Дэймон понимал, что она права, но не видел подходящего места для привала. Поля, по которым они ехали, были слишком открыты для чужого глаза. Кроме того, чем дальше уедут они от Кале, тем лучше.
Побережье было уже недалеко, и местность меняла свой облик. Плодородные земли сменились каменистыми пустошами. Далеко впереди Дэймон увидел пологий отрог, который он запомнил еще по дороге в Дю Клар.
В конце концов, Дэймону пришлось остановиться. Соланж просто отказалась ехать дальше. Она отыскала уединенный нескошенный луг с дикой пшеницей. Высокие сухие колосья качались и шуршали на ветру. Там оказалась и рощица, чтобы спрятать коней. Как раз такое местечко, какое им надо. Соланж твердо решила оставаться тут, пока не выспится, и ее совершенно не волновало, согласен Дэймон с ее планами или нет.
Высказав все это, Соланж отвела Иоланду в рощицу, а сама улеглась среди пшеницы, завернувшись в плащ.
Дэймон все еще сидел в седле и смотрел на девушку. Безумно хотелось отдохнуть, но страх оказаться вновь рядом с Соланж заставлял его медлить. Взглянув на Соланж в траве, он представил ее лежащей в совсем другом месте. В его постели, например.
Дэймон вздохнул и зажмурился, отгоняя наваждение. Соланж права, им надо отдохнуть. Он неохотно спустился на землю, пустил Тарранта пастись среди деревьев и принялся устраивать себе ложе как можно дальше от Соланж.
Пшеничные колоски шуршали над головой, как камыш. Дэймон медленно засыпал. Ему снилась Соланж. Она пела. Ее чистый, сладостный голос взлетал к небесам.
Когда он проснулся, все заливал лунный свет. Соланж уже поднялась. Она кормила коней остатками яблок из того сада, в котором они были два дня назад. Сама она тоже грызла яблоко. Кони подошли к ней совсем близко, вслушиваясь в нежное бормотание, понятное им одним.
Дэймон подошел к ним, прихватив из сумки яблоко и для себя. Оно было твердым и сладким, как раз таким, как ему нравилось.
– Как спалось? – не оборачиваясь, поинтересовалась Соланж.
Он что-то проворчал в ответ. К своему удивлению, Дэймон обнаружил, что зверски голоден. Он отшвырнул огрызок и снова потянулся за яблоком.
– Дэймон, как ты думаешь, далеко еще до деревни? Он прикинул, сколько времени отнимет у них кружной путь. Выходило не так уж плохо.
– Думаю, еще день-два. Тебе так не терпится избавиться от моего общества?
Соланж покачала головой.
– Не в этом дело. Просто... Погода ухудшится скоро.
Дэймон перестал жевать.
– Ты уверена?
? Да.
– И что нас ждет?
– Буря. Возможно, со снегом.
Этого им только не хватало – Дэймон знал, что Соланж права. У нее с детства был дар предсказывать погоду. Мальчишкой он не раз убеждался в этом. Другие только смеялись, но он всегда прислушивался к ее словам... Дэймон торопливо прикончил второе яблоко и скор мил огрызок Тарранту.
– Сколько у нас времени? – спросил он. Соланж пожала плечами – призрак в лунном сиянии.
– День. Может, два. Не больше.
Буря налетела через восемнадцать часов. Косой, слепящий дождь со снегом обрушился на их головы. Они мгновенно промокли и промерзли насквозь. Кожа покраснела. Глаза слезились. Лошади медленно, склонив головы, передвигались по раскисшей тропе.
Когда сквозь завесу снега ничего не стало видно, они укрылись в маленькой пещерке, которую отыскал в скалах Дэймон. В ней едва хватило места для всех. Они дрожали от холода. Дэймону пришлось наклониться, чтобы не стукнуться головой о свод. В конце концов, он и уселся на землю, прислонясь к каменной стене. Соланж сидела рядом и смотрела, как бушует метель за овальным зевом пещеры.
Из хвороста, что устилал пол пещеры, удалось развести слабый огонь. От порывов ветра костер прикрывал маленький каменный выступ, но тепла от него все равно почти не было.
Следующий день не принес изменений. Мысль о том, что их преследователи тоже попали в этот буран, не согревала беглецов.
Ненастье не унималось. К тому же теперь все вокруг покрывала толстая корка льда. Последние яблоки были съедены. Охотиться Дэймон не мог, так как дичь тоже пряталась в такую погоду. Оставалось только ждать, когда небо очистится.
Силы покидали их. Дэймон видел, какие темные тени залегли под глазами Соланж, как она сворачивается в клубочек от холода и спит... спит...
К утру третьего дня Дэймон решил, что ждать больше нельзя. В крохотной пещере было более-менее тепло от костра и лошадей, но чувство голода становилось нестерпимым. Соланж казалась уже прозрачной, и Дэймон сильно тревожился за нее. Он просто не мог сидеть сложа руки и смотреть, как она тает на глазах. Но больше всего он боялся, что она может заснуть тем пугающим крепким сном... и уже не проснуться.
По его настоянию они все же тронулись в путь. Прежде чем покинуть пещеру, Соланж достала из дорожного мешка длинный нож и разрезала пополам зеленый шатер. Прорезав в каждом куске дыру, она набросила ткань на лошадей, продев их морды в дыры. Ткань прикрыла коней до колен. Дэймон было, заметил, что это вряд ли защитит их от бури, но Соланж огрызнулась, что это, мол, лучше, чем ничего, а он слишком устал, чтобы спорить с ней. Все равно этот шатер им больше не нужен. Он не устоит при таком сильном ветре.
Теперь края зеленых попон хлопали лошадей по бокам, издавая влажный чмокающий звук. Дэймон старался не выпускать из виду известняковую гряду – на случай, если им опять понадобится убежище. Он почти потерял чувство времени. Длится ли еще день? Что скрывают серые тучи – рассвет, закат, полдень или полночь? Дэймон не знал этого...
Ветер выл непрестанно. Дэймон замерз настолько, что не чувствовал своего тела. А впереди по-прежнему не видно было ничего, кроме серой пелены. Мокрый снег насквозь пропитал ледяной сыростью одежду. Неужели господь так и не сжалится над ними? Неужели они обречены вечно скитаться в этом ледяном чистилище?
Дэймон уже не помнил, почему оказался здесь, куда идет и чей это темный силуэт, бредущий рядом. Руки в промокших и обледенелых перчатках прилипли к поводьям.
Блаженный, звенящий покой был, казалось, совсем близко. Для этого нужно было всего лишь перестать двигаться. И тогда сразу станет тепло, покойно и безмятежно. Он шел, закрыв глаза. С закрытыми глазами было легче.
Снова была война, и Дэймон вел своих солдат в битву против мятежников. Половина его войска уже погибла от холода в шотландских горах, но рядом с ним был Эдвард. Он безжалостно требовал идти дальше, не желая прислушаться к голосу здравого смысла. Король Эдвард держал жизнь Дэймона в своем железном кулаке и выжимал из него все, что было потребно его величеству. Желание покорить мятежников сделало его одержимым. Ради этой цели он готов был послать верных своих солдат в настоящий ад. Дэймон был в полном его подчинении.