Мой член пульсирует, и я позволяю каждой капле упасть на ее кожу и одежду, отмечая ее, заявляя на нее права своей спермой.
Истощен. Готовый к оргазму. А какой это дикий кайф. Ее зеленые глаза моргают, глядя на меня, затуманенные и тяжелые.
Она устала, и, видя ее в таком состоянии, мне снова хочется разбудить ее своим членом. Она прекрасна. Капля пота или крови стекает по моей спине. Я игнорирую это и опускаюсь на колени, убирая волосы с ее глаз, смазывая ее каплей своей спермы.
Я поправляю ее одежду так хорошо, как только могу, затем заключаю ее в объятия. Она сопротивляется мне, упираясь в мою грудь, но быстро понимает, что ничего не может сделать, и сдается, отдыхая в моих объятиях.
Ее голова находит свое место у меня на груди, и мне интересно, слышит ли она там биение моего сердца. Если во мне осталось хоть что-то человеческое. Я кладу ее на матрас. Она моргает, глядя на меня, но ее глаз уже нет. Она едва в сознании.
— Почему я так устала? — она зевает.
— Ты еще помнишь кто ты? — спрашиваю я.
Она растерянно моргает, глядя на меня, но я помню каждое слово.
«Я хочу, чтобы ты заставил меня кончить так сильно, что я забуду, кто я.»
Наконец в ее зрачках мелькают воспоминания, и она смеется. Ее улыбка обжигает меня изнутри, за ней скрывается неподдельное веселье, которого я давно не видел и не чувствовал.
Я извиняюсь, нахожу пакет с винтами и петлями, затем беру маленький ящик с инструментами, который я оставил внутри люка в ее шкафу. И иду чинить дверь.
Я испортил это настолько, что ей пришлось обратиться ко мне за помощью, так что это легко исправить. Затем я проверяю ручку на ее холодильнике. Она болтается, но все, что для этого нужно, это немного клея, так что я тоже ее закрепляю.
Когда я возвращаюсь в ее комнату, она уже спит. Ее ноздри раздуваются. Я наклоняюсь и провожу кончиками пальцев по фиолетовым и красным отметинам на ее шее.
Внутри меня разливается тепло от осознания того, что я сделал это с ней. Что она пережила это. Что я позволил ей. Я не могу объяснить свои чувства к ней. Если я хочу как лучше для себя, я убью ее прямо сейчас. После того, что мы сделали, она не будет особо сопротивляться. Это будет легко. И в некотором смысле это правильный поступок. Как только она узнает, что я разрушил ее жизнь, она будет умолять меня покончить с ней. Они всегда так делают.
Но я пока не хочу, чтобы она умирала. Она может справиться с большим, чем я ожидал, и это эгоистично с моей стороны, но я хочу, чтобы она жила. Чтобы посмотреть, как далеко она сможет зайти. Чтобы раскрыть все ее чувства до тех пор, пока у нее ничего не останется. Как у меня.
Я глажу ее по щеке, мягкость ее кожи наполняет меня ужасом. Но мой член игнорирует это. Потому что, в конце концов, все, чего я хочу — это она.
— Мертвая ты мне не нужна. — говорю я. — Пока нет.
Я закрываю дверь, убеждаясь, что ее окна и двери заперты. Затем я дал ей поспать.
ГЛАВА 7
Ремеди
Послеполуденный свет пробивается сквозь жалюзи, отбрасывая полосы теней на пол. Снова раздается звонок в дверь, и я обматываю шею черным шарфом. Я не привыкла к незваным посетителям.
Я прищуриваюсь в дверной глазок: лохматые рыжевато-светлые волосы, свободная рубашка и джинсы на высоком стройном теле.
Детектив Питер Сэмюэлс. Мой старый школьный друг. Я открываю дверь.
— Все равно странно видеть тебя в обычной одежде.
Питер почесывает щетину на подбородке. Она длиннее обычного, как будто он хочет отказаться от образа полицейского. Он наклоняется, чтобы быстро обнять меня, и я в ответ похлопываю его по спине.
— Как поживаешь, Ремми? — спрашивает он, затем приподнимает бровь. — Господи. Что случилось с твоим глазом?
Прикасаясь к своему лицу, я понимаю, что забыла о лопнувшем капилляре.
— Я чихнула.
Он присвистывает.
— Должно быть, это был чертовски сильный чих.
Я смеюсь, а мои щеки пылают румянцем. Надеюсь, он мне поверил.
— Хочешь чаю? — спрашиваю я.
— Пожалуй.
Питер остается на пороге, а я закрываю за собой дверь и иду готовить наш чай внутри.
Поскольку мы знакомы друг с другом со средней школы, он знает, что я предпочитаю находиться с гостями снаружи. Однако он не знает, что это потому что я ненавижу оставаться наедине с некоторыми мужчинами.
И все же я пригласила Кэша внутрь и позволила ему физически уничтожить меня.
Я пригласила его. И я не знаю почему.
Питер бормочет слова благодарности, затем делает большой глоток. Он вздыхает с облегчением, затем указывает на шарф, обмотанный вокруг моей шеи.
— Холодно?
— Это звучит странно, но если у меня мерзнет шея, то все остальное тоже.
Я пожимаю плечами, пытаясь отыграться. Машины проезжают по улице, как обычно. Похоже, что почти все забыли о том, что днем на свободе разгуливает серийный убийца.
— Что-то случилось?
— Ты слышала о «Dry&Clean»? — спрашивает он.
Я киваю, глядя вниз по улице в направлении магазина, который всего в квартале отсюда.
— Пришел узнать, не слышала ли ты чего-нибудь. Были ли какие-нибудь подозрительные посетители в последнее время? Вообще кто-нибудь? Может быть, какой-то случайный турист, просящий воспользоваться твоим телефоном? — активно жестикулируя спрашивает он. — Твоя мама? Твой отчим? Ваш домовладелец? Что-то в этом роде?
Я прикусываю губу, размышляя о последних нескольких неделях, но ничего необычного в голову не приходит.
— Просто Дженна. — говорю я.
Он набрасывает записку на свой телефон.
У меня внутри все сжимается. Я упустила одну важную деталь.
Кэш приезжал сюда дважды. Но он живет достаточно близко, поэтому Питер, вероятно, тоже должен расспросить его. И если я скажу что-нибудь прямо сейчас, он будет беспокоить его больше, чем необходимо. Если они это сделают, есть риск, что он еще больше замкнется в своей скорлупе. У него все хорошо, он вырвался из своей затворнической жизни. Я не могу испортить ему это. Но мне, наверное, следует кое-что сказать.
— Хорошо, твоя лучшая подруга. Кто-нибудь еще? — спрашивает Питер.
— Однажды заходил мой босс. — быстро говорю я. — Занес кое-какие бумаги. — я скрещиваю пальцы, надеясь, что это все скроет.
— Имя?
— Кассиус Уинстон.
— Ты шутишь. Уинстон? — Питер смеется. — Ты заставила Уинстона покинуть его башню?
Я поджимаю губы.
— Не будь к нему слишком строг.
— Я