император, дай ему волю, не отходил бы от нее ни на шаг, наплевав на все условности и даже зная о том, что она его обманывает. Это пугало и злило одновременно – до сих пор во всех интрижках он сохранял здравый смысл. А сейчас они даже не познакомились толком, а он уже с ума сходит, точно герой романов, на которые так падки девицы.
Обнять, уволочь в пещеру и не отпускать.
Он невесть зачем пригладил волосы, все еще хранившие морскую влагу.
– Добрый вечер, баронесса Асторга.
Она, ойкнув, подскочила. Император подвесил светлячок, совсем небольшой, только чтобы можно было разглядеть лицо. Девушка снова ойкнула, склонилась в реверансе.
– Ваше величество…
На ней было другое платье, видимо, привезенное из дома. Со шнуровкой спереди – значит, горничной у нее нет. Неужели в семье ее родителей дела так плохи, что они не могут позволить себе даже горничную? Откуда тогда средства на учебу: университет – недешевое удовольствие. Еще одна неувязка…
И все же наряд этот, хоть и простой, шел ей.
– Оставьте церемонии, Мелани. Давайте на несколько минут забудем, что я император, и сделаем вид, будто я просто забредший в сад кавалер, пытающийся развлечь прекрасную даму.
В парке залился трелью соловей.
– Как прикажете, ваше…
– Я не приказываю, – мягко перебил он. – Прошу. И здесь, без посторонних, зовите меня Эрвин.
– Хорошо… Эрвин.
Он уловил укол любопытства, колебание магии – как и многие, Мелани не удержалась от попытки заглянуть под иллюзию. Император не стал ее останавливать – артефакт был зачарован надежно, магам, намного превосходящим ее по силе, не удавалось этого.
В голове ехидно заржал Эрвин, и прежде, чем император успел сообразить, что его так развеселило, девушка охнула и отступила на пару шагов, прижав ладони к щекам. Взгляд ее метнулся к низу живота, снова взлетел к лицу, а потом она подхватила юбки и рванулась прочь так, словно за ней гнались изначальные твари.
Император дернулся было за ней, в следующий миг сообразил. Вцепился в столбик беседки, давясь хохотом – смеяться вслух не стоило, чтобы не обидеть Мелани. Эрвин же, которого не стесняли подобные условности, заливался вовсю.
«Кончай гоготать, гад ты чешуйчатый! Не мог предупредить? Ты же сразу понял, к чему все идет!»
Он все-таки не выдержал, накинул купол тишины, и засмеялся, прислонившись лбом к деревянному столбику. Успокоили девушку, называется!
– И что она обо мне подумает? – простонал он, все еще задыхаясь от смеха.
«Что ты решил показать товар лицом. И она оценила, если ты не заметил».
– Лицом? Да ты издеваешься! – взвыл он не хуже самого дракона.
Но чешуйчатая зараза снова была права – волну желания он почувствовал так же явно, как собственное вожделение, отозвавшееся внутри.
«Зато какие сны ей будут сниться», – лукаво протянул Эрвин.
«Не знаю, какие ей, а мне точно бессонница обеспечена. От стыда».
Одно утешало – тосковать Мелани определенно перестала.
Точно издеваясь, в саду продолжал заливаться соловей.
***
Мелани
Не знаю, как мне удалось вернуться в комнату и юркнуть в кровать, не нашумев. Сердце колотилось где-то в горле, а щеки пылали, казалось, так, что должны были поджечь постель.
Я сама не могла бы сказать, почему так разволновалась. В конце концов, мне уже доводилось видеть обнаженных мужчин… Хотя, справедливости ради, назвать «мужчиной» труп в анатомичке, пожалуй, нельзя. Наглядное пособие, не более. Тем не менее в открывшемся зрелище для меня не было ничего принципиально нового.
Я прижала ладони к щекам, словно так могла их остудить. Может, дело в неожиданности? В конце концов, подобная выходка от императора… Одна девушка в университете по секрету рассказывала, что, когда она была маленькой, под окна ее комнаты повадился приходить какой-то человек. Дожидался, когда она сядет у окна с вышивкой или книгой, и распахивал клапан на штанах. Не сразу нашла она в себе смелость пожаловаться няньке. Та даже не стала рассказывать господам, поговорила с кучером и поваром, и те «поучили» типа, так что он больше не появлялся. Но одно дело – неведомый ненормальный, другое – император!
Может, это чей-то дурацкий розыгрыш? Да, принимать облик императора – преступление, карающееся смертью. Множество преступлений карается смертью, однако преступников это никогда не останавливало. Или очередная проверка? Второе более вероятно. Но какой реакции они ожидали? Должна ли кандидатка убежать, как это сделала я, или – броситься императору на шею с воплем «ваше величество, я ваша навеки!»? Да и опасная проверка: от такой, как Кассия, можно и в глаз получить…
Или все-таки это в самом деле был император? Говорят, власть развращает… Может, следовало не в свою комнату убегать, а сразу к воротам и дальше, не останавливаясь?
Будь я чуть более самоуверенной, решила бы, что мужчины столицы сговорились, чтобы довести меня до безумия. Герцог с его «кто вы и откуда», господин дознаватель и императорский шут, граф, чтоб его, теперь вот – император.
А ведь на какой-то миг мне показалось, что я узнала шаги. Интересно, если бы герцог выкинул этакое, как бы я отреагировала? От этой мысли щеки загорелись еще сильнее: сколько я ни копалась в себе, честного ответа не находила. Наконец измученный разум все-таки решил, что хватит с него впечатлений и неразрешимых вопросов, погрузив меня в сон.
Во сне можно ничему не удивляться, вот и я не удивилась, когда вдруг оказалась на берегу моря. Спокойного и ласкового, так и тянуло окунуться. Я уже шагнула к воде, когда обнаружила, что не одна. И, конечно, ничего странного не было в том, что в паре ярдов от меня лежал, изогнувшись и пристроив голову на передние лапы, точно кот, огромный дракон.
Во сне можно ничего не бояться, поэтому, вместо того чтобы убежать, я уставилась на него во все глаза. Чешуя переливалась на солнце расплавленным золотом. На какой-то миг, любуясь драконом, я пожалела, что так и не научилась толком рисовать. Впрочем, из сна рисунок не вытащить, будь я даже гениальным художником. Оставалось только смотреть и надеяться, что запомню.
«Насмотришься еще», – прозвучал в моем разуме рокочущий бас.
Дракон открыл один глаз, полыхнувший изумрудной зеленью. В сочетании с другим, закрытым, выражение лица… то есть морды, получилось невероятно ехидным. «Интересно, есть ли у дракона мимические мышцы», – пришла в голову нелепая мысль.
Дракон фыркнул, а в моей голове раздался раскатистый хохот.
«Нет. Но у кошек их тоже нет, но кто сказал, что у кошек нет выражения лица?»
Лица. Не морды.
«Прошу прощения. Я не