— Радость моя, все это мрак и ужас. Присаживайся, мамочка Лина о тебе позаботится… Но только сегодня! — добавила она.
Устроившись на верстаке, Деклан смотрел, как Лина разбивает в миску яйца, режет туда же ветчину, сыр, выливает молоко.
— Специи у тебя есть? Какие-нибудь приправы?
— Есть соль и перец. А что? Это вполне себе приправы, — проворчал он, услышав ее выразительный вздох. — В былые времена целые войны начинались из-за соли.
— Видимо, в детстве тебя кормила кухарка.
— Ну да. А что?
— Что же ты ел, когда вырос и начал самостоятельную жизнь?
— Есть три достижения цивилизации: микроволновка, рестораны, заказы еды на дом. Пока они с нами, мужчина с голоду не умрет.
Лина поставила миску в микроволновку, включила и повернулась к нему:
— Этот дом довольно далеко от благ цивилизации. Может, тебе стоит снова нанять кухарку?
— Назови свою цену.
На щеках его уже играл румянец, глаза блестели, и Лина ощутила, как наконец исчезает тревога, не отпускавшая ее с того момента, как Деклан рухнул у нее на глазах.
— С таким чувством юмора — и ты одинок! Не понимаю, почему.
— Я не всегда был одинок. Просто однажды понял, что та женщина — не то, что мне нужно.
— А дальше? — Она открыла микроволновку, взбила омлет, снова закрыла ее и включила. — Что было дальше?
— Разве Реми тебе не рассказал?
— Он мне ничего не рассказывает.
— Я был помолвлен. И разорвал помолвку за три недели до свадьбы. Поступил как подлец — так принято говорить в таких случаях. Обесчестил девушку и сбежал, оставив за спиной опозоренную семью и рыдающих родственников.
Лина поняла: он снова пытается шутить. Только на этот раз вышло совсем не смешно.
— Поэтому ты и уехал из Бостона?
— Нет. Но благодаря этому я понял, что могу уехать.
— Ты ее не любил?
— Не любил.
— Мне кажется, тебе тяжело это говорить. — Она переложила готовый омлет на тарелку и положила вилку, заметив, что глаза его снова приобрели мрачный грозовой цвет, словно тучи, набухшие дождем. — А она тебя любила?
— Нет. Просто мы хорошо смотрелись вместе и привыкли друг к другу. Она считала, что я хочу того же, что и она.
— А на самом деле?
— На самом деле никогда не хотел. И чем ближе подходил день икс, тем отчетливее я ощущал, что меня затягивает в какую-то темную нору, где нечем дышать. Ни воздуха, ни света. Я вдруг понял, что к женитьбе на Джессике отношусь так же, как к корпоративному праву: терпеть можно, но, если в этом отныне будет состоять вся моя жизнь, лучше удавиться! Или бежать, пока ловушка не захлопнулась.
Она погладила его по голове, откинув волосы со лба.
— Бежать, пожалуй, потребовало больше мужества, чем удавиться.
— Может быть. Очень вкусно, — заметил он, попробовав омлет. — А ты почему одна?
Она вздернула голову:
— А кто тебе сказал, что я одна?
Прежде чем она отвернулась, он схватил ее за руку.
— У тебя кто-то есть? Мне нужно знать!
Она бросила взгляд на свою руку, сжатую в его руке.
— Это еще зачем?
— Затем, что я не могу не думать о тебе. Не могу выбросить тебя из головы — и из сердца. Всякий раз, когда я тебя вижу, оно прыгает у тебя в груди.
— Как приятно слушать такие волнующие комплименты!
Однако в глубине души Лина понимала: дело не в «волнующих комплиментах».
Все гораздо серьезнее. Если бы Деклан ее только «волновал», она бы смогла без долгих уговоров и ломания доставить удовольствие ему и себе, потом распрощалась бы с ним, а назавтра и не вспомнила.
Но сейчас все было иначе.
— Доедай яичницу скорее, а то остынет, — проговорила она поспешно, высвободив руку. — Скажи, если ты ешь арахисовое масло и в доме у тебя только одноразовые тарелки и приборы, почему ты начал с кухни?
— Тарелки у меня одноразовые, потому что я не собираюсь тратить время на мытье посуды. А кухня — это душа дома. Именно такая кухня в доме у моих родителей. Огромный прекрасный старинный дом, с высокими просторными комнатами. Да, готовила у нас кухарка — и все же именно на кухне все мы собирались в трудную минуту, или в радостную, или просто когда хотелось поболтать. Хочу, чтобы такая же кухня была и здесь.
— Понимаю. — Опершись о шкаф, она разглядывала Деклана. — Так что же, голубчик, хочешь лечь со мной в постель?
Сердце ухнуло, но он как ни в чем не бывало сумел залихватски спрыгнуть с верстака.
— Разумеется, вот только выгоню водопроводчиков!
Лина расхохоталась, и ее смех снял его напряжение.
— Ах, ты не имеешь в виду прямо сейчас! Просто проверяешь меня вроде детектора лжи: правда или ложь. Так, посмотрим… — Он положил пальцы на запястье, словно считая у себя пульс. — Я жив, значит, правда.
— Интересный ты человек, Деклан, и ты мне нравишься.
— Так… Погоди-ка секунду… — Оглянувшись вокруг в поисках подходящего предмета, он схватил с подоконника отвертку и торжественно протянул ей: — Прошу!
— Это зачем?
— Едва ты произнесешь слова: «Хочу, чтобы мы были друзьями», вонзи мне ее прямо в сердце.
— Держу пари, Джессика волосы на себе рвет от досады, что тебя упустила! Вообще-то да, я хочу, чтобы мы с тобой были друзьями. — Задумчиво взвесив в руке отвертку, она отложила ее в сторону. — А вот хочу ли я, чтобы мы были не только друзьями, еще не знаю. Мне надо подумать.
— Ладно. — Он встал, положил руки ей на плечи. — Думай.
Она не пыталась отстраниться — напротив, сама подняла лицо навстречу его поцелую. И ощутила его губы и их обжигающее прикосновение, словно воспламенившее все ее существо.
Лина знала желание, и мужское, и свое собственное. Желание можно насытить торопливыми ласками и короткой близостью.
Сама она время от времени так и поступала.
Но сейчас все было по-другому. Жажда. Жажда, которую невозможно насытить в полной мере, которая даже после блаженного утомления оставляет по себе щемящую боль.
Где-то глубоко внутри ее словно раскрылись двери в неведомые ей самой пределы.
— Анджелина!
Прошептав ее имя, Деклан снова припал к ее губам. Тысячи предупреждающих сигналов зазвенели в ее голове — и все их она отвергла, забыв обо всем, отдаваясь этому безумному мигу, своему ненасытному желанию, своей жажде.
А затем внезапно отстранилась, вынырнув из океана потрясших ее ощущений.
— Сам видишь, мне есть о чем поразмыслить, — пытаясь справиться с возбуждением, глухо проговорила она.
Деклан попытался снова заключить ее в объятия, но она положила руку ему на грудь.
— На сегодня хватит. — Она улыбнулась ему медленной, будто сонной, улыбкой. — Считай, для одного дня ты меня достаточно озадачил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});