Она провела руками по его груди, затем прижала ладони к твердым мускулам. Кожа Мартина, казалось, горела под ее прикосновениями. Она приблизила лицо и, убрав руки, стала касаться этих мест губами, целуя его грудь, плечи, шею. От Мартина пахло свежестью и мылом, и Стефани хотелось слиться с ним так, чтобы стало непонятно, где начинается он и где кончается она.
Мартин, принявший на ладони вес ее грудей, застонал. Слышит ли он, как тяжело она дышит? Чувствует ли, как быстро бьется ее сердце? Наверное, думала она, но ей было все равно. Ей безразлично было все, кроме стремления слиться с ним.
Он проговорил ей в губы:
— Хочешь, войдем в дом?
— Я… У меня есть жалюзи, — выдавила она с трудом. — Я повесила их после того, как ты показал через озеро мой дом.
— Опусти их, — попросил Мартин.
Она с огромным нежеланием оторвалась от него и протянула руку к шнуру, висящему на стене у них за спиной. Потянув его, она позволила планкам с постукиванием упасть вниз. Их обволокло интимной темнотой, еще более густой, чем прежде. Стефани с улыбкой заняла прежнюю позицию.
Мартин улыбнулся в ответ, но выражение его лица тут же изменилось — все остальные чувства словно смело жадное нетерпение. Встав вместе со Стефани, он притянул ее к себе и стал целовать. Его язык проникал глубоко внутрь, а пальцы нащупали пояс ее шортов. Стефани помогла ему. Скрежету ее молнии, хорошо слышному в полной тишине, через секунду уже вторил скрежет молнии на джинсах Мартина. Извиваясь, оба избавились от одежды, не разрывая поцелуя. Желание Стефани возросло до неведомых прежде пределов. В темноте они крепко прижимались друг к другу, их тела соприкасались по всей длине.
Ее руки жадно гладили его спину, сжимали ягодицы. И к чему бы Стефани ни прикасалась, всюду ее пальцы встречали только тугие мускулы и гладкую кожу… до тех пор, пока она не скользнула руками по его бедрам вперед.
Шрам был твердым и словно отполированным. Стефани нежно провела по нему пальцами.
— Тебе это мешает? — спросил Мартин, переместив губы от ее рта к шее.
— Что ты, конечно нет, — прошептала она. Он прижал ее еще крепче и, нежно прикусив зубами мочку уха, вызвал в ней неистовый всплеск желания. Стефани застонала и коснулась его напрягшейся плоти. Мартин глубоко втянул в себя воздух и удержал его в легких, когда Стефани начала нежно водить руками вверх и вниз.
— Не рассчитывай, что удастся делать это слишком долго, — хрипло выдохнул он.
— Не буду, — еле слышно произнесла Стефани и задохнулась, когда рука Мартина, скользнувшая по ее ноге, нашла единственно верное место между бедрами. — Я… я обещаю.
— Хорошо, — сказал он. — Очень хорошо. Стефани так и не поняла, относилось ли это к ее прикосновениям или к прикосновениям Мартина, да это было и не важно. Она полностью отдалась на волю его искусных пальцев. Мартин, казалось, точно знал, чего она хочет, в чем нуждается, и с восхитительным мастерством довел ее до потрясающего оргазма. Тяжело дыша, она припала к нему. Приподняв ее так, словно она ничего не весила, Мартин вместе с ней опустился на качели и оттолкнулся от пола. Качели мягко качались, веревки тихонько поскрипывали, ночной ветерок проникал сквозь планки жалюзи, когда Мартин посадил Стефани на себя.
Секунду спустя он проник в нее, и Стефани уголком сознания успела отметить, что, даже если сейчас наступит конец света, она не обратит на это внимания. Ничего на свете не существовало. Был один только Мартин.
Он стиснул ее плечи и откинул голову назад, на спинку скамейки, мускулы и жилы на его шее напряглись. После нескольких томительно-ритмичных движений Мартин выкрикнул ее имя и почти сразу же услышал собственное из уст Стефани.
Глава 9
Когда на следующее утро зазвонил телефон, они лежали в постели Стефани. На какое-то мгновение она подумала, что скажет, если на другом конце провода окажется ее мать, а затем заглянула в глаза Мартина, смотрящие на нее из-под тяжелых полуопущенных век.
За последние двенадцать часов они трижды занимались любовью, и ее ничуть не волновало, кто об этом может узнать. Они с Мартином могли бы кувыркаться хоть на лужайке перед зданием местного суда, и это ничего не значило бы для нее. Он был самым невероятным мужчиной из всех, кого ей приходилось встречать, и лучшим любовником из всех бывших у нее. Между взрывами необузданной страсти они говорили обо всем, что только можно представить, включая развод Мартина и его причины, а также ее несостоявшуюся помолвку с Родом.
На четвертом звонке Стефани дотянулась до телефона и сняла трубку.
Хрипловатый голос Дженетт ответил на ее «алло». Начальница обошлась без предисловий.
— Ты в порядке?
Стефани медленно села в постели. Ее тело ныло, но это скорее было связано с мужчиной, лежащим рядом, чем с автомобильной аварией.
— Со мной все хорошо, — сказала она. — Откуда ты узнала?
— Мне сообщил Фрэнк. Пришлось позвонить ему утром, когда я пришла на станцию. Тон и слова Дженетт сразу насторожили ее.
— Что ты имеешь в виду, говоря «пришлось позвонить»? Что-то случилось?
— У нас проблема.
— Какая?
— Помнишь коробку, полученную тобою вчера? С шоколадом?
Стефани машинально посмотрела на свою сумочку. Вчера она не успела съесть плитку, которую захватила с собой. Авария — и Мартин — заставили ее забыть обо всем, в том числе и о любимом горьком шоколаде.
— Да, конечно, — сказала она. — Я взяла одну с собой, но…
— О Боже! Надеюсь, ты не съела ее?!
— Нет… — медленно, с упавшим сердцем произнесла Стефани. — А в чем дело?
— Слава Богу… Колин нашел Гарри и Дика сегодня утром в туалете. Их рвало, как объевшихся щенков. Утром они пришли раньше всех и, по-видимому, съели всю коробку… Ты знаешь, как они бессовестны и падки на сладкое! — Она глубоко вздохнула. — Это не пошло им на пользу.
— О черт!.. Они поправятся?
Дженетт еще не успела ответить, а Мартин уже сидел. Сонное выражение мгновенно исчезло с его лица. Он выглядел собранным и готовым к действиям. Перемена была почти пугающей. Когда он придвинулся к ней, Стефани прикрыла трубку ладонью и в двух словах объяснила, в чем дело.
После короткой паузы Дженетт снова заговорила:
— Скажем так… Они выживут, но пройдет еще немало времени, прежде чем любой из них снова захочет попробовать шоколада. Не хочу вдаваться в детали, но меня радует, что нашел их Колин, а не я; наверное, придется прибавить ему жалованье.
Стефани помимо воли начала смеяться, но веселье тут же испарилось.
— Их нашел Колин?
— Ну да.
В голове у Стефани зазвучал тревожный звоночек, и ей пришлось дважды моргнуть, чтобы остановить завращавшуюся вдруг комнату.