Он молчал, опустив глаза.
– Тёма, ты должен мне рассказать, – я старалась говорить мягко, без лишнего нетерпения, чтобы у сына не было причины от меня закрываться. – Малыш, мне нужно знать…
– Это Алина, она меня ударила… – выдавил он из себя и отвернулся.
Алина?!
Ну Логанов, вот почему ты так трусливо сбежал! Ничего, ты ещё пожалеешь! И больше никогда не получишь моего ребёнка!
Я поднялась. Мне нужно бело чем-то занять руки, которые так и чесались повыдергать одному непутёвому папаше все его волосёнки. Я открыла холодильник, несколько секунд пялилась внутрь пустым взглядом, наконец взяла пакет сока. Налила стакан себе и Тёме. Вернулась за стол.
Нужно было узнать всё до конца.
– А почему она ударила тебя, малыш? – мягкости моего голоса могла бы позавидовать песцовая шубка.
Тёма опустил голову ещё ниже и молчал. Я уже подумала, что он так ничего и не расскажет, но вдруг услышала всхлип.
– Зайка, ты чего? – я придвинула стул ближе, пересадила сына себе на колени, прижала крепко, гладя по волосам. – Ну что ты, малыш, всё хорошо. Она больше тебя не обидит…
– Нет, мама, – он отстранился, глядя на меня со странным выражением, шмыгнул носом, потом вытер его рукой, – ты не понимаешь… Я… – он всхлипнул, – я сказал, что папа теперь бросит её и будет жить с нами…
На пару мгновений я потеряла дар речи, поэтому какое-то время молчала, прежде чем спросить:
– А что было потом? Ты дал ей сдачи?
– Ты что, мам? – сын так удивился, что даже перестал всхлипывать: – Она же девочка. Девочек нельзя бить.
* * *
Ярослав чувствовал себя идиотом. Прогулка, которая должна была принести детям радость, обернулась катастрофой.
Может, и не стоило брать с собой Алину. Но Кристина утром снова устроила скандал и ушла в неизвестном направлении, не забыв хлопнуть дверью.
Ярославу очень хотелось пообщаться с сыном и очень не хотелось оставлять дочь одну. И тогда ему в голову пришла гениальная мысль, точнее в тот момент казавшаяся гениальной – отвезти детей в аквапарк, где они смогут весело провести время и заодно познакомиться.
Но сразу стало понятно, что весело не будет.
Алина ревновала и усиленно игнорировала Тёму.
Ярослав пытался сгладить её грубость, резкие ответы, забирался с ними обоими на все горки, даже на самые высокие.
Но напряжение не спадало.
Он и оставил-то детей минут на десять, не больше. Отправился купить им газировки. Когда вернулся, Алина рыдала навзрыд, а Тёма стоял шагах в десяти от неё красный, как помидор, и под его глазом наливался синяк.
На все его вопросы о том, что произошло, Алина рыдала, а Тёма отмалчивался. Ярославу так и не удалось ничего добиться.
Сашка его убьёт. И будет права.
Ему нельзя доверять детей.
И вообще, доверять.
Ярослав остановил машину у дома и развернулся к Алине, притихшей на заднем сиденье.
Долго смотрел на неё, подбирая слова. Но понимал, что бы он сейчас ни сказал, дочь вряд ли поймёт.
Сейчас вряд ли.
Возможно, потом, когда вырастет, и у неё будут свои дети.
Ярослав не хотел её терять. Но и вернуть всё, как было, тоже не мог. Он устал от лжи, истерик и обвинений жены, которую никогда не любил. Брак с которой был самой большой ошибкой в его жизни.
Сейчас Логинов видел ясно, что вовсе и не обязан был жениться на Кристине. Он мог помогать ей, забирать дочь, оплачивать счета. Но не пытаться наладить жизнь с нелюбимой женщиной.
Это было преступление.
Против себя.
– Ты же понимаешь, что сегодня вела себя очень грубо? И с тётей Сашей, и с Артёмом, – сколько ни тяни, а этого разговора не избежать.
Дочь вскинула на него глаза. Зыркнула зло исподлобья и снова потупилась.
Конечно, она понимала.
Но признаваться в этом не собиралась.
– Это ведь ты ударила Тёму? – проанализировав ситуацию, Логинов пришёл именно к этому выводу. Был почти уверен, что это она. – Зачем ты это сделала?
– Потому что этот маленький ублюдок заберёт тебя у нас! – выкрикнула Алина и выскочила из машины.
Ярослав посмотрел, как она заскакивает в калитку, а потом устало опустился лбом на руль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Наверное, он всё это заслужил.
Если бы можно было повернуть время вспять. Логинов даже знал поворотную веху, после которой всё в его жизни пошло не так.
Очень хотелось поехать к Сашке, встать перед ней на колени, обнять, уткнуться лбом в живот и стоять так, пока всё не образуется.
Но он понимал – это невозможно.
Сашка сейчас злится из-за Тёмки. Лучше дать ей пару дней, чтоб остыла. А уже потом идти мириться. С цветами и шампанским.
Он слишком долго жил без неё, чтобы теперь тратить время на глупые обиды. Но всё же стоит немного выждать.
И сначала нужно разобраться со своей дочерью.
Ей придётся смириться. И она примет Сашу с Тёмкой, если он сумеет подобрать верные слова.
Ярослав открыл ворота и загнал машину во двор.
Герда стояла у крыльца и приветливо махала хвостом. Он подошёл и сел с ней рядом. Собака тут же облизала ему лицо тёплым языком. Ярослав обнял её и прижался щекой к бархатистой шёрстке с обильной сединой.
– Только ты меня понимаешь и никогда не расстраиваешь. Ты самая лучшая девочка.
Герда по-человечески вздохнула и снова лизнула его языком, утешая. Как будто говоря, что всё будет хорошо.
Ярослав поднялся и вошёл в дом.
Надо поговорить с Алиной.
Но до комнаты дочери он дойти не успел. Наверху громко хлопнула дверь, и тут же на лестнице показалась Кристина, мечущая молнии. Её волосы разметались по плечам, лицо исказилось злобой.
– Что ты сделал с моей дочерью?! – заорала она визгливым голосом.
«Неужели когда-то я находил привлекательной эту женщину?» – подумал Ярослав.
34
Алина забралась под одеяло, легла на бок и накрыла ухо подушкой. Она не хотела слышать, как родители ругаются.
Они ругались и раньше.
Но здесь, в Анапе, это происходило каждый день.
Хотя Алина знала, что Анапа ни при чём.
Всё началось, когда папа уехал. Точнее он уехал из-за того, что они поругались с мамой. Тогда мама сказала много плохих слов. И папа отвечал ей тем же.
Алина подслушивала, хотя это нехорошо. Она знала. Но было очень страшно, что родители разведутся. И поэтому она пряталась за дверью.
У Ленки Шустиной родители тоже долго ругались, а потом развелись. И папа ушёл жить к другой жене. А мама плакала по ночам и ещё курила вонючие сигареты.
Алина не хотела, чтобы папа уходил, и, чтобы мама курила, тоже не хотела.
Но он уехал.
А потом позвонила тётя Вика из Анапы и что-то долго рассказывала маме по телефону.
Мама мрачнела и злилась, а потом сказала Алине, что они едут на юг.
Но это не была радостная поездка на каникулы. Это Алина сразу поняла. Потому что мама не радовалась. Она, вообще, редко радовалась в последнее время. Больше злилась.
А вот папа был добрым. Он почти никогда не злился.
Только если ругался с мамой…
Алина знала, что сейчас они ругаются из-за неё. И от этого становилось гадко.
Потому что она плохо поступила.
Не надо было бить того мальчика, её брата. И повторять мамины слова тоже не надо было. Алина и сама не понимала, как они выскочили из её рта.
Наверное, она тоже злая.
Как мама.
Мама, когда злится, всегда говорит плохие слова. В основном папе, но и Алине иногда тоже.
Этот мальчик, Тёма, который её брат… он неплохой. Может, он даже и понравился бы ей…
Алина ведь хотела братика и даже однажды писала письмо деду Морозу. Конечно, когда была маленькой и ещё верила, что дед Мороз настоящий. Теперь-то она знает правду – подарки под ёлку клал папа…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но этот брат… он хочет забрать у неё папу.
Насовсем.
Он сказал, что папа бросит её и будет жить с ним и его мамой.