Она молча заглянула в его бездонные карие глаза и вновь склонилась к его руке.
– Линии глубокие и четко очерченные. Ты решительный человек, Габриэль Кэйн, и очень светский.
– Хм. Я мог бы сказать тебе это, не глядя на свою ладонь.
– Но ты заплатил мне за то, чтобы я это сделала.
Она улыбнулась. Ее вдруг заинтересовала его рука. Если они и впрямь каким-то таинственным образом связаны друг с другом, то ей стоит узнать о нем как можно больше. К тому же это давало ей не изведанное доселе, но очень приятное ощущение власти.
С удивлением Софи обнаружила мозоли на его ладонях.
– Ты весь отдаешься работе, так?
– Пожалуй, – уклончиво ответил он.
– У тебя теплая рука.
– Она теплеет с каждой секундой.
Она подняла глаза, решив пропустить мимо ушей этот намек.
– У тебя хорошее здоровье.
Вот что означает теплая рука, черт бы его побрал!
– Рад это слышать.
Она долго изучала его большие пальцы, чтобы охарактеризовать его как личность.
– Ты упрям.
– Хм.
– Но весьма щедр.
– В самом деле? – спросил он, еле сдерживая смех.
Она согнула его большой палец, затем отвела его вниз, подальше от указательного.
– Хм-м, – пробормотала она. – В тебе есть сочувствие. Как странно!
– Ты нарочно выискиваешь во мне положительные качества, согласись, Софи.
Она невольно улыбнулась:
– Возможно. – Она положила его ладонь на столик. Разглядывая его пальцы, они почти соприкасались головами. – У тебя лопатообразные пальцы, – задумчиво проговорила она.
– Это плохо?
– Да нет. Это указывает на великодушие и некоторую долю изобретательности.
– Отлично!
Она подняла голову и заглянула в его чарующие глаза.
– Да, это хорошие качества. – Она облизнула губы и снова уткнулась в его ладонь. О Боже, какой же он красавец! – А теперь давай посмотрим на твои бугры.
– Давай.
Услышав его низкий, чуть хрипловатый голос, Софи на мгновение закрыла глаза, собираясь с мыслями. Ей хотелось отбросить его руку, схватить его и поцеловать. Какой ужас! На протяжении многих лет она легко обуздывала свои сексуальные инстинкты.
– Я заметила, что твой бугор Аполлона…
– Кажется, именно этот бугор я не мог отыскать, когда мисс Джунипер обучала меня хиромантии.
Софи усмехнулась:
– И это понятно. Но взгляни сюда. Твой бугор Аполлона расположен рядом с мизинцем. Это означает, что тебе чуждо чистое искусство, но практическая сторона дела всегда представляет для тебя интерес.
Улучив минуту, она опять подняла глаза и с облегчением увидела, что он хмуро разглядывает свою ладонь.
– Неужели?
– Да, и лично я этому не удивляюсь.
Он скорчил смешную гримасу, задумавшись над своим бугром Аполлона:
– Да, я тоже не удивляюсь. Пожалуй, я мог бы стать неплохим менеджером. Я уже думал об этом.
Софи представила, как деловой и упрямый Габриэль Кэйн заправляет их бизнесом. О Боже, о чем она только думает?
Отогнав ненужные мысли, Софи сказала:
– Да, это заметно. – Она похлопала пальцем по его ладони. – А здесь, – она нажала на выпуклость под мизинцем, – мы видим бугор Меркурия. Он у тебя ясно выражен.
– Это хорошо? – с сомнением спросил Габриэль.
– Неплохо. Это означает быстрый ум и склонность к самовыражению.
– Вот как?
– Мм. Но не надо слишком гордиться собой. Я уверена, что ты унаследовал оба эти качества от своего отца. Если он разъезжал по свету, спасая мир от проклятия вечного ада, у него наверняка был хорошо подвешен язык.
– Оставь свой сарказм. Мой отец был хорошим человеком, хоть и верил в такие вещи, которые я считаю чепухой.
Точно так же Софи относилась к своему отцу. Интересно!
– Ну что ж, давай смотреть дальше.
– Перейдем к самой интересной части. Есть ли на моей ладони показатели страсти и вожделения?
Софи внезапно смутилась. Ее собственная страстность была большим недостатком. Ей не терпелось увидеть, что по этому поводу говорит рука Габриэля. Если они одинаково страстные натуры, то как же она найдет и убьет Иво Хардвика?
Ее бросило в жар.
– Помимо страсти и вожделения есть много других, более важных сторон человеческой жизни, – резонно заметила она.
– Может быть. Но ведь это так интересно! В конце концов, молодость недолговечна.
– Да, это так, – согласилась она, вспомнив Джошуа, который навсегда останется молодым.
– Ну хорошо, продолжай. Что еще говорит тебе моя рука? До сих пор ты ничего мне не напророчила. То, что ты сказала, я знал и без тебя.
Она попыталась прогнать мысли о Джошуа и сосредоточиться на руке Габриэля.
– А здесь, – сказала она, нажав на точку под его средним пальцем, – находится бугор Сатурна. Видишь? Он у тебя не развит.
Он уставился на свою ладонь:
– И что это значит?
Она засмеялась. К ней вернулось легкое настроение.
– Не стоит пугаться, Габриэль. Это значит, что ты не пьяница и не педант.
– Ах, вот оно что! – Он поднял голову и улыбнулся. – Признаюсь, ты заставила меня поволноваться.
Она ткнула пальцем в то же место:
– Будь у тебя здесь большой бугор, ты был бы живущим в уединении человеком, склонным к подозрительности и страхам. Но ты не такой.
– Что верно, то верно.
Похлопав ресницами, Софи опять принялась изучать его руку.
– Прекрасно, – заявила она, – теперь переходим к бугру Венеры.
– Это интересно?
– Здесь интересно все, – строго ответила она.
– Вовсе нет.
– Прекрати надо мной издеваться, Габриэль Кэйн! Ты заплатил деньги, так что сиди и слушай.
– Я стараюсь.
– Хватит! Мне надо сосредоточиться.
Он усмехнулся и вдруг сказал:
– Ты меня хочешь, правда? Признайся, Софи.
Он, конечно, был прав, но чтобы она в этом призналась? Да ни за что на свете!
– Мы занимаемся делом, так что прошу тебя, будь серьезным. Давай посмотрим на твой бугор Венеры.
– Давай.
Софи сдержала вздох. Как она и предполагала, его бугор Венеры был хорошо развит. Она помедлила, подбирая слова, и надавила на основание его большого пальца.
– У тебя есть интерес к жизни, и ты признаешь ее бесконечное многообразие.
– Точно.
– Но ты не ярый сторонник чувственных наслаждений, – добавила она, вскинув бровь. – У тебя есть определенные рамки.
– Ты, кажется, удивлена?
Она сердито взглянула на Габриэля:
– Да.
– Я не такой плохой, как тебе кажется, Софи. Интересно, а что показывает твой бугор Венеры?
– Речь сейчас не обо мне, – раздраженно сказала Софи.
– И все-таки я хочу увидеть твою ладонь.
Она отдернула руку и заложила ее за спину.
– Оставь меня в покое, Габриэль Кэйн!
Он долго – целую вечность – смотрел на Софи. Его глаза мерцали, как яркие звездочки. Потом он пожал плечами и откинулся назад, оставив руку на столике, ладонью вверх.