Девочка прикусила губу и нерешительно кивнула. — Ясно, — взгляд монарха обратился к золотоволосому. — А ты, Мэтт?
— Он вообще не при чем! — это вырвалось синхронно у всех.
— Вот как? Тогда что ты здесь делаешь?
— Я мог остановить игру, но не стал, — признался парень.
Император хмыкнул и хотел еще что-то сказать, но замер, с интересом прислушиваясь к звонким девичьим голосам в приемной.
— Неужели еще виноватые? — спросил он почему-то обращаясь к Алекс.
Та с трудом удержалась, чтобы не брякнуть: “Я-то откуда знаю!”
— Селл, — позвал Эдвард.
— Да, м… ваше величество! — голограмма снова появилась, поправила очки.
— Кто там? Давай их сюда.
— Конечно…
Голос вдруг стал таким томным, что мальчишки покраснели. И чего это они?
— Ваше величество!
Дверь снова распахнулась, и на пороге появилась лавиния, за спиной которой маячила подруга. В этот момент часы в углу пробили одиннадцать.
— Как-то вы поздно, — заметил император.
И Алекс вдруг заметила, что он то и дело прикусывает губу, пытаясь сдержать смех.
— А мы… — Блондинка оглядела всех. При виде Алекс, все еще держащую Мэтта за руку, голубые глаза недобро полыхнули.
— Это все она! — Лавиния ткнула пальцем, указывая на соперницу. — Она все придумала!
— Лавиния, это нечестно! — Боллинброк возмутился первым. — Картину со стены сняли мы с Энтони.
— Но это была ее идея! — куколка не собиралась сдаваться так просто. — вернее, желание, карточный долг, который вы обязаны оплатить!..
Парни прикрыли глаза, понимая, что никогда еще не были так близки к полному провалу.
— Дура, — прошипел один из них, кажется Энтони.
— Мда, — протянул император. — Похоже, дело обстоит еще хуже, чем я предполагал!
Он повернулся к Алекс. Под пристальным взглядом голубых глаз, девочка вздрогнула. Мэттью чуть сильнее сжал ее руку, словно ободряя. Эдвард едва заметно усмехнулся.
— Ладно, — выждав необходимую паузу, произнес он. — Поскольку очевидно, что у вас слишком много энергии и слишком мало дел, думаю, что смогу разрешить эту проблему… Итак, дамы и господа, вместо летней подготовки вы все отправитесь по домам. Ваших родителей известят о случившемся и они сами определят вам наказание.
Разочарованный стон был ему ответом. Он усмехнулся.
— Итак, ваша присяга будет перенесена на начало учебного года. За это время вы как раз успеете обдумать свое поведение и принять решение, готовы ли вы служить вашей империи. Свободны!
Последнее было сказано так, что все вздрогнули. Один за другим дети поспешили выйти из кабинета.
— Ну ты и дура! — Энтони подскочил к Лавинии.
— Почему? Только потому, что сказал правду? Не будь этой, — она мотнула головой в сторону Алекс, — ничего бы не случилось!
— Меня зовут Алексия, — мрачно напомнила девочка.
— Тебя никто не звал! Ты сама оказалась здесь! — хмыкнула Лавиния. — Ты — чужая, и никогда не станешь нашей! А теперь из-за тебя мы все должны терять время!
Круто повернувшись, она гордо удалилась. Алекс прикусила губу, пытаясь сдержать слезы, подступившие к глазам.
— Не бери в голову, — посоветовал Мэтт. Остальные парни окружили их, с молчаливым сочувствием смотря на виновницу их бед.
— Она права. Я — чужая, — вздохнула девочка.
— Зато не сдаешь тех, с кем в одной лодке, — пробасил Боллинброк.
— Что толку быть своей, если стучишь на друзей? — поддержал его Энтони.
— Ладно, — вздохнул Мэттью. — В любом случае, нас не выгнали. А лето мы все как-нибудь переживем!
Алекс кивнула, с ужасом думая, где будет жить она.
Глава 12
Как только дверь за детьми закрылась, Эдвард расхохотался. Подумать только, какое единение! Может, в империи и не так все плохо, как ему казалось в последнее время…
После вчерашнего все еще мутило. Эдвард потянулся за очередной бутылкой минералки, когда из воздуха выпорхнула Селл. На этот раз на ней был народный костюм, голову украшал красный берет, а в руках голограмма держала корзинку.
— Милый, — проворковала она, жуя пирожок. — На связи Сандригем-палас.
— Соедини, — Эдвард украдкой бросил взгляд на свое отражение на полированной поверхности стола, чтобы убедиться, что выглядит пристойно.
Изображение хрупкой старушки возникло перед ним. В лимонно-желтом жакете и с облачном белоснежных кудрей, она напоминала одуваничик.
— Ваше величество, — старушка склонила голову. — Рада видеть вас в добром здравии.
— Здравствуй, бабушка, — улыбнулся император, гадая, что уже из происходящего во дворце известно вдовствующей королеве. Судя по приветствию — достаточно много.
— Как поживает портрет моего покойного мужа? Говорят, ночью он подвергся нападению?
Значит, и это ей известно, а так же, наверняка, донесли в каком состоянии сам Эдвард вернулся во дворец. Император стиснул зубы, подавляя неуместное желание начать оправдываться.
— Рама треснула, но ты и сама это знаешь.
— Конечно, как и то, как доблестно ты себя вел, лично предотвращая кражу!
Эдвард закатил глаза.
— Ба… — выдохнул он. — К чему все это?
— К тому, что я очень хочу тебя видеть, и если ты в своем безумном графике сможешь отыскать время, чтобы сегодня приехать на ланч.
Император усмехнулся. Только вдовствующая королева могла отдать приказ таким образом.
— Мне надо узнать у сэра Тоби…
— Как его самочувствие? Ты хочешь его проведать? Похвальное желание. Говорят, сломанные кости в первые дни ужасно болят, — подхватила бабушка. Уголки ее губ подрагивали.
— Похоже, у тебя на все есть ответ. Не удивлюсь, если ланч с тобой уже вписан в мое расписание.
— Не думаю, что в этом есть необходимость. Ты же уделишь старушке пару часов?
— Конечно, — кивнул император, чувствуя, как губы расплываются в улыбке.
— Чудесно, Эмми уже печет твои любимые булочки. И, Нед…
— Да?
— Не садись сегодня за управление флаером! Подрагивающие руки и замедленная реакция не доводит до добра!
Выпустив эту стрелу, старушка назала на отбой. Эдвард хмыкнул. Будь на месте вдовствующей королевы кто другой, он навреняка получил бы отпор, но не Мария-Терезия.
Дисциплинированная, строгая к себе и к окружающим, готовая всегда служить на благо страны и народа, тем не менее она была верной женой и любящей бабушкой. Именно она поддержала внуков в период развода их родителей, сопровождающегося жуткими скандалами.
Забрав детей в Сандригем-палас, она запретила включать новостные каналы, где шло бурное обсуждение сексуальных связей обоих супругов.
— Ты не должен верить всему тому, что говорят журналисты, и тогда они не будут верить всему тому, что слышат о тебе, — твердо говорила она юному наследнику престола.
Позже, потеряв сына, Мария-Тереза одна из первых преклонила колено перед внуком, тем самым признавая его право на корону. Эдвард до сих пор не знал, что стоило ей тогда оставаться спокойной. Ее слез никто не увидел, хотя, судя по воспаленным покрасневшим глазам и подрагивающим губам, они наверняка были.
После смерти мужа вдовствующая императрица предпочитала жить в загородном дворце и заниматься садоводством, иногда отрываясь от клумб с цветами и грядок с земляникой, чтобы дать совет внуку.
На самом деле дворец принадлежал короне, но Мария-Терезия была обожаема народом, и никому даже в голову не могло прийти оспорить ее право располагаться там.
Эдвард подумал, что было бы неплохо дать себе передышку и оказаться в Сандригем-паласе чуть раньше назначенного времени. Прогуляться по парку, сорвать с грядок душистой земляники и просто насладится десятью минутами тишины.
— Милый, не хочу отвлекать от грез, но лорд Боллинброк вот-вот войдет во дворец, — проворковала Селл над ухом.
Эдвард поморщился. Идея провести утро с бабушкой казалась все более привлекательной.
— Если будет спрашивать меня, скажи, что я в отъезде, — приказал он.