— А где именно воссоздают эти часы?
— ЭТОГО Я ТОЖЕ НЕ МОГУ СКАЗАТЬ. Я И ТАК МНОГО ЧЕГО ВЫЯСНИЛ, НО СУТЬ ПО-ПРЕЖНЕМУ ОСТАЕТСЯ ЗАКРЫТОЙ ОТ МЕНЯ.
— Почему?
— ПОТОМУ ЧТО МНОГОЕ ПРЯТАЛИ СПЕЦИАЛЬНО ОТ МЕНЯ. В ЭТОМ ДЕЛЕ ЕСТЬ УЧАСТНИК, КОТОРЫЙ… МНЕ НЕПОДВЛАСТЕН.—
Смерть выглядел слегка смущенным.
— Бессмертный?
— ОН ПОДВЛАСТЕН… КОЕ-КОМУ ДРУГОМУ.
— Тебе придется выразиться пояснее.
— СЬЮЗЕН… ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я УДОЧЕРИЛ И ВЫРАСТИЛ ТВОЮ МАТЬ. НАШЕЛ ЕЙ ДОСТОЙНОГО МУЖА…
— Да-да, — обрубила Сьюзен. — Разве можно забыть об этом? Я каждый день смотрюсь в зеркало.
— МНЕ… ОЧЕНЬ ТРУДНО ОБЪЯСНИТЬ. ДЕЛО В ТОМ, ЧТО Я НЕ БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫМ, С КОТОРЫМ СЛУЧИЛОСЬ ПОДОБНОЕ. ПОЧЕМУ ТЫ ВЫГЛЯДИШЬ УДИВЛЕННОЙ? БОГИ ВЕДЬ ПОСТОЯННО ВЫКИДЫВАЮТ ТАКИЕ ШУТКИ. ИЗВЕСТНЫЙ ФАКТ.
— Боги — да, но такие, как ты…
— ТАКИЕ, КАК Я, ТОЖЕ ТАКИЕ, КАК ЛЮДИ… И тут Сьюзен повела себя довольно необычно — она попробовала вслушаться в его слова. А это совсем непростая задача для учительницы.
— СЬЮЗЕН, ТЫ ПОТОМ САМА ПОЙМЕШЬ: МЫ, ТЕ, КТО РАСПОЛОЖЕН КАК БЫ… ВНЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА…
— Как раз я стараюсь от человечества не отрываться, — резко оборвала его Сьюзен. — Просто у меня есть некоторые… особые способности.
— Я НЕ ИМЕЛ В ВИДУ ТЕБЯ. Я ИМЕЛ В ВИДУ ТЕХ, ДРУГИХ, КОТОРЫЕ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ ЛЮДЬМИ, НО ТЕМ НЕ МЕНЕЕ СТАЛИ ЧАСТЬЮ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ВСЕЛЕННОЙ, — ЭТО ВОЙНА, РОК, ЧУМА, ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ… ТАК ВОТ, ЛЮДИ ПРЕДСТАВЛЯЮТ НАС ЛЮДЬМИ, И ПОЭТОМУ МЫ В РАЗЛИЧНОЙ СТЕПЕНИ ПРИОБРЕТАЕМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЧЕРТЫ. ИНАЧЕ И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ. САМА ФОРМА ТЕЛА НАВЯЗЫВАЕТ НАШИМ РАЗУМАМ ОПРЕДЕЛЕННЫЙ СПОСОБ НАБЛЮДЕНИЯ ЗА ВСЕЛЕННОЙ. ВМЕСТО БОЛЕЗНЕЙ МЫ ПОДХВАТЫВАЕМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ПОВАДКИ… ЛЮБОПЫТСТВО, ГНЕВ, БЕСПОКОЙСТВО…
— Все это элементарно, дедушка.
— ДА. ВОТ ПОЧЕМУ НЕКОТОРЫЕ ИЗ НАС СТАЛИ… ПРОЯВЛЯТЬ ИНТЕРЕС К ЛЮДЯМ.
— Уж кому бы ты рассказывал. Я и есть результат этого самого интереса.
— ДА. Э… НО НЕКОТОРЫЕ ИЗ НАС СТАЛИ ПРОЯВЛЯТЬ ИНТЕРЕС, Э-Э, КОТОРЫЙ БЫЛ НЕСКОЛЬКО БОЛЕЕ…
— Интересным?
— …ЛИЧНЫМ. Я, ПО-МОЕМУ, КАК-ТО УПОМИНАЛ ПРИ ТЕБЕ О… ПЕРСОНИФИКАЦИИ ВРЕМЕНИ…
— Да, но весьма туманно. Сказал только, что она, то есть Время, живет в стеклянном дворце.
Сьюзен испытывала легкое, немного постыдное, но весьма приятное удовольствие, видя Смерть смущенным. Сейчас он был похож на человека, которого заставили вытащить из шкафа давным-давно хранящийся там скелет.
— ДА. Э… ДЕЛО В ТОМ, ЧТО ВРЕМЯ ВЛЮБИЛАСЬ В ЧЕЛОВЕКА…
— О, как романтИк! — воскликнула Сьюзен, нарочно произнося данное слово, как это принято в Орлее.
Она понимала, что ведет себя как испорченный ребенок, но жизнь в качестве внучки Смерти нельзя было назвать легкой, поэтому иногда у Сьюзен возникало непреодолимое желание досадить деду.
— А. КАЛАМБУР. ТО ЕСТЬ ИГРА СЛОВ, — устало произнес Смерть. — ХОТЯ ПОДОЗРЕВАЮ, ТЕБЕ ПРОСТО ЗАХОТЕЛОСЬ ПОВРЕДНИЧАТЬ.
— Так или иначе, подобные события частенько происходили в древности, — сказала Сьюзен. — Поэты постоянно влюблялись в лунный свет, гиацинты или еще что-нибудь, а богини вечно…
— НО ЭТО СОБЫТИЕ БЫЛО РЕАЛЬНЫМ, — сказал Смерть.
— Насколько реальным?
— У ВРЕМЕНИ РОДИЛСЯ СЫН.
— Но каким образом…
— У ВРЕМЕНИ РОДИЛСЯ СЫН. ПОЧТИ СМЕРТНЫЙ. ТАКОЙ ЖЕ, КАК ТЫ.
ТикЧлены Гильдии Часовщиков навещали Джереми раз в неделю. Визиты не были официальными. Все равно нужно было либо передать ему заказ на новую работу, либо забрать выполненную, ведь паренек был настоящим гением, что бы о нем ни говорили.
А также во время этих визитов можно было исподволь убедиться в том, что юноша принимает лекарство и крыша у него более-менее на месте.
Уж кто-кто, а часовщики прекрасно понимали, что сложный механизм человеческого мозга легко может дать сбой. Члены Гильдии в основном были очень щепетильными, занудными людьми, вечно стремящимися к нечеловеческой точности, и это, разумеется, не могло не сказываться. Могли возникнуть определенные проблемы. Ведь заводятся не только пружины. В комитет Гильдии входили большей частью добрые и отзывчивые люди. С коварством они были мало знакомы.
Доктор Хопкинс, секретарь Гильдии, весьма удивился, когда дверь мастерской Джереми открыл человек, который, судя по всему, пережил некий ужасный несчастный случай.
— Э… я пришел навестить господина Джереми, — вымолвил он.
— Йа, фэр. Герр мафтер дома, фэр.
— А ты, гмм…
— Игорь, фэр. Мафтер Джереми бывайт фтоль любезен, что принимайт меня на работу, фэр.
— Ты работаешь на него? — уточнил доктор Хопкинс, рассматривая Игоря с головы до ног.
— Йа, фэр.
— Гм… Ты, видимо, слишком близко подошел к какому-то опасному механизму?
— Найн, фэр. Он в мафтерфкой, фэр.
— Господин Игорь, — спросил доктор Хопкинс, когда искалеченная рука втащила его в дом, — а известно ли тебе, что господин Джереми должен принимать лекарство?
— Йа, фэр. Он чафто об этом упоминайт.
— А он, гмм, ну, состояние его здоровья…
— Зер гутт, фэр. Работа увлекайт его на всю голову, фэр. Глаза горяйт, хвост виляйт.
— Хвост, значит, виляйт? — едва слышно повторил доктор Хопкинс. — Гмм… Вообще-то господин Джереми, как правило, обходится без слуг. Последнему своему помощнику он запустил часами в голову.
— Правда, фэр?
— Гмм, а тебе в голову он часами не бросался?
— Найн, фэр. Он выглядейт вполне нормально, — сказал Игорь, человек с четырьмя большими пальцами и швом вокруг шеи. Он открыл дверь в мастерскую. — Герр мафтер, к вам приходийт доктор Хопкинф. Я приготовляйт чай, фэр.
Джереми, вытянувшись в струнку, сидел за столом. Глаза его и правда горели.
— А, доктор! — воскликнул он. — Как любезно с вашей стороны навестить меня!
Доктор Хопкинс окинул взглядом мастерскую.
Он заметил явные изменения. Чуть сбоку на подставке стоял достаточно большой кусок оштукатуренной стены, весь испещренный карандашными надписями и эскизами. Верстаки, на которых обычно лежали часы, пребывающие на разных этапах сборки, сейчас были завалены обломками кристаллов и толстыми стеклянными панелями. Очень сильно пахло кислотой.
— Гмм… Что-то новенькое? — спросил доктор Хопкинс.
— Да, доктор. Я исследовал свойства некоторых сверхплотных кристаллов, — ответил Джереми.
Доктор Хопкинс вздохнул с облегчением.
— А, геология. Прекрасное хобби, прекрасное! Очень рад. Знаешь, постоянно думать только о часах — это крайне вредно, — бодро, с легким оттенком надежды добавил он.
Лоб Джереми покрылся морщинками, так, словно мозг, скрывающийся за ним, попытался объять эту странную и доселе неведомую концепцию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});