— А, геология. Прекрасное хобби, прекрасное! Очень рад. Знаешь, постоянно думать только о часах — это крайне вредно, — бодро, с легким оттенком надежды добавил он.
Лоб Джереми покрылся морщинками, так, словно мозг, скрывающийся за ним, попытался объять эту странную и доселе неведомую концепцию.
— Да, — сказал наконец Джереми. — Доктор, а вы знаете, что октират меди вибрирует с частотой ровно два миллиона четыреста тысяч семьдесят восемь колебаний в секунду?
— Так часто? — изумился доктор Хопкинс. — Ну и ну.
— Именно так. А луч света, проходящий через естественную призму октивиумного кварца, расщепляется только на три цвета.
— Поразительно, — признал доктор Хопкинс, подумав про себя, что Джереми выглядит более-менее и вообще-то могло быть куда хуже. — Гмм… Мне кажется или здесь действительно пахнет чем-то… острым?
— Канализация, — пояснил Джереми. — Мы чистили трубы. Кислотой. Поэтому нам понадобилась кислота. Чтобы прочистить канализацию.
— Канализацию, значит?
Доктор Хопкинс заморгал. В мире канализации он чувствовал себя неуверенно. Вдруг раздался треск, и в щели под кухонной дверью замерцал голубоватый свет.
— Твой слуга, гм, Игорь… — вспомнил доктор Хопкинс. — С ним все в порядке?
— Да, доктор, спасибо, что поинтересовались. Кстати, он из Убервальда.
— О. Большая страна… Убервальд. Очень большая. — Больше об Убервальде доктор почти ничего не знал. Он нервно откашлялся и добавил: — Я слышал, там встречаются несколько странные люди.
— Игорь говорит, что никогда не имел с такими людьми ничего общего, — спокойным тоном уверил Джереми.
— Отлично, отлично. Очень хорошо, — обрадовался доктор. Застывшая на губах Джереми улыбка начинала действовать ему на нервы. — Я, гм, заметил много швов и шрамов на его теле.
— Да, это этническое.
— Этническое, значит?
Доктор Хопкинс сразу успокоился. Он относился к тем людям, которые в любом человеке видят что-то хорошее. Просто… город очень изменился по сравнению с тем, каким был в его, доктора Хопкинса, детстве. Появились всякие гномы, тролли, големы и даже зомби. Конечно, доктору Хопкинсу нравилось далеко не все, что происходило в городе, но многое было, так сказать, этническим, а возражать против этого просто глупо, вот он и не возражал. Назвав проблему этнической ты словно бы решал ее, сделав вид, что если она и существует, то не здесь и не сейчас.
Свет под дверью погас. Через мгновение появился Игорь с двумя чашками чая на подносе.
Доктор не мог не признать, что чай был отличным, но от паров кислоты в воздухе слегка слезились глаза.
— Гмм, а как продвигается работа над новыми навигационными таблицами? — спросил он.
— Имбирное печенье, фэр? — раздался над его ухом голос Игоря.
— О, э… Да, конечно. Очень вкусно, герр Игорь.
— Бери фразу два, фэр.
— Благодарю, — произнес доктор Хопкинс, осыпав окрестности крошками. — Итак, навигационные таблицы, — повторил он.
— Боюсь, тут мне почти нечем похвастаться, — сказал Джереми. — Я был слишком занят изучением свойств кристаллов.
— Да-да, ты говорил. Мы, конечно, благодарны за каждую минуту, которую ты счел должным потратить на наши затеи, — поспешно промолвил доктор Хопкинс. — А еще позволь, гм, заметить, мне очень приятно видеть, что ты нашел новое увлечение. Слишком сильная сосредоточенность на одном, гм, предмете способствует развитию всяких дурных мыслей.
— Я принимаю лекарство, — напомнил Джереми.
— Да, конечно. Э… кстати, я как раз проходил мимо аптеки… — Доктор Хопкинс достал из кармана большой, завернутый в бумагу флакон.
— Спасибо. — Джереми показал на полку за своей спиной. — Как видите, лекарство почти кончилось.
— Да, я так и предположил, — поддакнул доктор Хопкинс таким тоном, словно часовщики и не думали следить за уровнем жидкости в стоявшей на полке бутылке. — Ну, мне пора. Очень рад, что ты увлекся кристаллами. В детстве я коллекционировал бабочек. Прекрасно, когда у тебя есть хобби. Я был счастлив, словно маленький жаворонок, стоило только взять в руки морилку и сачок.
Джереми по-прежнему улыбался. В его улыбке было что-то стеклянное.
Доктор Хопкинс залпом допил чай и поставил чашку на блюдце.
— Что ж, мне действительно пора уходить, — пробормотал он. — Так много дел. Не хочу отвлекать тебя от работы. Кристаллы, значит? Просто чудесно. Такие красивые.
— Вы так считаете? — спросил Джереми. И вдруг задумался, как будто решая какую-то незначительную проблему. — Ах да. Игра света. Его образы.
— Блестючие такие, — добавил доктор Хопкинс.
Игорь поджидал доктора Хопкинса у входной двери. Он кивнул.
— Гмм… Ты уверен насчет лекарства? — шепотом спросил доктор Хопкинс.
— Йа, фэр. Цвай раз в день глотайт ложка ф верхом.
— Отлично. Иногда он становится немного… э… плохо ладит с людьми, в общем.
— Йа, фэр?
— У него, гм, легкий крен насчет точности.
— Йа, фэр.
— Что в целом совсем неплохо. Точность прекрасна, — промолвил доктор Хопкинс и понюхал воздух. — До определенного момента, конечно. Всего тебе доброго.
— И тебе того же, фэр.
Когда Игорь вернулся в мастерскую, Джереми осторожно наливал лекарство в ложку. Когда ложка наполнилась, он опорожнил ее в раковину.
— Меня проверяют, понимаешь? Думают, я не замечаю.
— Уверен, они желайт только добра, фэр.
— Увы, но я теряю ясность мысли, когда принимаю лекарство, — сказал Джереми. — Без него я гораздо лучше себя чувствую, как мне кажется. Это лекарство меня замедляет. Я начинаю отставать.
Игорь предпочел промолчать. Из собственного опыта он знал, что многие величайшие мировые открытия были совершены людьми, которых, согласно общепринятым нормам, стоило бы признать сумасшедшими. Безумие зависит исключительно от твоей точки зрения, любил говаривать он, и если смотреть на все сквозь собственные подштанники, то мир выглядит просто замечательно.
Однако молодой мастер Джереми начинал беспокоить его. Он никогда не смеялся, а Игорю нравился старый добрый маниакальный смех. Такому смеху можно доверять.
Прекратив принимать лекарство, Джереми, вопреки всем ожиданиям, не стал заговариваться или орать нечто вроде: «Безумец! Они называют меня безумцем! Но я им всем покажу. Аха-ха-ха!» Наоборот, он стал более… сосредоточенным.
А потом эта его улыбочка. Игоря было не просто напугать, иначе бы он не смог смотреться в зеркало. Однако тут даже он начал чувствовать легкое беспокойство.
— Итак, на чем мы остановились? — хлопнул руками Джереми. — Ах да, помоги-ка мне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});