все равно изнасиловать успели? Разик, второй – не суть важно!
– Я не то хотел сказать, и ты это знаешь.
Она действительно знала, но его спокойствие сейчас раздражало – как будто ему все равно, как будто он не понял, в какое болото полез. А ведь он знал!.. Он знал больше, чем Ян. Александра давно уже рассказала ему все без исключения, даже то, о чем молчала рядом с братом.
Потому что он имел большее право на это знание, чем Ян. Андрей делил с ней все грани своей жизни, ему нужно было понимать, через что она прошла, потому что теперь это влияло и на его будущее. Он знал и… неужели не понимал? Она объяснила ему недостаточно хорошо? Значит, нужно было исправить это сейчас.
– Если бы меня нашли и освободили раньше, это не спасло бы меня от изнасилования, – жестко произнесла она. – Но спасло бы от очень многого, что было после. Там, в том борделе… там один день был как жизнь. Если бы меня спасли на месяц раньше, мне пришлось бы чуть меньше рыдать по ночам. Спасли бы на полгода раньше – и я бы раньше поверила, что ни в чем не виновата и тоже имею право на нормальную жизнь. Спасли бы на год раньше – и из меня не вырезали бы моего неродившегося ребенка, потому что его рождение было невыгодным, а инкубатору никто права голоса не давал.
– Саша, я…
– Заткнись и слушай, раз уж тебе новой информации захотелось. Знаешь, почему я стараюсь сейчас поменьше видеться с Алисой и ее ребенком? Не потому, что не люблю детей, детеныш там очаровательный. Но каждый раз, когда я вижу их, я думаю о том, что у нас с тобой так может и не быть. Пятьдесят на пятьдесят. И не потому, что я что-то сделала не так, а потому что сделали за меня. Я каждый день, каждую минуту помню, что этого можно было избежать, если бы меня нашли раньше… Но никто меня не спас. И я, в отличие от некоторых, не полезла после этого на крышу! Так что не надо мне рассказывать, как справляться с моими проблемами, ясно? Ты ничего уже не расскажешь мне о моем отце такого, что изменит прошлое.
Он хотел еще что-то сказать, Александра видела. Но она сейчас не готова была слушать. Не из-за него – из-за собственной памяти. Оттуда давно уже рвались привычные демоны, а сейчас она сама дала им чуть больше воли, вслух упомянув то, о чем обычно старалась даже не думать.
Поэтому она свистом подозвала Гайю, на ходу подхватила куртку и вышла из квартиры. Лифт вызывать не стала, спустилась по лестнице, быстро, не прислушиваясь, идет за ней кто-то или нет.
Чуть легче стало только на улице – на холодном и свежем воздухе декабря. Александра на секунду прикрыла глаза, потом жестом позволила Гайе бежать на свободный выгул. Пес вполне мог позаботиться о себе сам, а у нее появилось время, чтобы подумать.
Например, о том, что Андрей ни черта о ней не знает и не может быть прав.
А еще о том, что он верно предсказал ее реакцию еще до начала этого разговора и, возможно, он изучил ее чуть лучше, чем она ожидала, так что смысл в его словах все-таки есть…
Глава 6
Десять раз подумай, прежде чем впустить кого-то в свою жизнь. И чем большую власть над своей судьбой ты собираешься подарить этому человеку, тем дольше думай, стоит ли оно того.
Нина повторяла это многим своим клиенткам, заплаканным, затравленным, запутавшимся. Но больше всего на свете она хотела бы перенестись в прошлое и прокричать эту фразу во весь голос на ухо самой себе. Тогда еще неуверенной, растерянной… Считавшей, что с Захаром все несерьезно, а если будет серьезно, то он обязательно изменится. Нельзя сказать, что она обманулась его сладкими речами сразу, она ведь чувствовала, что он пустой внутри. Но с ним было весело и легко, в какой-то момент это стало необходимо.
И вот результат. Оказывается, подлый человек придумает десять способов тебя уничтожить, если задастся такой целью. Раньше Захар тянул ее на дно невольно, просто потому что так ему было удобней, ему было лень напрягаться и меняться. Но теперь Нина отказала ему, дала понять, что жить за ее счет больше не получится, и Захар вышел на тропу войны.
Ну а что ему было делать? Карантинный мир изменился, он больше не мог кормить третьесортных режиссеров, снимающих непонятно что. Даже старые знакомые Захара теперь сочувствующе разводили руками, а то и вовсе не брали трубку. Он мог сколько угодно именовать себя великим режиссером и непризнанным гением, реальность оказалась сурова: подработки ему подкидывали по дружбе, и даже денег, заработанных случайно, ему едва хватало на собственные нужды. Теперь же он остался на улице, и ему это совсем не понравилось.
Дураком Захар, к сожалению, не был, и это еще больше усложнило Нине жизнь – подлый дурак все-таки не так опасен. Сначала в его голову пришла светлая мысль, что он сможет забрать у Нины детей и отсудить алименты, используя алкоголизм как главный аргумент. Естественно, у него ничего не получилось, но Нине пришлось проходить через унизительные разговоры о том, что было и чего не было, да еще демонстрацию справок о лечении. Плюс у ситуации был только один: она потеряла даже намек на желание восстановить отношения с Захаром. Раньше, одинокими вечерами, его беззаботной жизнерадостности порой не хватало. А теперь до нее дошло, что она сбросила с себя огромного клеща, и цеплять его снова – последний шаг перед самоубийством.
Захар не сдавался. Он попытался переманить детей на свою сторону, но получил решительный отпор от Аси. С Никитой было сложнее: возраст и особенности развития заставляли его тянуться к папе, который для него оставался человеком-праздником. Никите невозможно было объяснить, почему от папы нужно держаться подальше. Захар же без сомнений пользовался этим преимуществом, однажды он даже сам забрал сына из садика, но не выдержал, вернул, потому что полноценно ухаживать за Никитой оказалось не так весело, как изредка играть с ним.
Теперь они погрязли в судах. Захар хотел урвать хоть что-то – часть квартиры, деньги, власть над детьми. Иногда Нине казалось, что проще от него откупиться и забыть, тем более что он намекал: такое возможно и даже желательно. Однако потом она вспоминала все, что ей известно о Захаре, и признавала: это будет лишь временное отступление. Как только у него закончатся деньги, он без зазрений совести явится к ней снова. И