Пейзаж по обочинам дороги был живописный, но несколько однообразный. Сменяя друг друга, вдаль убегали холмы, как будто разлинованные в клеточку. Вертикальные линии составляли ровные бесконечные посадки оливковых деревьев, а горизонтальные — длинные утренние тени, которые падали от них на разрыхленную, без единой травинки, красноватую почву. Ни людей, ни машин, ни жилья — сплошное сельское хозяйство. В отсутствие Рамзии гидом с нами поехала Лена. Она осмысленно и даже заинтересованно изложила нам сроки уборки урожая (декабрь — зеленые оливки, апрель — черные маслины) и нормы выхода готовой продукции из тонны сырья. После этого окружающая местность довольно долгое время не давала ей повода поговорить. Следующий приступ трудолюбия случился с ней, когда мы проезжали скалу в форме головы лежащего, весьма хорошенького юноши-мусульманина, который сбросился с вершины от любви к девушке-христианке. Упоминание об этой легенде неприятно всколыхнуло вчерашнюю трагедию, которая наверняка тоже может превратиться в присказку о необходимости соблюдения правил поведения в бассейне.
Знакомя нас с природными условиями и климатом Андалузии, Лена назвала ее сковородкой Испании за засушливый и сухой тип погоды. Почти сразу после этих ее слов пошел дождь. Омываемый его мощными потоками автобус въехал в Севилью.
Конечно же, первым пунктом осмотра был не какой-нибудь музей, а парк инфанты Марии-Терезии, завещанный ею городу. Из всей нашей толпы под зонтиком была только местный гид, так как шла на работу из дома. Как бы предвещая будущие сюрпризы, провидение готовило нам на пути к ним небольшие разминки. Во-первых, дождь в Севилье, во-вторых, первая в жизни встреча с гидом, который не произнес ни слова. Дело в том, что гильдия гидов (рифма получается случайно) запрещает иногородним гидам проводить экскурсии на не закрепленной за ними территории. Интеллигентных людей среднего возраста отсылаю к условиям знаменитой Сухаревской конвенции, которую нарушил Паниковский. Так вот, среди нас Паниковского не было. Но так как приехавшая с нами Леночка вполне владела предметом экскурсии, местный представитель профсоюзов присутствовала на всех этапах нашего маршрута и молчала, как безмолвное олицетворение победы, одержанной местными племенами гидов, над кочевниками. Прогулка по великолепным садам Севильи получилась несколько скомканной: приходилось прыгать через лужи, перебегать, как на передовой, от одного укрытия к другому, и интенсивно вертеть головой, так как полюбоваться было чем. В 1920 году на территории этих садов проводилась Панамериканская выставка, для которой в ландшафт парка вписали павильоны разных стран. Мне, патриоту ВДНХ в Москве, было обидно видеть, насколько лучше получилось у испанцев реализовать в тот же период ту же идею возвеличивания совместно достигнутых успехов. Конечно, для павильона Испании архитектор выставки Гонсалес превзошел многих именитых предшественников. Это дворец, выстроенный в форме подковы. От центральной его части, увенчанной высоким куполом, вниз струятся ступени великолепной лестницы, а в стороны разбегаются легкие колоннады — галереи, украшенные изящными скульптурами. Огромная, чуть выгнутая площадь Испании перед дворцом придает самому зданию средневековый вид, что обычно вводит в заблуждение туристов, принимающих современное творение за бесценный памятник прошлого. В автобус мы сели к концу дождя и отправились в третий по величине католический храм в Европе, по утверждению нашего, привезенного с собой говорящего гида. Насчет этого, мне кажется, не все в порядке. Не могу сказать, что я объехала всю Европу, но даже на моем пути таких соборов, которым приписывали третье место в неизвестно кем проводимом соревновании по росту, было несколько: святого Витта в Праге, собор в Кельне и в Пассау. Список наверняка можно продолжить. Это мне напоминает историю про Марининого приятеля, который жаловался, что у всех его девушек он почему-то, по их словам, всегда второй. «Ну хоть бы раз десятый или первый, так нет, я вечно второй». Надеюсь, что это никто не воспримет за богохульство, но так, по-моему, и с третьими по величине храмами в Европе.
Севилья — родина средневекового величия Испании — город, откуда в конце пятнадцатого века отправилась экспедиция Колумба и куда она вернулась, открыв Америку. В знак признания заслуг Севильи в деле открытия для испанской короны новых земель католические короли, благословенные Фердинанд и Изабелла, даровали городу право беспошлинно торговать с Новым Светом, то есть Севилья явилась прабабушкой оффшоров. Однако для того, чтобы реализовать это право, нужно было стать гражданином Севильи, то есть резидентом. Благодаря этому край, обезлюдевший после изгнания арабов и евреев, вновь стал оживать. Город рос по берегам Гвадалквивира и только один район, бывший еврейский город у стен королевского дворца Алькасара, не менялся и не менял своих границ веками. Во время первой прогулки узкие улочки, крошечные площади казались нам одинаковыми, но наш гид находила для каждой из них ремарку, отличающую их в нашей памяти. Вот здесь жил великий художник Мурильо, а на этой площади стоит церковь, где он похоронен, а это — памятник Дон Жуану… Мы с удовлетворением отметим, что наше представление о великом любовнике совпадает с тем, как изобразили его представители гильдии севильских литейщиков, подарившие городу этот памятник. «А вот улица Головы короля, — сказала наша гид, показывая на стоящую в нише бронзовую голову, не бюст, а именно голову, отполированную руками туристов. Машинально подойдя поближе и заглянув в лицо «статуи», мы с Мариной толкнули друг друга локтями и хором произнесли: «Не может быть!» Видя наши перекошенные, бледные лица, Лена встревожилась:
— Вам плохо?
Нам действительно стало плохо, потому что из каменной ниши в стене, высокомерно оттопырив нижнюю губу и спрятав верхнюю под нависающим носом, на нас смотрел утонувший вчера в бассейне человек. Марина первая пришла в чувство и неестественно сдавленным голосом спросила, из какой династии был этот король.
— Из королевского дома Бурбонов, если я не ошибаюсь, — Лена облегченно вздохнула, поняв, что сознание нас не покинуло.
В ответ на ее реплику мы опять дружно завопили:
— Не может быть!
Под молчаливое недоумение нашей группы Лена принялась подробно описывать смену династий на испанском троне, приняв нашу реплику за недоверие. Но нам было не до подробностей, при свете белого дня на нас тяжелым взглядом смотрела голова покойника.
— А почему улица Головы короля? — Я пыталась вернуться к действительности.