там такое. Вернусь — расскажу.
Глава 23. Нарушение неприкосновенности жилища
Журналист оказался странным. Представился неразборчиво, начал расспрашивать Ханну о доме. «Знаете ли вы историю особняка? Искали ли какие-нибудь документы в городских архивах?»
— Нет, не искала. Зачем мне это? — пожала плечами Ханна. — Дом не памятник архитектуры, я не собираюсь делать масштабную перепланировку.
— Здесь была первая кондитерская, открывшаяся в городе.
В слова журналиста вплелся далекий вой. Ханна волчью перекличку понимала, сигнал: «Враг!» опознала сразу. Она вскочила, роняя стул — судя по всему, выл Шольт в ее квартире — но пройти к задней двери не успела. Первыми отреагировали трое спецназовцев, бросившие пирожки, и помчавшиеся во внутренний двор, едва не стоптав повариху. За ними побежали полицейские. Ханна попала к дверям своей квартиры самой последней, заглянула из-за спины Анджея и увидела, что Шольт прижимает к полу распластанное тело — то ли человека, то ли оборотня в двуногой форме. Судя по обуви, даму — Ханна разглядела изящный замшевый ботинок. По кухне было рассыпано крашеное пшено, возле стола валялись поминальные ленты, вывалившиеся из разорванного пакета.
— Сто тридцать девятая, — сказал Анджей. — Нарушение неприкосновенности жилища. Пиши заявление.
— Что? — переспросила Ханна, пытаясь рассмотреть, невеста или не невеста Витольда валяется на полу.
— Что — «что»? Статья сто тридцать девятая. Незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем лица. Наказывается штрафом либо обязательными работами на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до трех месяцев. Заявление пиши.
— Она своими ключами открыла, — опускаясь на пол, проговорила Ханна. — Я же, дура, ни замки не меняла, ни код на калитке.
— Поменяешь, — вздохнул Анджей. — Борис сразу поменял. Надо будет тебе дубликат ключей отдать.
— А если бы тут был Йонаш? — Ханну пробила дрожь — мелкая, леденящая, отнявшая чувствительность пальцев и заставившая стучать зубами.
— Не тронула бы она Йошу, — поморщился Анджей. — Она не идиотка, чтобы ребенка тронуть. Она тебе нагадить хотела — видишь, что с собой притащила. Пойдем вниз. Найдем ручку, бумагу. Поговоришь с дознавателем.
Это совершенно точно была любовница Витольда — теперь, когда рычащий Шольт отодвинулся, а на запястьях защелкнулись наручники, сомнений не осталось. Ханна не могла оторваться от пшена и лент. Сидела на полу в прихожей, стучала зубами, залипала и залипала взглядом, а потом увидела перевернутую тарелку, лужу супа и спохватилась:
— Шольт не поел! Я ему положила суп-пюре, а он… вот. Там еще полпорции, в кастрюле. Можно будет забрать?
Анджей погладил ее по плечу и мягко сказал:
— Сейчас всё сделаем. Ты выпьешь успокоительное… эй, кто-нибудь, нашего врача позовите, у барышни шок. Возьмем другую тарелку, возьмем суп и покормим твоего Шольта в кафе. Пойдем?
— Да, — согласилась Ханна. — Нет. А Шольт?
Мир странно закружился, пшено и ленты плыли перед глазами.
— И Шольт пойдет. Куда же без него?
— А вдруг сейчас что-нибудь взорвется? — спохватилась Ханна. — В прошлый раз…
— Ничего не взорвется, — твердо сказал какой-то незнакомый оборотень и сунул ей в руку стаканчик с остро пахнущей жидкостью. — Выпейте. Мы проследим, чтобы больше ничего не случилось. Пейте, пейте. Сейчас пойдем вниз, вам уже сделали крепкий сладкий чай.
— Мне плохо, — призналась Ханна, откашливаясь от противного лекарства. — И страшно.
— Обычная реакция гражданского лица на вторжение в дом.
Кто-то накинул Ханне на плечи знакомый плед, пахнущий волком.
— Шольт?
— Несут, несут твоего Шольта, — проворчал Анджей. — И кастрюлю несут.
Ханна чуть успокоилась внизу, в кафетерии. Шольт отказался от еды, забрался под плед, привалился к боку, царапая корсетом и согревая одновременно. Сквозь окно было видно журналиста — тоже в наручниках — и трех полицейских.
— Журналист?..
— Сговор хрен докажешь, — Анджей уселся рядом со стаканчиком кофе в руках. — Успокойся. Все целы, даже убытков нет. Йоша потом страдать будет, что такой классный цирк пропустил. Ёжи со Снежкой тоже локти искусают — потеха мимо просвистела. Только Шольт молодец. Вляпался в самую гущу событий. Зашел пожрать и задержал преступника. Навыки не пропьешь. Да, офицер?
Шольт фыркнул и поставил уши домиком, высовывая длинную морду из-под пледа. В кафетерий вошел полковник Деметриуш и весело предложил:
— А давайте этой белобрысой триста восемнадцатую впаяем?
— Нет, — помотал головой Анджей. — Шольт был без жетона.
— Можно попроще, для гражданских лиц? — отхлебнула чай Ханна. — Я вас не понимаю.
Шольт мелко захихикал. Деметриуш сходил к стойке, взял газету, свернул трубочкой и хлопнул его по носу.
— Попроще так попроще, — согласился Анджей. — Триста восемнадцатая статья Уголовного кодекса предусматривает ответственность за применение насилия в отношении представителя власти. Но это обвинение отведет любой адвокат. Шольт был не в форме и без опознавательного жетона. Если нападение на сотрудника полиции происходит во время его отдыха и не связано с его профессиональной деятельностью, то деяние не может квалифицироваться, как «насильственные действия в отношении полицейского». Понятно?
— Понятно, — Ханна залпом выпила полстакана теплого чая и повернулась к открывающейся двери. — О! Это ты, Витольд.
— Камулом и Хлебодарной заклинаю: не пиши заявление, — не поздоровавшись, выпалил бывший муж. — Клянусь, мы уедем. У меня в столице уже квартира куплена, филиал фирмы открыт. Ты нас больше не увидишь. Не порть ей жизнь, не подавай заявление. Чем захочешь отплачу. Назови цену.
— Не напирай, — Ханна допила остатки чая. — Ты как бульдозер.
— Я тебя умоляю, — Витольд понизил голос и предложил. — Хочешь, на колени встану?
Шольт громко рыгнул. Ханна расхохоталась и попросила:
— Вит, давай обойдемся без мелодрамы. Ты объясни, чего она на меня так взъелась? Если есть причина, я постараюсь понять. Если она ненормальная — пусть ее полиция на освидетельствование отправляет. Психов лечить надо.
— Хорошо, — кивнул Витольд. — Я попробую объяснить.
— Может быть, сразу под протокол? — предложил Анджей.
— Давайте так послушаем, — попросила Ханна. — А протокол вы потом как-нибудь сами, без меня.
— Ты знаешь, я деловой человек, — начал Витольд. — Деньги на ветер выбрасывать не люблю.
Ханна припомнила, как адвокаты с боем вытаскивали на свет божий утаенную недвижимость, и молча согласилась.
— Этот дом когда-то