привезла эти чертовы олеандры домой?!
— И которой я теперь нигде не вижу! — глубоко кивнула Орловская. — А министра всея российской культуры, напомню, ждут уже завтра. И тоже не с пустыми руками: он кому должность, кому медальку, а кому и звание пожалует. А отдариться-то теперь и нечем! — Она откинулась в кресле и демонически захохотала. — А мы говорили! Предупреждали…
— Кажется, я поняла суть проблемы, — сказала Рыбкина и встала с дивана. — Предлагаю начать поиски пропавшей вазы.
В доме разбитой и склеенной посудины не нашлось. Удостоверившись в этом, все же сели пить кофе.
— Итак, кто-то проник в квартиру, пока мы спали, и свистнул историческую вазу, — сделал вывод Мишаня. — Бабуля, где твои ключи?
— А твои? — огрызнулась старушка, нервно размешивая сахар в чашке. — Можно подумать, это я виновата! Да, крепко спала, пока не встала по причине… гм…
Все деликатно промолчали.
— А сам ты, даже если бы не дрых как сурок, не заметил бы ни погрома, ни потопа в этих своих… прибамбасах! — Старая актриса лаконичными жестами выразительно показала выпуклые стрекозиные глаза и слоновьи уши.
— В стереонаушниках и очках дополненной реальности, — невозмутимо осуществил сурдоперевод Мишаня.
— Компьютерный игрок? — не без укора спросила его Рыбкина.
— Разработчик, — оправдался Мишаня. — Так где ключи, бабуль? Взлом двери я б не пропустил.
— Какие-то ключи висят в прихожей у зеркала, — сообщила зоркая Зайцева. — Очень красивый брелок из тисненой кожи.
— Мерси, — мимолетно улыбнулась Орловская, — это как раз мои! — И она показала язык внуку. — Всегда их там вешаю.
— Вешала, — поправил ее Мишаня и объяснил почему-то персонально Рыбкиной: — Бабуля давно уже живет за городом, но туда далеко ехать, и вчера я привез ее сюда.
— Это теперь Мишина квартира, он совсем недавно переехал, живет один, — сообщила Орловская — и почему-то тоже лично Рыбкиной. — Прекрасная квартира: три комнаты, свежий ремонт…
— А дверь вчера я открывал своими ключами, — припомнил одиноко живущий в прекрасной трехкомнатной квартире Мишаня.
— Мои лежали в сумочке, — тоже одолела склероз его бабушка. — Не помню уже, когда доставала их в последний раз.
Все, не сговариваясь, посмотрели на ключи у зеркала. Рыбкиной и Зайцевой для этого пришлось оглянуться, а внуку с бабушкой достаточно было вытянуть шеи.
— Какой аккуратный ворюга, — похвалила злодея Зайцева. — Попользовался — и повесил на гвоздик!
— А кто имел доступ к вашей сумочке с ключами? — спросила Рыбкина, строго глянув на подругу и коллегу.
Одаривать комплиментами преступника, даже заочно, казалось ей неправильным.
— Да кто только не имел! — с досадой ответил ей Мишаня, пока Орловская мусолила сухое печенье, изображая невозможность активно участвовать в неприятном ей разговоре. — Сумочка оставалась в гримерке. И вчера, и во время репетиций. Гримерка не персональная, на троих, и туда вхож кто угодно. Зашел, взял ключи… Бабуля могла еще полгода их не хватиться.
— Так что, вызываем полицию? — азартно блестя глазами, предложила Зайцева.
Бабушка и внук переглянулись.
— Да не хотелось бы полицию, — вздохнул Мишаня.
— У вас проблемы с законом? — насторожилась Рыбкина.
— Нет у него проблем, не волнуйся. — Орловская похлопала ее по руке.
Как будто Рыбкина волновалась! С чего бы?
— Хотя могли быть, — договорила старуха.
— Почему? — тут же спросила Зайцева.
— Он что-то хакнул, — сказала Орловская, с особым удовольствием произнеся сленговое слово и даже покатав его во рту, как вкусную конфету. — Да, хакнул. Что ты там хакнул, Миша?
— Вам лучше не знать, — ответил тот.
— Согласна! — ничуть не обескуражилась Орловская. — И из-за этого у мальчика чуть не возникли проблемы с законом. Их удалось избежать благодаря вмешательству людей из очень серьезной структуры, но за это Мишане пришлось оказать им услугу.
— И теперь, если у него снова возникнет проблема с законом, от него могут потребовать сотрудничества на постоянной основе, — поняла Рыбкина. — Я сто раз такое в фильмах видела и в книгах читала. Тогда попытаемся обойтись без полиции.
Она встала из-за стола:
— Теперь прошу всех ко мне. Хочу вам что-то показать.
Многострадальную розу снова выловили из ванны и положили на кухонный стол.
— У вас не найдется рулетки? — спросил Мишаня Рыбкину.
— Откуда? Мужчины в доме нет, живет одна, сама учительница, — зачем-то стала объяснять Зайцева.
Орловская выслушала ее с большим вниманием.
Рыбкина принесла портновскую ленту.
— Еще и рукодельница! — громко похвалила ее Зайцева.
Мишаня тщательно измерил розу, озвучил результат:
— Девяносто шесть сантиметров… Так-так… — и вышел из квартиры Рыбкиной.
— Как-как? — спросила она в удаляющуюся спину и поспешила следом.
Забрать свою портновскую ленту, разумеется. Зачем же еще?
Все снова переместились в прекрасную трехкомнатную квартиру одиноко живущего разработчика компьютерных игр, слегка скомпрометированного хакерским прошлым. Набились в комнату с компьютером, встали за спиной воссевшего в кресло Мишани.
— Как знал, что пригодится, — сказал он, пробежавшись пальцами по клавиатуре.
— Это что? — качнулась вперед близорукая бабушка ушлого внука.
— Это наш лифт, — узнала Зайцева. — Видео с камеры! Но как?!
— Ходил на прошлой неделе в домоуправление, попросил скинуть электронную форму заявления на мою флешку, взамен оставил одно приложеньице…
— И хакнул их! — Орловская радостно хлопнула в ладоши. — Так им и надо! Не будут накручивать оплату за вывоз твердых бытовых отходов и капремонт. А если будут, мы теперь выведем их на чистую воду!
— Чуть позже, — пообещал хакер и увеличил картинку на весь экран, чтобы видеть таймер в углу. — Даша, когда вы подобрали розу?
Рыбкина припомнила:
— Примерно в час тридцать.
Мишаня прокрутил видео до часа после полуночи.
В начале первого в кабину ввалился явно нетрезвый мужик с бугрящимся пакетом. Он вышел на шестом этаже. Через пару минут лифтом воспользовалась женщина с собакой — здоровенным поджарым доберманом, с которым не страшно гулять по ночам. Ну то есть ей не страшно. Остальным-то как раз имеет смысл побаиваться. Доберман гуляет без намордника.
Женщина с собакой высадились на восьмом. Лифт опять ушел вниз.
— Вот он! — Зайцева вскинула кулак в победном жесте.
— Вижу букет, — прокомментировал Мишаня. — Вроде, цветы такие же.
— Миллион, миллион, миллион алых роз![4] — тут же мелодично напела Орловская.
Хотя черно-белая картинка не позволяла с уверенностью определить цвет крупных бутонов.
— Хитрый гад, — сказал Мишаня. — Смотрите, как держит букет: чтобы его за цветами не было видно!
— Вот зараза! — восхитилась хитрым гадом Орловская.
Лифт остановился на пятом этаже — родном для всех присутствующих, за исключением Зайцевой, исторически обитающей на седьмом. Самоходный букет выдворился из кабины, но довольно быстро вернулся и проследовал обратным ходом с пятого этажа на первый.
— То есть цветы он использовал исключительно как прикрытие, — констатировала Рыбкина. — С ними пришел, с ними и ушел. А нам и взлом камер не помог,