Мы называем «самоедами» представителей абсолютно всех племён, говорящих на самоедском наречии, однако сами они себя так не называют. У того названия, вероятно, русское происхождение, оно «говорящее». Судя по этому названию, самоеды сами себя едят — или себе подобных, то есть являются людоедами. Вполне возможно, что русские назвали так первых встреченных ими аборигенов по пути своего продвижения на восток, и также возможно, что в случае крайней нужды и голода они могут поедать своих мертвецов, как случается во многих других частях света. Но тем не менее маловероятно, чтобы именно этот обычай дал самоедам их русское название. Некоторые ученые пытались объяснить это название созвучием с финским suomi — «финны». Как бы то ни было, приемлемее всего мне представляется теории о происхождении слова «самоед» по законам народной этимологии — оно явно иностранного происхождения, а по созвучию превратилось в говорящее русское слово[53].
Самоедов сейчас делят на пять основных племён.
Первое — тавги, или таймырские самоеды, проживающие, как следует из названия, на Таймырском полуострове, к востоку от Енисея и Катангской бухты. Они кочевники-оленеводы, хотя охотно занимаются и рыболовством в реках и озёрах, и охотой на диких оленей и пушного зверя.
Второе — енисейские самоеды, которые живут вдоль Енисея. Они также разводят оленей, но небольшими стадами и живут во многом охотой и рыбной ловлей в Енисее.
Третье племя — юраки, расселившиеся от Енисея до Белого моря. Они тоже оленеводы, но одновременно рыбаки и охотники.
Четвёртое — остяки-самоеды, которые обосновались в лесном поясе южнее тундры. Те из них, что живут ближе к северу, разводят оленей, а те, что ближе к югу, — прирождённые рыбаки и охотники и держат в качестве домашних животных только собак и немного лошадей.
Пятое племя — комашинцы, проживающие на северных склонах Саянских гор. Они живут очень изолированно от прочих самоедских племён.
Эти пять племён говорят на разных языках, но каждое племя подразделяется на более мелкие, которые, в свою очередь, говорят на разных диалектах. Самоедские языки описаны и изучены Кастреном, и с тех пор ими фактически никто не занимался. Лишь когда не так давно в район Оби и Енисея приехал Кай Доннер[54], молодой финский филолог, специализирующийся на остяцко-самоедском наречии, к этой группе языков вновь было привлечено внимание. Он сообщил мне, что самоеды, общим числом около 3000 человек, говорят более чем на 20 различных диалектах. Если заесть, что самоеды расселились в разных направлениях на такой огромной площади, то, по мнению Доннера, вполне можно предположить, что переселение это произошло не менее 2000 лет тому назад, а потому не приходится удивляться большому количеству диалектов и отличиям в образе жизни самих самоедских племён.
Причиной вытеснения самоедского языка с юга по сравнению с прежними временами можно считать влияние других культур и языков, которые оказались «сильнее». Вполне вероятно, что говорящие на самоедском языке племена были вытеснены к северу, но имеет право на существование и версия о том, что они постепенно ассимилировались, переняли чужой язык и образ жизни. Мы знаем, что так случилось с тубинцами и маторами, которые стали говорить по-тюркски и татарски и теперь считаются тюрками и татарами.
Кроме того, самоеды, конечно, как первобытный народ очень страдают от соприкосновения с европейской цивилизацией, а потому постепенно вырождаются.
Правда, среди самоедов тундры и сейчас много богатых людей, и даже очень богатых, у которых есть даже по две или три тысячи оленей, но для процветания самоедов нужно сохранение и развитие их собственной культуры. Европейская цивилизация практически ничего не может предложить им достойного. Наоборот, она прививает им привычки и потребности, которые трудно удовлетворить при их образе жизни, а потому многие из них постепенно нищают при тесном соприкосновении и общении с русскими. А в голодные годы им приходится совсем тяжко. Миддендорф описывает один худородный год, когда умерло больше половины племени, поскольку им недоставало рыбы и диких зверей, на добычу которых они очень рассчитывали. В другие годы в становища приходит оленья чума, уносящая много животных. И в этом случае даже богатым самоедам трудно восстановить своё благосостояние, а торговцы водкой и прочими соблазнами не делают их жизнь легче. Вырождение самоедов тем печальнее, что только они одни, с их особой культурой приспособлены к жизни на необъятных просторах тундры, а белым расам этому никогда не удастся научиться.
К этим утверждениям Кай Доннер добавляет ещё много интересных замечаний. Основываясь на собственном опыте, он утверждает, что на Севере самоеды могут вымирать большими группами только в случае эпидемии. Иначе обстоит дело на юге. Вымирание коренного населения тут носит просто катастрофический характер и идёт фантастическими темпами. В этих районах детская смертность достигает 50 %, а причина её, по мнению Доннера, не в плохих условиях жизни или отсутствии надлежащего ухода за малолетними самоедами, но крайняя физическая слабость их родителей, которая является результатом резкой смены образа жизни, а именно перехода от кочевой жизни на вольном воздухе к оседлому прозябанию в душных домишках.
Прибавьте к этому злоупотребление водкой, сифилис и прочие прелести цивилизованной жизни. Кроме того, русские отбирают у самоедов охотничьи угодья и участки рыбных промыслов, что делает их существование ещё тяжелее. Поэтому нет ничего удивительного в том, что самоеды южных областей так быстро и верно идут к вымиранию.
На берегу виднелись домики и несколько землянок, где, вероятно, жили русские, приезжающие сюда на рыбную ловлю летом. А чуть дальше на восток стояло пять самоедских чумов. Эти-то чумы и их обитатели сейчас интересовали нас больше всего.
После обеда некоторые из нас отправились на сушу. Туземцы высыпали на берег целой толпой встречать нас. Однако тут кругом были отмели, и наша лодка немедленно села на мель довольно далеко от берега. Казалось, у нас нет шансов попасть на землю в сухой одежде.
Однако самоеды указывали нам на восток чуть подальше, где стояла на приколе чья-то лодка. Там было чуть глубже, и, воспользовавшись чужим судёнышком в качестве сходней, мы относительно сухими достигли берега. Надо сказать, что лодки тут стоят на якоре поодаль от берега и к ним идут вброд, часто по пояс в воде, но при этом самоеды не промокают, потому что у них есть особая одежда на этот случай: штаны накрепко пришиты к комагам[55].