к коже, даже через одежду, становится для меня настоящей пыткой.
— Пусти, пусти!
— На будущее, Ульяна, ты должна всегда сообщать мне о своих планах.
Его хриплый шепот, пряное дыхание на моей коже выбивают из меня все силы к сопротивлению, делая мое тело мягким и податливым.
Но мой мозг не может так быстро меня предать, я должна найти в себе силы ответить этому наглецу, как подобает.
— А не пойти ли тебе? — выдыхаю куда-то ему в шею, так как мое лицо находится примерно на этом уровне. Если бы не ладони, выставленные между нами, я бы уткнулась губами прямо в его кожу.
Он усиливает нажим, а я думала, что ближе уже невозможно.
Мне не хватает воздуха, и я начинаю задыхаться.
— Я не твоя вещь, а ты не мой хозяин, — цежу я, все же найдя в себе силы, — так что катись со своими приказами куда подальше. Ты, ненормальный придурок с манией величия.
Я чувствую, как каждая мышца его тела напрягается от моих слов, но не собираюсь отступать.
— Отпусти меня сейчас же, — чеканю я и вскидываю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Но вижу только его губы, которые находятся всего в каком-то сантиметре от моих.
Но самое ужасное в том, что это расстояние начинает стремительно сокращаться.
Глава 19
Я закрываю глаза и готовлюсь к неизбежному. К тому, что парень меня поцелует. Я уже практически чувствую его губы на себе.
Но поцелуя отчего-то не происходит.
Усманов отпускает меня и отступает на шаг.
— В машину садись, — командует он и я распахиваю глаза.
От облегчения у меня не находится слов, но я тут же юркаю в салон, пока парень не передумал. Сдвигаюсь максимально ближе к двери, отворачиваюсь к окну и застываю в такой позе.
Слышу, как Демид устраивается рядом и заводит двигатель. Машина трогается с места, и мы начинаем движение по темным улицам.
Парень включает радио и салон заполняет негромкая мелодия неизвестного мне исполнителя.
Мы едем в молчании и мое тело начинает понемногу расслабляться. Как оказалось, зря.
— Ты должна переехать ко мне, — говорит вдруг Демид, и я с недоумением поворачиваюсь к нему.
— Что?
— У тебя проблемы со слухом?
— У меня проблемы с тобой.
— Это будет наилучшим решением в сложившихся обстоятельствах.
— А мне кажется наилучшим решением будет решение о том, чтобы ты от меня отстал.
— Ты помнишь, что я тебе сказал о тех парнях в клубе?
Я молчу.
— У тебя не особо большой выбор. Или ты со мной или с ними.
Боже, что за бред он несет.
— С тобой я точно не буду, — говорю ему и наблюдаю, как в глазах парня полыхает огонь.
Он может сколько хочет запугивать меня, но я не поддамся на его уловки. Ни за что.
Машина тормозит перед дверьми общаги и Демид разворачивается ко мне.
— Почему ты так настроена против меня? — спрашивает он.
— Потому что ты мне не нравишься, я уже говорила тебе об этом. Поэтому снова прошу, пожалуйста, оставь меня в покое.
Он молчит и прожигает меня своим черным бездонным взглядом.
— Пока, — бросаю я и поскорее выбираюсь из салона, пока парню не пришло в голову заблокировать двери.
Несусь ко входу чуть ли не бегом, и успокаиваюсь только тогда, когда оказываюсь в нашей с подругой комнате.
Маша по-прежнему дуется на меня.
Лишь только видит, как я вошла, хватает телефон и начинает демонстративно просматривать ленту Инстаграм.
— Привет, — говорю я и скидываю с себя верхнюю одежду.
Подруга делает вид, что не слышит моего обращения к ней.
Прекрасно.
Мало мне проблем, еще и это.
Хватаю принадлежности для умывания и выхожу с ними в коридор. Приму перед сном душ и поскорее завалюсь спать.
Коридор тонет в темноте, также, как и душевая, и на меня вдруг накатывает необъяснимый страх. Я озираюсь по сторонам, а потом резко щелкаю выключателем.
Душевая, как душевая. Ничего необычного или страшного. А виной моему нервному состоянию являются запугивания Демида.
Быстро подхожу к скамье, раздеваюсь, а потом встаю под душ. Вода смывает все тревоги и в свою комнату я возвращаюсь гораздо более уравновешенной, чем была до этого.
Я ложусь спать в полной уверенности, что все как-нибудь образуется и Усманов найдет себе другую кандидатуру, на которое сможет обрушить свое ненормально навязчивое внимание.
Как же я ошибалась в тот момент.
Не успеваю отсидеть две первые пары и порадоваться, что Усманова с компанией сегодня не видно, как звонит отец.
Его голос взволнован, и он просит срочно, просто срочно встретиться и поговорить. Отец уже дома, и если бы я смогла подъехать…
У меня есть окно между лекциями и работой, и я несусь к ним в квартиру на всех парах.
А потом начинается что-то невообразимое.
Якобы отец украл на работе крупную сумму. И теперь ему светит тюремный срок.
— Ничего не понимаю, — хмурюсь я, — ты ведь не брал этих денег?
— Нет, конечно же, нет, — всплескивает руками отец.
Елена ушла за детьми и в квартире только мы одни.
Отец бегает по кухне из стороны в сторону и чуть ли не рвет на себе волосы.
— Что будет? Что с нами теперь будет? Что будет с детьми! — только и повторяет он.
— Пап, расскажи подробнее, — прошу я.
Отец рассказывает, что его вызвали в кабинет к начальству, но, когда он вошел, там никого не оказалось, даже секретарши. Он подождал около десяти минут и вернулся на свое рабочее место.
А еще через двадцать минут поднялся шум из-за того, что кто-то вскрыл сейф и украл не только крупную сумму наличности, но и какие-то важные документы.
— Там же наверняка есть камеры, — говорю я.
Рассказ отца мне совсем не нравится. Все словно шито белыми нитками, как в дешевом триллере.
— Да, но в тот момент они как раз не работали.
— И поэтому все решили, что это ты украл? Предварительно испортив камеры?
— Не знаю, дочка, не знаю. Но меня целый час допрашивал следователь и он сказал, других подозреваемых нет. И хоть отпустил меня, но я сразу понял, на меня все повесят. И долг, и тюремный срок.
— Черт, — выругиваюсь я и в бессилии опускаюсь на табурет.
— А что начальник? Он тоже тебе не верит?
— С самим Алием Тариновичем Усмановым я пока не разговаривал, но его заместитель ясно дал понять, они уверены, это я.
Я замираю.
— Как ты сказал?
Отец повторяет, а я подскакиваю с табурета и начинаю бегать по комнате,