Читать интересную книгу Зеркало Андромеды - Максимилиан Жирнов

Не понимаю только, зачем мне два экскурсовода? Один, вернее, одна, у меня уже есть.

Чара смущенно улыбнулась:

- У Ингрид другая задача – она поможет тебе с бытовыми вопросами. Я же ответственная за культурную программу. Сегодня у нас художественная выставка и концерт электрического пианино. Петь и танцевать буду я. Нам нужно торопиться, чтобы успеть на поезд Спиральной дороги.

- У меня другая идея. Давайте полетим на «Призраке».

Кларенс замер. Как аборигены отнесутся к тому, что их небо режет вооруженный по самые двигатели звездолет?

- Стоит ли гонять столь мощную машину на маленькие расстояния? – Ингрид провела пятерней по стриженым волосам.

- Я знаю, как проехать в выставочный зал, но не знаю, как туда лететь, - вторила ей Чара. – Давайте все же поедем на поезде.

И Кларенс, зевнув, покорно поплелся за девушками к высокой эстакаде – станции Спиральной дороги. К счастью, пассажиров доставляли на платформу несколько прозрачных кабинок – лифты.

Глава 22. Лунная тень

Сидя в гигантском, вдвое больше «Призрака», вагоне поезда и разглядывая лес далеко внизу, под эстакадой, Кларенс удивился, сколько же сил затратили земляне на обустройство своей планеты. Нет никакого смысла озеленять такие площади – достаточно посадить растительность лишь там, где живешь. На «родном» Полигоне и вовсе ни одного деревца – только океан с водорослями, производящими кислород. Наверное, искусство здесь настолько же совершенно и всеохватывающе, как и все остальное.

- Жаль только, я ничего не понимаю ни в музыке, ни в живописи, - вырвалось у Кларенса. – Я же пилот.

- Совсем ничего? – всплеснула руками Чара. – Разве у тебя дома не учат искусствам вместе с основной специальностью?

- Только по желанию. И то по большей части после основного курса. Многие постигают тайну творчества просто для себя. К примеру Вилли – великий литературный критик галактического масштаба. Я – писатель. Пишу научную фантастику и фэнтези. Во время наших космических приключений я закончил новый роман. Он сейчас на рецензии у моего друга.

Теперь Чара посмотрела на Кларенса заинтересованно:

- Вы пишете книги? А зачем? Я могу понять стихи, они выражают чувства, настроение, эмоции. Но проза, особенно фантастика, давно устарела. Нет смысла жить чужой жизнью, если в этой столько неизведанного и прекрасного! Когда-то несчастные, забитые люди не могли позволить себе путешествовать и получать новые впечатления. Все это заменяли книги, кинофильмы, театральные постановки. Но сейчас, в эру всеобщего счастья, художественная литература - пустая трата времени.

- Писатель, особенно фантаст, должен заглянуть за горизонт, наметить пути для ученых. Обрисовать возможные проблемы и противоречия.

- Для выражения чувственных конфликтов достаточно поэзии. Проза излишне многословна, в ней эмоции скрыты за избыточными речевыми оборотами. Она не нужна – это пережиток далекого прошлого.

Кларенс оторопел. Он и не знал, что сказать. В самом деле, о каком создании художественных текстов может идти речь в мире с упрощенным донельзя языком? В нем нет даже деепричастий, а без них любые книги выглядят сухо и пресно. Впрочем, злоупотреблять ими тоже ни к чему – текст получается тяжеловесным, и читать его неудобно.

Больше разговаривать не хотелось. Кларенс открыл рот лишь в кабине управления, куда его, как почетного гостя, пригласил начальник поезда.

- Зачем вам живые люди? – Кларенс указал на машинистов по сторонам от пирамидального колпака робота. – Разве автомат не справляется сам? Не вижу, чтобы кто-то вмешивался в его работу.

Начальник поезда замялся.

- На случай отказа, - наконец придумал он причину.

- Поставьте второго робота, пусть работают параллельно, - ответил Кларенс. - Можно третьего и четвертого. Не вижу проблемы. В «Призраке», к примеру, два главных бортовых компьютера и один вспомогательный, резервный.

- Я передам ваши предложения конструкторам, - только и нашелся уничтоженный, раздавленный инопланетной логикой начальник поезда.

Спустя полчаса состав остановился и двери с шипением раскрылись. Ингрид почти силой выдернула задумавшегося Кларенса из вагона.

Станцию построили рядом с городом – его было хорошо видно прямо с платформы. Светлые дома на морском берегу, расположенные уступами, образовывали что-то вроде трибун гигантского стадиона. Многочисленные окна смотрели в сторону моря. Никаких труб или проводов, кроме выдвижных антенн, не было видно со стороны фасада – все коммуникации тянулись к домам с тыльной стороны. Неплохое решение.

Почему-то Кларенсу вспомнились немногие фотографии крытых городов Керы – дома в форме пирамид, поставленных на вершины. Верхние плоские грани образовывали кровлю. Такая конструкция лучше других защищала от холодов и ветров заснеженной, ныне погибшей планеты. Сердце кольнула тоска по дому, в котором он никогда не был. И не будет.

Кларенс, пробираясь по улицам земного города, начал уставать. Девушки же шагали, словно заведенные. Обессиленные ноги начали бунтовать, как Чара махнула рукой, указывая на полукруглое здание с верандой на морском берегу.

- Выставочный центр и концертный зал, - пропела девушка.

Кларенс постучал в прозрачные двери – они откликнулись не звонким, а глухим стуком. Значит, это не стекло, а пластик. Что-то вроде плексигласа.

- Они не на вибрацию реагируют, - рассмеялась Чара и нажала на кнопку. Створки сдвинулись в сторону, открывая дорогу внутрь.

Все до единой картины Кларенс тщательно осмотрел и сфотографировал камерой коммуникатора. Ему показалось, что и глядеть-то особо не на что: девушки и юноши в разных позах и одеждах… иногда совсем без одежды, в разном окружении. Вот молодой человек вперился сосредоточенным взглядом в экран непонятного агрегата, а вот красавица-дева с идеальной фигурой – Чара Нанди собственной персоной, мчится на доске по океанским волнам. Герои картин работали, отдыхали, лазали по горам, наслаждались морем и солнцем. Но во всем совершенстве строгих линий, контуров и цветов не было ни грамма фантазии. Художник рисовал только то, что видел на самом деле, не отступая ни на йоту от почти фотографической точности образов.

- Как тебе выставка? – Чара едва только не подпрыгивала от нетерпения, желая услышать мнение пришельца. – Все это написал мой друг Карт Сан. Я одна из его моделей.

- Течет река, моя река. Бегут таньга, мои таньга, - резюмировал Кларенс частично на Галактическом языке. – Акын второго уровня: о чем вижу, о том пою.

- Не поняла. Тебе не понравилась?

- Почему же? Неплохой реализм. Даже, я бы сказал, гиперреализм. Техническое совершенство. Но почему мастер не добавил ничего от себя? Где авторское видение? Где душа этой… мазни?

- Из живописи мы убрали все ненужное – как и