максимум.
Вряд-ли удастся выбить Францию из войны, на юге страны у Петена целая армия караулит Итальянский фронт и два армейских корпуса пытаются выбить испанцев из Окситании, так что прикрыть Марсель сил ему хватит, а дальше подбросят союзники. Да и котлы в тылу отвлекут у нас очень много сил. Но Париж нужно взять. Лувр, Версаль, библиотеку Сорбонны и банковские хранилища. И башню Эйфелеву разберём, в Челябинске ей самое место. Всё это, по договору с Рейхом – наше.
Двадцать девятого (шестнадцатого) июня Папа Пий Десятый выступил с неплановой проповедью «Городу и Миру» на радио Ватикана. «Перст Господа нашего уже этой ночью укажет нам достойного. Знак его увидят все и это добрый знак, которого устрашатся силы Врага рода человеческого».
Тридцатого (семнадцатого) июня, в небе над Подкаменной Тунгуской, 00.14 по Гринвичу произошёл мощный взрыв, который зафиксировали сейсмографы во всём мире, а в 04.00 началось наступление на Льеж. Без артиллерийской подготовки, в темноте. В 06.43 штаб американской Экспедиционной армии был захвачен, оборона Антанты раздвинула ноги.
К вечеру тридцатого (семнадцатого) июня, подразделения Генерального штаба генерал-лейтенанта Кондратенко контролировали железную дорогу от Амстердама до Реймса. И пошли поезда с пехотой, артиллерией и инженерными частями. В тылу французской и британской армий срочно строились укрепления с окопами полного профиля и долговременными огневыми точками, пока те не сообразили – что происходит.
А попробуй-ка сообрази, когда вдруг пропадает связь. Радио забито помехами, а провода перерезали диверсанты. С фронта никто не атакует, артиллерия работает штатно – контрбатарейная борьба и беспокоящие обстрелы по квадратам. Есть панические донесения посыльными, но осознать масштаб катастрофы на их основании очень непросто. В тылу какие-то чудовищные бронированные машины, но это же просто машины. У них кончится топливо, или снаряды, и они встанут. Неприятно, конечно, что прозевали появление на фронте этих монстров, но для особой тревоги пока оснований нет.
Вечером, первого июля (восемнадцатого июня) 1908 года, Роман Исидорович Кондратенко передал Реймс Рейхсверу. Прямо на вокзале, Вильгельму-младшему, прибывшему с первым же эшелоном. Такая вот война, штабам приходится двигаться в авангарде, а иначе ситуацию под контролем не удержать, этот бронетанковый корпус двигается слишком быстро. Реймс – это ключ к Парижу и котлу французской армии на Восточном фронте. Две трети всех сил Второй Французской Империи можно принудить к капитуляции почти без потерь среди своих, нужно только успеть поглубже закопаться с пулемётами и миномётами. Гениальность манёвра понималась в войсках Рейха всеми без исключения, от фельдмаршалов, до рядовых интендантской службы, поэтому подгонять никого не приходилось. Германцы окапывались быстрее кротов.
Кондратенко же разделил оставшиеся у него силы, отправив одну дивизию на восток, к Нанси, а со второй, вечером второго июля (девятнадцатого июня) прошёл Париж насквозь до Версаля. Тихо прошёл, под контроль брались только объекты железнодорожной инфраструктуры, по которой. в сторону Парижа, уже ехали пехота и артиллерия армии генерал-лейтенанта Сухомлинова.
Петен «отступил» в Марсель, в чём ему немало помогли силы Специальных операций ГРУ ГШ. Петен нам ещё нужен, теперь он для Антанты – чемодан без ручки, но с ценным барахлом, постепенно превращающийся в гирю на ноге. Такая вот, доступная нам, геополитическая магия. Гришины самураи не всегда карают, иногда они спасают полезные нам организмы.
Тунгусский феномен Николай наблюдал из бункера в тридцати километрах к югу от эпицентра. Бункера-штаба графа Менделеева, бункера, на всякий случай защищённого дюймовым слоем свинца, оснащённого дизель-электростанцией и водяной скважиной. Целый подземный посёлок, с научной лабораторией и синемастудией.
Первые впечатления – атмосферный термоядерный взрыв. На десятиметровой глубине тряхнуло так, что половину с ног посбивало.
– Нихуя себе, сказал я себе, – не удержался Николай Второй.
– Вы изумительно точно выразили мои чувства, Государь, – отозвался граф Менделеев, – я думал – меня сплющит.
– Извините, Дмитрий Иванович. Похоже, эта штуковина взорвалась в атмосфере. Да не просто взорвалась, а материя вернулась в состояние энергии. Развалились ваши атомы, вопреки науке химии. Всё, что один создал, другой всегда сломать сможет. Даже атомы. Даже атомные ядра.
– Об этом говорится в Пророчестве, Государь?
– Отчасти я додумываю. Совсем немного, но… Но такая бомба нам точно не помешает. Сам Господь даёт нам подсказку.
– Признаться, у меня только что перестало звенеть в ушах, Николай Александрович, и подсказку я не услышал. – понимающе улыбнулся Менделеев.
– Это была подсказка мне, Дмитрий Иванович, – улыбнулся в ответ Николай.
С бывшим Канцлером их связывали близкие, даже дружеские отношения. Не настолько близкие, как с Зубовым и Изюмовым, но в этом кругу принято было общение без церемоний и по имени-отчеству. Тоже друзья, да…
– Поэтому у вас и звенело в ушах, чтоб не подслушали. Мы здесь сегодня не случайно оказались, а Божьим промыслом. Подсказка только что взорвалась у нас над головами. Божий промысел в нашем мире реализуется через материю. Все глубины мы никогда не познаем, но атомы точно можно взрывать как бомбы. Или понемногу расчленять на энергию, а с этой расчленёнки добывать электричество. В общем, разбираться с этим вам, учёным. Ищите и обрящете. Бабахнуло солидно, нам такое точно пригодится.
На Европейском фронте тем временем творилось небывалое. Союзные войска Трёх Императоров (а на Западном фронте присутствовал и армейский корпус князя Либавы, по совместительству Наследного Принца Ёсихито. Личная Гвардия наследника Мейдзи. Лучшие из лучших японских воинов, даже унтера все самураи древних родов. Этот корпус без приказа не отступит ни на миллиметр.
Рейхсвер растянул свои силы, как это потом будут называть – усами Вильгельма. В две линии от Льежа до Амстердама и от Льежа до Нанси, контролируя только железные дороги в узкой полосе. Французов не трогали, даже полицию не разоружили. То же самое происходило и на линии Реймс – Париж, которую после назовут «Русским жалом». Русские заняли Елисейский дворец, Лувр, Версаль и Сорбонну, но к местному населению относились очень дружелюбно, за всё платили наличными, совсем не торгуясь. Для русских всё было дёшево, курс франка к рублю, за год войны, упал втрое.
Французы с британцами сражались отважно, но все угрозы прорыва котлов парировались бронетехникой играючи, а через неделю на позициях Рейхсвера встала артиллерия корпусного уровня – стапятидесятимиллиметровые гаубицы Круппа. По данным авиаразведки составили карточки огня и начали бить по квадратам.
Четырнадцатого (первого) июля 1908 года Кондратенко собрал свой корпус в Орлеане и начал пробивать коридор в Испанию. Пятнадцатого (второго) он занял Лимож, а шестнадцатого (третьего) Тулузу. Именно занял, почти не встречая сопротивления, французы просто не успевали подготовить оборону на угрожаемых направлениях, а маршевые батальоны, разгружающиеся с колёс, давили