Возможно.
И, может быть, я зашла слишком далеко. Я разозлилась, когда вернулась вчера домой, поэтому пошла в Вайнд Хаус, поработала над макияжем мистера Грина и смотрела, как Гейтс зашивает рану жертвы автомобильной аварии, которую забыли сделать в морге.
К часу ночи это чувство не ушло, поэтому я просто выложила видео. Да и пошло оно все. Это оказался обычный рефлекс — момент «закрой глаза и просто сделай это», о котором я быстро пожалела, — но что, по ее мнению, должно было произойти? Я не остановлюсь. Не знаю почему, но это не в моих силах, и я уверена, что она тоже знает это. На самом деле, это должно было стать намного опаснее давным-давно.
Что мне следовало сделать? Просто отпустить ее? Или прекратить?
Я не видела ее все утро, но я знала, что однажды она появится. Наверное, завтра, с высоко поднятой головой, она откажется разговаривать со мной, пойдет по главной дороге и не доставит мне удовольствия своим вниманием и всей этой ерундой.
Но затем я слышу, как Крисджен зовет меня:
— Клэй.
И прежде, чем у меня появляется возможность обернуться, кто-то толкает меня, и я чуть не падаю. Разворачиваюсь, замечая Лив как раз в тот момент, когда ее ладонь ударяет меня по лицу. Нечленораздельный звук вырывается из меня, голова дергается в сторону, и сухожилия на шее ноют. Я падаю на пол, вытягивая руки, чтобы удержаться.
— У-у-у-у, — воет кто-то.
— Сучка! — визжит Эми.
Моя щека горит, как в огне, но я встряхиваю головой и поднимаюсь на ноги. Эми бросается на Лив, но я вскакиваю и отдергиваю ее назад, толкая Лив в грудь.
— Ну давай! — кричу я.
Это касается только ее и меня. Наконец-то, черт тебя возьми.
В ее глазах сверкают молнии, и она выглядит так, словно хочет нанести как можно больно ушибов. Я с рыком бросаюсь на нее. Она врезается в стол, хватает сок и бросает его в меня, прежде чем мы падаем на пол. Мои ногти впиваются в ее кожу, а ее пальцы вырывают волосы из моей головы, когда мы набрасываемся друг на друга — ударяя, разрывая, сжимая и неистовствуя.
Я хочу плакать, я так счастлива. Это то, чего я желаю. Все, в чем так сильно нуждаюсь. И я больше никогда не захочу заниматься ничем другим.
Радостные крики наполняют мои уши, она перекатывается на меня, оказываясь сверху, и я не вижу ничего, кроме нее.
Я чувствую только ее.
***
Порез в уголке моего рта щиплет. Я касаюсь его языком, пока сижу, ссутулившись, на деревянном стуле и смотрю мимо пустого места отца МакНилти у него в кабинете.
Боже, это лучше, чем наркотик. Чувство бурлит у меня в животе, а сердце колотится, будто я парю в сотне футов над землей, держась при этом только одной рукой.
Она лучше, чем наркотик. Я всегда знала, что в ней это есть.
— Если ты еще хоть раз подойдешь ко мне, — шипит сквозь зубы Оливия, сидящая на соседнем стуле. — Я порежу тебя на куски.
Я перевожу на нее взгляд. Апельсиновый сок, которым она плеснула в меня, испачкал и ее белое поло.
Но я почти улыбаюсь, видя дырку на ее рукаве. Я сопротивлялась, не так ли?
— Порежешь меня? — подначиваю я, наблюдая за ней, пока она смотрит, как я провожу рукой по внутренней стороне бедра, задирая школьную юбку. — Где?
Я делаю вид, что ласкаю себя и постанываю.
На ее лице появляется злобное выражение.
— Дрянь.
Я отворачиваюсь, улыбаясь самой себе. Лесби.
Выпрямившись, я поднимаю руку, осматривая ногти в поисках повреждений. Потребовалось три учителя, чтобы оторвать нас друг от друга. Я сожалею только о том, что она не начала это дерьмо после школы, когда нас бы не прервали. Я в такой же хорошей форме, как и она. Это могло бы продолжаться часами.
Раздался второй звонок, и теперь мы официально опоздали на пятый урок. Где он, черт возьми?
— Ты знаешь, что они собираются разобраться в этом? — спрашивает Лив, смотря на меня краем глаза. — Узнать, откуда появилось это видео, и, когда я расскажу об этом в интернете, весь гребаный мир будет требовать твою голову. Тем более что мне всего семнадцать.
Чтоб ее. Я забыла об этом. Она несовершеннолетняя.
Я ковыряю облупившийся красный лак для ногтей, игнорируя учащенное сердцебиение.
— И кто тебе поверит? — спрашиваю я и поворачиваю голову, встречаясь взглядом с ее темными глазами, обрамленными длинными черными ресницами. — Я Клэй Коллинз.
Блондинка и просто бомба. Все, что администрация любит выставлять напоказ в своих брошюрах по набору персонала.
Она прищуривается.
Я осматриваю ее с ног до головы.
— А ты мусорная крыса, вероятно, предвкушающая долгую и блестящую карьеру, в которой ты будешь выкидывать фокусы на грязном полу своего дерьмового дома.
Оливия вскакивает и хватает меня за шею. Я задыхаюсь.
Хватаюсь за подлокотники кресла для поддержки, когда она притягивает мое лицо к своему, и я сжимаю челюсть, глядя ей в глаза. Темно-коричневый цвет загорается золотыми искорками, когда она смотрит на меня, и я чувствую аромат персиков от ее длинных черных волос.
Мое сердце бьется так сильно. Да.
Как чертов наркотик.
Она со злостью глядит на меня, и я готовлюсь к удару, хотя знаю, что должна отстраниться.
Но я не желаю, чтобы она отпускала меня. Понадобилось так много времени, чтобы мы оказались здесь.
Я ненавижу Оливию Джэгер. Я чертовски ненавижу ее, и я бы с радостью никогда никого не любила, если бы могла ненавидеть ее всю свою жизнь. Мои глаза наполняются слезами, и я не понимаю почему.
Но я не моргаю.
Давай же. У меня дрожит подбородок. Давай. Я так жажду этого.
Сок, который она вылила на меня, все еще капает с моей юбки, я закрываю глаза и чувствую, где ее пальцы запутались в моих волосах под хвостом. Давай же. Я открываю рот, ощущая ее повсюду. Практически пробуя на вкус.
Горько, но прекрасно, как валиум на языке. Вот на что она похожа.
Я открываю глаза, слезы текут по щекам: она наблюдает за мной со смесью гнева и настороженности в глазах. Как будто она в чем-то не уверена.
Из кабинета доносится голос, и Лив отталкивает меня, когда открывается дверь в кабинет директора.
Я качаю головой, когда сажусь на стул. Тряпка.
— Отец МакНилти задерживается у мэра, — сообщает нам миссис Гаррисон, оставаясь в дверях. — Он поговорит с вами обеими утром, так что не думайте, что вы сорвались с крючка. Идите в раздевалку, переоденьтесь…
Я встаю до того, как она заканчивает свою фразу, беру телефон со стола и прохожу мимо старухи.
— И идите прямо в класс, — кричит она вслед, когда мы с Лив проходим через кабинет к двери. — Если я почую запах еще одной драки между вами, то позвоню вашим родителям, чтобы они забрали вас!
Но мы уже в коридоре, и дверь захлопывается за нами. Я не оборачиваюсь и не замедляю шаг, мчусь по пустому коридору, пока учителя гудят в своих классах, и спускаюсь по лестнице, отыскивая дорогу в раздевалку.
Все это время Джэгер идет следом за мной, и я спиной чувствую ее взгляд. Надеюсь, она снова накинется на меня.
Надеюсь, она осмелится сделать это.
Я толкаю дверь, административные помещения и раздевалка пусты, так как все уже снаружи. Остановившись напротив своего шкафчика, набираю комбинацию на замке и открываю его.
— Почему надо было выбрать именно апельсиновый сок? — жалуюсь я, снимая свое поло через голову. — Все такое липкое.
Он у меня даже в чертовых носках. Эти кожаные двухцветные туфли винтажные. Если они испортятся, я позабочусь о том, чтобы даже ее убогие братья не смогли ее защитить.
Лив копается в своем шкафчике — который, к сожалению, находится в том же ряду, потому что тренер держит команду по лакроссу рядом, — пока я вытаскиваю запасное поло.
— Знаешь, — говорю я ей, пока вожусь с чистой рубашкой, — если ты не хотела, чтобы это все видели, то тогда тебе, возможно, не стоило бы практически трахать ее на публике.
— Мы не трахались, — рычит она, посмотрев на меня. — Как ты и остальные прекрасно видели. Если бы я не хотела, чтобы люди снимали, то мне не стоило ожидать таких простых манер от глупой, бесполезной коровы.