ребёнок.
— Спасибо. Чуть не грохнулась. — поясняю очевидное и снова хватаюсь за телефон.
Дорога пустая. Мы едем в напряженном молчании. За окном мелькают фонари.
Когда мы останавливаемся на светофоре, я поворачиваю голову. Гриша смотрит на меня.
Огни круглосуточного магазина рисуют причудливые блики на его лице.
Он создаёт впечатление человека, которого любили безусловно. Уверенность и самоуважение взрастают только при таких условиях. Выросший в нелюбви — приговорён к пожизненным сомнениям.
Его взгляд падает на губы и тут же возвращается к глазам. Смущенно перевожу взгляд на дорогу. Загорается зелёный. Ещё пять минут, и мы выезжаем во двор.
В окнах горит свет. Странно, Дора ещё не спит. У неё строгий режим для красоты и упругости кожи.
Поворачиваюсь и Грише и даю волю мучавшим меня сомнениям:
— Спасибо, что подвез. И прости за тот поцелуй. — тереблю пояс пальто. — Мне ужасно неловко и.… — закончить не получается, потому что Гриша медленно наклоняется и целует меня.
От неожиданности замираю и натягиваюсь как струна. Мое сердце грохочет так, что способно оглушить весь район. Гриша целует осторожно и нежно. Его губы ощущаются по-другому. Сейчас я — не навязчивая влюбленная дурочка, а девушка, которую целуют по собственному желанию. И это дурманит.
Гриша отрывается губ и смотрит мне в глаза:
— Чего трясешься, кошка? А в прошлый раз такая смелая была. — шепчет прямо в губы и снова целует.
Нежность сменяется страстью. Его губы становятся требовательными. Я теряю контроль. Мне остается только хаотично гладить его шею, волосы, плечи, отвечая на поцелуй.
Катастрофически не хватает воздуха. Его запах заполнил меня до краев.
Гриша зарывается рукой в волосы, слегка оттягивая их. Поцелуй напоминает порабощение. Он точно знает чего хочет.
Не знаю, сколько продолжалась эта сладкая пытка, пока он не оторвался от моих губ.
Гришины глаза затуманены. Любая девушка понимает независимо от опыта, что значит этот взгляд. Это заложено в нас природой.
Гриша хочет меня. Это приводит в восторг и ужас одновременно. Ощущение, как будто я стою на зыбучем песке и медленно ухожу на дно, сама того не понимая.
— Иди спать. Поздно уже. — он гладит скулу тыльной стороной ладони.
Прикрываю глаза от наслаждения. Не знаю, что ответить. В голове — пустота.
— Спасибо что подвез. — открываю дверь в холодную ночь, выхожу, осторожно закрыв ее.
Бегу к подъезду, испытывая соблазн повернуться. В подъезде прыгаю, как дурочка, и тихонько напеваю себе под нос попсовую песенку.
Есть моменты, которые невозможно описать словами, как не старайся. В душе прорастают цветы.
Вставляю ключ в замочную скважину, но дверь распахивается, едва не стукнув меня по носу. На пороге в ночной сорочке стоит сердитая Дора. Сдвинула брови, взгляд как у заправского следователя.
— Тебя Гришка мой привез? — переходит сразу к делу.
Закрываю дверь и снимаю пальто.
— Доротея Аркадьевна, я думаю, что Вы шпионили в кухонное окно. — почему-то меня это очень смешит. — Да, в чем проблема?
— Это был риторический вопрос. Судя по тому, как ты голосила в подъезде, мой дурак к тебе яйца подкатывать начал. — стоит над душой, пока я снимаю ботинки.
— Господи, что за выражения! — морщусь и иду в ванную.
Доротея следует за мной и становится в дверях, занимая весь проход.
— Нечего рожу кривить. Во-первых, его стерва тебе все волосы выдерет, а во-вторых, поссоритесь и ты от меня переедешь. Мне этого не надо. Буду потом путную девку опять сто лет искать. — она наблюдает, как я умываюсь, и продолжает. — Так что не глупи. Не нравится Максик — поищи еще кого-нибудь. И желательно свободного. — она делает упор на последнем слове и удаляется к себе, подчеркивая тем самым уровень моего безрассудства.
— Господи, все настроение испортила. — бормочу под нос и запираюсь в ванной, чтобы принять душ.
Засыпая, я мечтаю о нашей свадьбе. Думаю, что породнюсь с Дорой и Александром Федоровичем. О Нине Шлюховне думать себе запрещаю. Долго верчусь от счастья в постели, даже не подозревая, какие испытания мне подготовила судьба.
[1] Альберт Джей Нок — американский либертарианец, педагог и общественный критик.
22
Дора как в воду глядела.
Пара дней пролетели стремительно. Я со скрипом училась, перечистила все столовое серебро, отвезла вещи в химчистку и, наконец, загнала Дору на прием к врачу. Моя маленькая победа.
Последнее время я стала больше читать. Вечерами мы с Доротеей Аркадьевной смотрим документальные фильмы. Она перестала презирать большой телевизор в гостиной, и мы теперь пользуемся благами цивилизации.
Я часто думаю об отце. И, как ни странно, скучаю. Может, сказалось время и отсутствие общения.
Все было как обычно, кроме того, что я с нетерпением ждала своей смены. Теперь меня не пугала невыносимая жара на кухне, потому что я буду работать вместе с Гришей. Я готова бежать за ним хоть к черту в пекло. Мысль, что я буду видеть его на протяжении всей смены, вызывала невыразимый восторг.
Ничего не предвещало беды.
На работу я бежала, теряя тапки. Даже Кирино перекошенное лицо не способно испортить мне настроение.
В баре царило несвойственное оживление. Смех, цветы, алкоголь перед началом смены. Я не успела сопоставить факты, как меня оглушило новостью.
Я помню только, как Анины губы произнесли предложение, которое я поняла не сразу: «Гриша сделал Ксюше предложение».
Теперь я точно знаю, что значит выражение «прошиб ледяной пот».
Я четко вижу себя со стороны. Стою истуканом посреди веселья: жалкая, разбитая, оглушенная. Стоит мне поверить в чудо, как оно тут же испаряется из моих ладоней.
Пытаюсь сфокусировать взгляд на Ане. Прочищаю горло:
— Что прости?
— Вер, ты чего, — она осторожно трясет меня за плечо, — я тебе в который раз говорю, Гриша предложение сделал. Надо тебя в чат добавить. Кира нас всех пораньше для поздравления организовала. Кстати, с тебя пятьсот рублей на цветы и торт.
Киваю, не глядя на нее. В зал заходит сияющая Ксюша. По ее счастливому лицу я бы и так все поняла. Лавандовое платье ей очень идет. Она освежила цвет волос и накрасилась ярче обычного.
Так больно мне было в пятом классе, когда меня доставили в больницу с острым приступом аппендицита. Если бы не окружающие меня люди, то я бы также корчилась от боли, как в тот день на больничной кушетке.
Судорожно соображаю сбежать или остаться, но не успеваю принять