели обо мне нужно заботиться?

- Конечно.

- Меня это беспокоит, Джон!

- Но я рад этим заботам, Ева-Энн, и мне будет грустно расстаться со ними.

- Расстаться? - печальным эхом отозвалась девушка. - Ты имеешь в виду, когда мы попадем в Лондон?

- Да. Но ведь мы еще не в Лондоне.

- Когда ты хотел бы попасть туда, Джон?

- Я не хочу! - Он оглядел залитые солнцем окрестности. - Я предпочитаю Аркадию, где полет жаворонка радует душу, а каждая трапеза - истинный праздником. Да, безусловно, я предпочитаю Аркадию.

- Я тоже, Джон.

При этих словах он обернулся к ней, и взгляды их встретились. Она не отвела глаз, но все ее лицо, от нежной округлой шеи до чистого высокого лба внезапно залил жаркий румянец.

И в этот момент на сцене появился новый персонаж - кусты зашумели, и на поляне возник лохматый пес сомнительной наружности. Собака зарычала, обнажив клыки. Сэр Мармадьюк протянул руку за валявшимся неподалеку почесывателем, но Ева приподнялась на коленях и ласково позвала собаку. Та перестала рычать, насторожила ухо и внимательно посмотрела на девушку. Наконец, изучив ее с ног до головы, собака подошла к Еве и позволила ей погладить себя, продемонстрировав недюжинную сообразительность.

Листва зашумела снова, и показался человек - крепкого сложения, с квадратным подбородком и бычьей шеей, лицо его обезображивали многочисленные шрамы. Наметанный глаз нашего джентльмена мгновенно оценил пришельца. При виде незнакомцев человек остановился, затем, опираясь на дуло собственного ружья, подошел ближе, внимательно рассматривая джентльмена и девушку.

- Надеюсь, вам здесь удобно? - осведомился он.

- Благодарю вас, очень! - кивнул сэр Мармадьюк.

- Жаль.

- Отчего же?

- Оттого что это частная собственность, приятель. Предположим, я сейчас прикажу вам собираться.

- Да, - спокойно ответствовал сэр Мармадьюк, внимательно вглядываясь в лицо незнакомца.

- Что да?

- Предположим.

- Что предположим?

- Что вы прикажете мне "собираться".

- Ну, я это и имел в виду, приятель.

- И я тоже.

- О, Господи, ну и что дальше?

- Как что? Предположим, я соберусь.

- Эй, ваша молодая жена пичкает моего Твистера свежим хлебом! Поосторожнее с собакой, мэм, пес еще совсем молодой, может и укусить.

- Нет, - Ева улыбнулась, - твоя собака не сделает мне ничего плохого. Я люблю животных, и они отвечают мне тем же.

- И не удивительно, мэм, - Лесник вежливо приподнял свою шляпу.

- А теперь предположим, - сказал сэр Мармадьюк, продолжая внимательно изучать обезображенное лицо, - предположим, что мы пригласим хозяина Твистера выпить с нами чашечку превосходного кофе.

- Ну, тогда, приятель, я полагаю, скажу "спасибо".

- В таком случае вас от всей души приглашают. Присаживайтесь, Боб Боец.

- Что? - человек вздрогнул. И тут с ним произошла удивительная метаморфоза. Мрачные глаза просветлели, лицо разгладилось, а сжатые губы вдруг раздвинулись в приветливой улыбке.

Он растроганно посмотрел на сэра Мармадьюка.

- Храни тебя Господь, друг мой, - голос его слегка дрогнул, - ты согрел мое сердце, вот что ты сделал. Никто не называл меня так уже десять или пятнадцать лет. Разрешите мне пожать вашу руку!

Сэр Мармадьюк вскочил и крепко пожал протянутую руку. Ева переводила удивленный взгляд с одного на другого.

- Поразительно, что вы узнали меня, приятель! Поразительно, что Боба вообще можно узнать после стольких лет! Храни вас Господь!

- Ева-Энн, - сэр Мармадьюк повернулся к девушке, - позволь представить тебе Боба Бойца, одного из самых храбрых и сильных людей, которые когда-либо выходили на ринг.

- В самом деле? - спросила она с улыбкой. - Но что такое ринг?

- Мэм, - объяснил старый боец, - ваш муж имеет в виду борьбу, мэм. Ринг - это борьба.

- А, так вы солдат?

- Храни вас Господь, мэм, нет! Я был кулачным бойцом, дрался за деньги.

- О! - вскрикнула Ева.

- Я провел сорок шесть боев и только четыре раза проиграл: Джиму Бэлчеру, Бобу Грегсону, Джеку Барти и Нэту Беллу.

С этими словами Боб отложил ружье, опустился на траву и, прислонившись широкой спиной к дереву, дружелюбно взглянул сначала на девушку, затем на сэра Мармадьюка, после чего хлопнул себя по колену.

- Храни Господь всех нас! - воскликнул он. - Меня нечасто так встречают. В наши дни люди редко вспоминают о Бобе Бойце. А если это и случается, то обычно я стараюсь их не слушать. Дело в том, что я женат! Моя Марта все еще женщина в полном соку, несмотря на шестерых детей и тяжкие труды, но у нее есть один небольшой недостаток - она методистка, что большая редкость в этих краях. Так вот, Марта не переносит даже простого упоминания о ринге. Бедняжка так чтит Господа, что даже сейчас не помягчела по отношению к рингу, а что уж говорить о том дне, когда она впервые увидела меня. Я выиграл тогда бой у Сноба и кровь так и хлестала у меня из ран.

- Из-за Марты вы и оставили ринг?

- Да, все из-за нее. Видите ли, Марта была удивительно красивой девушкой, хотя и методисткой, а я влюбился по уши, впрочем, и сейчас влюблен. А когда парень влюбляется, всякая охота перечить тут же вылетает у него из головы. Поэтому, чтобы сделать приятное Марте, - (тут он глубоко вздохнул), - я оставил ринг и, - (еще один тяжкий вздох), - женился. А после женитьбы стал таким тихим и кротким, вы и не поверите. И все же удивительно, что вы узнали меня. Вы видели мои выступления?

- Неоднократно, Боб.

- Когда же?

- Я стоял у самого ринга, когда вы победили Скроггинса.

- Так давно! Вы, должно быть, были тогда совсем молоды, приятель.

- Да, Боб. К тому же я на самом деле несколько старше, чем выгляжу, сэр Мармадьюк искоса взглянул на Еву-Энн. - И еще мне довелось присутствовать при вашей победе над Донелли, чемпионом Ирландии.

- Неужели? Храни вас Господь, и немало же денежек перетекло из одних рук в другие в тот денек! Тогда я дрался за сэра Мармадьюка Вэйн-Темперли, о, это был добрый и могущественный хозяин - настоящий спортсмен и первоклассный боец. Он сокрушил и почти убил Бака Моубрея в Павильоне Принца в Брайтелмстоне. Я стоял рядом с его высочеством и видел все! "Ей-богу, сказал мне тогда его высочество, - Мармадьюк убьет Бака, разними же их, Боб, разними!" Что я и сделал, а его высочество вручил мне десять фунтов. На черепушке у меня раздулась шишка размером с доброе яблоко, а Бак Моубрей так и захлебывался в крови, бровь у него была рассечена, нос разбит. Им, конечно же, следовало бы драться на пистолетах.

- Бровь... рассечена, а... а нос... - Ева осеклась, побледнев.

- Да, мэм. Мой господин сэр Мармадьюк оставил мистеру Моубрею отметину на всю жизнь. Ей-богу, тогда в Брайтелмстоне творились жуткие вещи. Все были молоды и горячи, и слава Богу, мэм, что вы этого не видели, беззаботные сорви-головы, завзятые спортсмены. Я помню, как сэр Мар...

- Расскажите нам о своих успехах, Боб, - перебил его сэр Мармадьюк, бросив косой взгляд на девушку.

- Нет, нет, друг! - воскликнула девушка. - Пожалуйста, расскажи о своем господине, этом сэре... Мармадьюке.

- С удовольствием, мэм. Ведь это именно он вызволил меня из конюшни и отправил тренироваться, благослови его Господь! Хотя тогда его звали просто мистер Мармадьюк, и с того времени прошло уже двадцать лет. Как он был тогда молод, весел и добр! Он смеялся надо всем и надо всеми, он был бесшабашен до безрассудства, а деньгами как сорил! Моды, карты, скачки и все такое.

- Так он был игроком?

- Игроком, мэм? Храни вас Господь, конечно! Тысячу гиней мог просадить за раз! О, это был настоящий джентльмен, уверяю вас. Он с равной готовностью пил и дрался с любым, кто понимал толк в добром эле и умел махать кулаками...

- Все ясно, обычный молодой балбес! - вздохнул сэр Мармадьюк, вперив взгляд в безоблачное небо. - Хватит о нем, Боб.