Читать интересную книгу Сказания древа КОРЪ - Сергей Сокуров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 49

Рассказ прасола ослабил тревогу Борисова. Он связал некоторые свои подозрения, вызванные поведением царя при их последней встрече и некоторыми признаниями, сделанными Александром во время летних прогулок с тем, что услышал от очевидца панихиды. Решил не трогаться с места до лета. Финансы позволяли. А там возвращаться в столицу, искать Волконского, отчитаться перед генерал-адъютантом Александра о тратах, вернуть остаток. Ещё устроить личные дела – попытаться вернуться в полк чёрных гусар, сославшись под честное офицерское слово на прощение императора.

Скорых не торопил постояльца съезжать. Тот платил исправно, а с наступлением зимних холодов добавил на дрова. Что до опасений старика, возникших, когда он второй раз кряду застал у квартиранта дочь Дарью, позирующей бесстыдно (без платка на голове!), то старуха Скорых и замужние дочери получили строгий наказ не спускать глаз с младшей.

– Знаю я этих господ художников: сначала платок просют снять, потом, прости Господи, сарафан. Вон у нашего уездного предводителя по стенам сколько голых девок поразвешано! Намалюют и пользуются.

Старшая дочь всплеснула руками:

– Как, батюшка, картинами?

– Натурщицами, дура!

Постоялец прасола, выписав столичные «ведомости», прочитывал газету от начала до конца. Скупые официальные сообщения вызывали досаду. Зато обильные сплетни, рассказы свидетелей тех или иных событий дополняли, расшифровывали прессу. Так-то вырисовывалось подобие истины. В печати не нашлось места военному бунту в Петербурге 14 декабря. События на Сенатской площади докатились до Белёва слухами в виде шёпота в начале января 1826 года. Ротмистр обратил на них мало внимания. Все его помыслы были направлены на печатные сообщения и толки вокруг императора. А императором для Сергея Борисовича был всё ещё Александр Благосовенный.

Невзирая на установившиеся морозы, благоприятные для сохранности мёртвого тела, гроб вдруг закрыли и, вопреки русским обычаям, не открыли даже при всенародном прощании в Казанском соборе столицы. Только близким родственникам позволили взглянуть на лицо усопшего. При этом императрица-мать театрально воскликнула: «Да, это мой дорогой сын! Ах, как он исхудал!». 13 марта погребение в Петропавловской крепости. И вновь у гроба нет супруги. Она только в середине зимы покинула Таганрог и тащится в Петербург не прямой дорогой, а почему-то кружным путём, отклоняясь к востоку, с небольшой свитой и с каким-то святым отцом, подобранным в дороге, не выходящим из дормеза. Что и думать!?

Наступил май. Исчезли остатки снега в затенённых местах, просохли дороги. Белёвскую окраину словно окутал зелёный, с розовыми и белыми сгустками, туман. От князя Волконского не было никаких вестей.

Однажды поздним вечером дом прасола, уже погрузившийся в ночную тьму и затихший, вдруг пробудился, заскрипел половицами, осветился окнами. Взволнованные голоса понеслись из сеней по комнатам. Постоялец, читавший в постели при свечах новую книжку «Евгения Онегина», накинув шлафрок и подошёл к отрытой сквозняком двери, ведущей в глубь дома, чтобы её захлопнуть. Щель позволила ему охватить взором часть коридора. Там стояла… Не может быть! Маркитантка! Сергей рванулся за порог. Что за наваждение?! Это же Даша! Барышня, полуодетая и простоволосая, была поглощена шумом в сенях, взволнована. На жильца не взглянула. Художник, писавший хозяйскую дочь в застёгнутых под горло пышных платьях, впервые заглянул невольно в глубокий вырез ночной рубашки, увидел нежное основание персей и мысленно, с профессиональной точностью живописца, продлил их до… Горячий бег его мысли прервал взволнованный шёпот девушки:

– Ой, Сергей Борисыч, какой гость к нам пожаловал!

Художник был разочарован, как мальчик, которого оторвали от банки с вареньем.

– И какой, позвольте спросить, барышня?

– Отец Фёдор Кузьмич, святой старец. Батюшка сказывал, объявился он недавно в степном скиту, будто из земли вышел. Никто впредь его не видел.

– А, старцы, странники… Скучно. Вижу, вы не заснёте, а мне пожелайте спокойной ночи.

С этими словами расстроенный ротмистр удалился к себе. Шорох в доме, шаги за стеной продолжались долго. Художник, ворочаясь с боку на бок, никак не мог заснуть. Наконец встал, высек огня и зажёг свечи в двух шандалах. Разместил их на стульях так, чтобы они с двух сторон освещали незаконченный портрет Даши. Долго смотрел на него, потом взял кисть, извлёк из влажной тряпицы приготовленные краски и несколькими решительными ударами щетины о холст превратил закрытое под подбородок, тяжёлое платье из золотой парчи в платье с «рискованным» декольте. Толстая золотая коса, брошенная на грудь, такому платью не соответствовала, но Сергей не стал заменять её модной причёской петербургской красавицы. Казалось, он удовлетворён. Как подписать работу? Девушка из Белёва? Дочь прасола? Просто «Даша»? А что если… портрет невесты? Действительно, чем не будущая жена! Сколько ему? Уже тридцать четыре. Не пора ли жениться? Вот взять и сделать предложение Дарье Фроловне.

И в этот миг дверь, ведущая в коридор, растворилась.

На пороге стоял Александр Павлович.

Но, Боже, какой маскарадный костюм был на русском императоре, отпустившим широкую окладистую бороду, с нитями седины, русую, как и волосы над лысеющим лбом! Узкие штаны и рубаха навыпуск из грубого холста, увеличивали его большой рост. Голубые глаза смотрели на художника предостерегающе, но Борисов не сдержался:

– Ваше величество!

Ему показалось, что он закричал, на самом деле из его груди вытек хрипящий шёпот.

Борода, усы скрывали рот вошедшего, но Сергей почти зримо видел, как сжались в бледную извилистую щель тонкие губы царя.

– Никогда больше… Слышите, ротмистр, не называйте меня именем покойного. Я бродяга без роду, без племени. Сюда пришёл из Почаева через Святые Печеры в Киеве. Зовите меня отец Фёдор! Фёдор Кузьмич, если желаете. Я зашёл к вам просить помощи. Рука, которая меня вела к этому дому, свою роль исполнила. Теперь ваша очередь сопровождать меня. Вы согласны?

Как ни был сбит с толку, взволнован постоялец прасола, ему вдруг пришла дерзкая мысль полностью избавиться от своего сомнения. Он ничего не терял. Холодея от собственной смелости, ответил:

– Обознался, отец Фёдор. Простите! Но я могу покинуть этот дом, лишь услышав приказ непосредственно из уст его величества. Если же вы его посланник, выполняете высшую волю, пусть посмертную, я должен услышать пароль.

Последний раз в жизни мелькнула перед Борисовым «улыбка глаз» и он услышал:

– Корсиканец.

Заканчивая эту главу, необходимо сказать ещё об одной тайне, сопутствующей неожиданной смерти победителя Наполеона во цвете лет, мужчины с завидным здоровьем до последнего месяца своей жизни.

В первых числах мая, проехав Калугу, Елизавета, императрица-вдова, вдруг сменила направление своего неспешного движения в северном направлении на обратное – велела ехать в Белёв. Здесь она остановилась в доме по соседству с усадьбой прасола. Малая свита разместилась во флигельке, туда же был отослан секретарь. Горничной было велено оставаться рядом, в каморке за стенкой. Мадемуазель Тизон видела в окно, как в сумерках из большой спальной кареты её величества, куда не допускался никто из спутников Елизаветы, выбрался рослый человек, в плаще, с капюшоном, надвинутым на глаза. Крадучись, прошёл к императрице. Вышел не скоро, затемно. Ущербная луна едва освещала плоский фасад дома. Елизавета появилась на крыльце вслед за поздним гостем. Они перекрестили друг друга и разошлись. Императрица вернулась в свою комнату, погружённую во тьму, так как с недавних пор она пугалась зажжённой свечи. Человек в плаще в экипаж не поднялся. Сгорбленная его спина скрылась за углом дома, где начинались владения прасола.

Едва рассвело, мадемуазель Тизон, заглянув в спальню Елизаветы, нашла свою госпожу мёртвой. Подозревали, царственная вдова приняла яд. Но почему в Бёлеве, который в стороне от шоссе Ростов-Петербург? Почему не в Таганроге, когда проводила скорбные дроги? На эти вопросы у историков нет ответа. И я, автор этого повествования, ничего не могу сказать. Разве что кого-нибудь из читателей озарит догадка.

Глава V. Женитьба, приплод и дальняя дорога

Андрей и Александра венчались в церквушке Александровки. Свадьбу начали в доме Хруновых, закончили – в Ивановке. Понаехали со всей округи соседи. Неделю гуляли тут и там. Крестьяне побросали свои и господские работы, благо, урожай был снят и обмолочен и свезён на мельницу.

Заводилы предприятия, как возвратились домой с Урала, ходили в приподнятом настроении, но любопытство окрестных помещиков удовлетворяли лишь по части купленной за Волгой земли. О золоте ни слова. Домашним туманно намекнули, что землица их новая богата не только чернозёмом, есть в ней и другая ценность. При этом подмигивали. Александра на эти ужимки не обращала внимания, но мудрая от прожитых лет, самостоятельная Антонина была заинтригована.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 49
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Сказания древа КОРЪ - Сергей Сокуров.
Книги, аналогичгные Сказания древа КОРЪ - Сергей Сокуров

Оставить комментарий