Когда мужчинам вспарывали горло, я едва не вскрикнула, понимая, что это вовсе не смертные, а вампиры. Их глаза горели, клыки были только подкреплением моей догадки. И люди со стаканчиками…
— Это смертные! — пораженно проговорила я, наблюдая, как совершенно обычные люди, подгоняемые адреналином и кайфом, проталкиваются к желобкам по краям сцены, откуда стекала вампирская кровь. — И ты посмел что-то предъявлять мне, Стрэнд?
Я ткнула его в плечо, точнее попыталась, он быстро перехватил мое запястье с такой силой, что на мгновение мне показалось — он его сломает.
— Эмоции, Мэйер, уйми их, — прошипел он, снова склоняясь ко мне, задевая теплыми губами мочку уха. — Это казнь. Все, кроме первородных несут наказание кровью. Сегодня особый случай — Совет, поэтому такая обстановка и множество смертных. Это преступники, не достойные находиться в нашем сообществе. Их просто скормят наркоманам, которые если доживут, на утро уже ничего не вспомнят.
Мне не надо было рассказывать, как вампирская кровь, отнятая силой влияет на смертных. Я торговала ей. Это чистейшее удовольствие, секундное ощущение силы и наполненной жизни. К сожалению, она быстро выветривалась из организма смертного, а после приносила лишь похмелье. Но если кто-то из жителей ночи решит по доброй воле напоить кого-то своей жизненной силой — только тогда была возможность присоединиться к кормильцу в вечности. Поэтому я не боялась, отсылая огромное количество клиентам Мэнсон. Они никогда уже не смогут слезть с этого.
— На утро их вынесут под солнце?
— Нет. Здесь есть специальная комната. Те, кого сняли, наверное, уже получили свою дозу ультрафиолета.
— А как же тогда казнят первородных?
Он отстранился и странно прищурился.
— Лучше тебе не знать.
Ужасно то, что смертные находились здесь добровольно, в отличие от игрушек, которые резко выделялись на фоне переполненной похотью и сверкающей весельем толпы. Для них даже выделили отдельное место — стеклянное помещение на небольшом возвышении неподалеку от сцены, где палачи в красных мантиях вновь и вновь перерезали глотки приговоренным вампирам. Те уже не кричали, не дергались, лишь скалились, от чего иссушенная кожа на их лицах начинала трескаться.
Я слишком хорошо знала, как умирают клыкастые. Иногда мне нравилось наблюдать за тем, как жизнь покидает сильнейших, но сейчас сделалось дурно. Это было унижение. Мои жертвы в последний момент получали разговор и спокойную смерть.
Йоан наблюдал за мной. Я заметила это не сразу, ведь мое внимание было сконцентрировано на казни. Он ничего не сказал. Красные вспышки неона делали его похожим больше на демона из преисподней, вкупе с подсвеченной голубой радужкой глаз у него пропал всякий намек на хоть-что-то человеческое. Каждый раз, видя его ночью я напоминала себе, что он такое.
Стрэнд отвел взгляд, брезгливо поморщился при виде сцены.
— Йоан? — позвала я, мне срочно захотелось его кое о чем спросить.
«Иди к своим», — мощный ментальный приказ сдавил виски. — «Не выделяйся».
Босс легонько толкнул меня в спину по направлению к чертовому аквариуму с полоумными смертными и просто растворился. Я осталась одна. Стало слишком неуютно, будто с меня сняли бронежилет и каску на стрельбище.
В стеклянной комнате было гораздо тише. Здесь стоял длинный глянцевый черный стол, имелась, как ни странно, еда и напитки. Порядка пятнадцати пар глаз скучно посмотрели на меня, когда я вошла. Кто-то просто кивнул и вернулся к трапезе, некоторые просто отведи взгляд, а двое на другом конце комнаты вообще проигнорировали мое присутствие.
В углу сидел мрачный худой парень с длинными черными волосами. Неестественно выпрямившись, он немигая уставился в пространство перед собой. Девушка блондинка в элегантном белом костюме была ко мне спиной и, сидя на углу стола, наблюдала за всеми, кто веселился сейчас в клубе. Она была единственной, кто был мне знаком. Еще на подходе на мгновение я застыла, словно увидев призрака.
К ней-то я и направилась, перед этим поправив цепочку от сумки на плече. Этим я напоминала себе, что у меня есть минимальная защита.
— Привет! — она поздоровалась первой, не отрываясь от созерцания толпы. — Я думала ты умерла. Нет, не так: надеялась, что умерла.
Я сжала челюсти, но быстро взяла себя в руки. Да, в какой-то мере ее нынешнее положение было частично и моей виной.
— А ты выжила. Это радует, — ответ был в тон ее уколу.
Та самая девушка, одна из трех, что последними предоставил мистер Поппвел. Невинный ангелочек в светлом платье заказчика которой так сильно интересовала ее девственность.
Она улыбнулась совсем по-детски и повернула свое красивое лицо ко мне.
— Скажи, а чем ты полезна своему хозяину? Почему ты так долго остаешься в живых? Он слаб и сентиментален?
— Я отличный оценщик, а это полезно его бизнесу, — вспомнила я то, как представлял меня Стрэнд Лоренцо.
Она легко рассмеялась и потянулась к бокалу, стоявшему рядом на столе.
— Слышала, он на побегушках у остальных вампиров, выискивает всякую чушь за копейки, — блондинка затянулась вином и заурчала от удовольствия.
Должна ли я, как предполагаемая игрушка Йоана защищать его перед простой смертной? Мне были известные некоторые источники его доходов, но далеко не все. И это к первородному бежали, готовые на все бессмертные и смертные, чтобы раздобыть то, что может только он. Пришлось тут же отдернуть себя. Не хотелось мыслить, как игрушка, но мне не понравилось, как она отзывалась о моем начальнике.
— И чем же полезна твоя персона, милая? — я вернула ей полную яда улыбку.
— Голос. Я красиво пою, его это забавляет…пока что. Но, думаю, мне недолго осталось, — она жутко улыбнулась. — У него новые увлечения и скоро будет новая игрушка, а может и две.
Она так спокойно об этом говорила, как прогноз погоды. Хозяева запрещали им бояться, ломали и подчиняли волю. Каждый вампир по-своему. Но я не знала чувствуют ли смертные что-то при этом или абсолютная каждая клеточка их организма после воздействия хочет служить хозяину.
Йоан говорил, что обладание смертными на протяжении какого-то периода времени — давняя традиция. И несмотря на то, что все первородные и многие высшие вампиры могут очаровать любую жертву и хоть каждый день менять себе смертного, чаще все же предпочитают не нарушать сложившихся традиций.
Эта блондинка была удачной игрушкой. Насколько помнила, она сирота. Невинная, чистая, без багажа со смертными. Никто под солнечным светом не заметит ее исчезновения.
— Твой головной пленник нормально относится к тому, что ты делаешь? — после небольшой паузы поинтересовалась девушка.
— Головной пленник? — я непонимающе моргнула.
— Я так зову прежнюю часть сознания. Ну, знаешь, та, что, когда-то была личностью. Моя вечно плачет и ненавидит тебя.
Отвечать на это не было смысла. Я сделала вид, что подобное не в моих интересах, но сделала пометку в голове: часть сознания куклы остается, скорее всего она даже осознает, что происходит, но ничего не может сделать. Несмотря на весьма высокую температуру в помещении, по моей спине пробежал холодок. Как же ужасно, когда ты не отвечаешь за свои действия и являешься в собственном теле сторонним наблюдателем. Пленником, по сути.
И я могла стать такой.
— А с ним что? — кивнула я на мрачного парня.
Она снова неприятно рассмеялась и легонько спрыгнула со стола.
— О, наверное, его хозяйка или хозяин очень ревнив, — девушка приблизилась к молчуну и присела перед ним на колени. Он никак не отреагировал. — Не позволяет ему шевелиться и разговаривать в его отсутствии.
Я еще раз, но уже гораздо внимательней окинула парня взглядом. Он был молод и красив…когда-то. Возможно, даже был моделью, но сейчас на его лице залегла вселенская усталость и истощение. Кожа, будто иссохла, под глазами залегли тени, а губы истрескались. Волосы висели грязными темными сосульками.
— Нет, — от осознания мне сделалось не по себе, — он надоел хозяину, скорее всего это его последняя ночь.