– Ворюга, – уже почти беззлобно рыкнула она, засунув получившийся сверток за пазуху. – Ты вернешь моей матушке все до арса, иначе я своими руками наброшу веревку на твою шею. И прослежу, чтоб она сломалась не слишком быстро.
Сплюнула напоследок и вышла вон. Уже неважно, что капиталов прапорщика ир-Марен хватит в лучшем случае на пару дней пребывания в столичной гостинице, «достойной ее положения», как было предписано; в доме вора и контрабандиста она не задержится и на лишний вдох. А там… на все воля Локки!
В древнем воинском уложении ролфи, некогда прилежно изученном Грэйн, прямо сказано: «В безнадежной схватке отступи и положись на богов, выжидая; не только доблесть мила богам, но и разум. Побеждает тот, кто выжил; лишь мертвый побежден навсегда». Девушка всегда считала этот пассаж несколько спорным, однако на сей раз воля богов проявилась довольно скоро. Всего лишь пара шагов за дверь дома ир-Кэйлена – и Грэйн практически столкнулась с нарочным.
– Посвященная госпожа, вам надлежит следовать за мной, – на словах озвучил порученец протянутое ей предписание. – Вас ожидают.
Грэйн спокойно оглядела предназначенную для ее доставки черную карету без гербов и, пожав плечами, покорно в нее села. Печать на бумагах прямо говорила о том, что и верно, ее ожидают. А раз так, следует без слов подчиниться. За тем и приехала, что ж неясного?
Джойана Алэйа Янамари
Вот тебе и спряталась, вот тебе и отсиделась в уютной норе.
И сколько ни внушала себе леди Янамари, что намеки Хереварда не более чем попытка спугнуть ее, словно дичь, подвигнуть на неразумные поступки и панику, но до конца успокоиться у нее не получалось. Пусть несведущие и предвзятые верят в детские сказки про то, что у детей луны Шиларджи змеиная медленная кровь – холодная и ядовитая. А на самом-то деле у Третьих страхи и волнения втрое сильнее и ярче, чем у остальных людей. Ненадежно привязанная к телу душа подобна слишком большому полотнищу флага на тонком древке – того и гляди, порыв резкого ветра вырвет из рук.
Джона боялась не за себя. В конце концов, ее жизнь может прерваться уже завтра, и тив Херевард останется с носом. Он и сам об этом прекрасно знает. Потому и заслал к Джойане знакомого человека. Намек тонок и прозрачен, осталось только дождаться, когда перепуганная жертва наведет на искомое сокровище. Даже если графиня Янамари не в курсе, ее активный интерес можно стимулировать с другой стороны. Достаточно настойчиво полюбопытствовать, от кого она прижила маленького мальчика? А кто ищет, тот всегда найдет, верно?
Джона мерила шагами ковер кроваво-красных тонов, теребила атласную ленту чепца, то порываясь содрать с головы убор, то, напротив, потуже затягивая узел банта.
И решение зрело в ней, подобно плоду во чреве. Надо ехать в Санниву и приниматься за самое кропотливое «рукоделие» светской женщины – за плетение тонкой интриги. Иного пути нет, кроме как извернуться по-змеиному прихотливо, чтобы посторонний глаз не догадался, где голова и где хвост: найти архив Гарби и одновременно убедить эсмондов в своей неосведомленности, собрать возле себя остатки разгромленной партии заговорщиков и прикинуться лояльной. Сложно, но если постараться…
Кстати, помириться с императором довольно легко – выйти замуж, передав все права на Янамари Рамману. Его императорскому величеству Атэлмару невыносимо видеть, а еще сложнее смириться с тем, что целое графство находится в руках шуриа. Пусть бы женщины, но чтобы еще и Проклятой… Нет, нет, только не это!
А скоро начнутся весенние балы – лучшее место для того, чтобы присмотреть себе подходящего мужа. Такого, который согласится усыновить Идгарда. Главное, выдвинуть потенциальному супругу привлекательные условия. С умным мужчиной всегда можно договориться.
В столицу со всего Синтафа приедут женихи и невесты – наивные девы и опытные матроны, трепетные юнцы и прожженные охотники за приданым. Всем будет весело и нескучно. Весна все-таки, пора любви, в том числе и у змей. Не следует также забывать про Майский Карнавал – время, когда в самое хладное сердце может проникнуть любовный яд…
Первый в жизни Карнавал, его захочешь – не забудешь. За пестрой маской, расшитой бисером и пайетками, не разглядишь характерных черт. Шуриа или диллайн, ролфи или полукровка, разницы нет, кого целовать в пахнущие сладким вином уста, кого кружить в сумасшедшей пляске. И даже если порвется ленточка и маска свалится, никто не заметит, а заметит – хмель наведет морок и застит глаза золотистой пеленой иллюзии. Три дня безумств, три дня безнаказанности, три дня невозможных чудес. Джоне было четырнадцать. Уже или еще – это как посмотреть. Женщина в теле ребенка или наоборот. И ребенок этот знал о смерти практически все, а женщина почти ничего не ведала о жизни. Им вместе было ужасно тесно и неудобно, а порознь – страшно.
Элишва в приступе щедрости и материнской любви не только накупила сластей и всяких побрякушек, но и позволила дочери впервые нарядиться как взрослой. Вышитые чулки, туфли на высоком каблуке, вырез декольте, прикрытый кружевной косынкой не столько от алчных, сколько от насмешливых взглядов. Ах, и еще раз ах! Служанка и мать насилу юную леди Джону от зеркала оторвали. Женщина, прятавшаяся в невзрачном подростке, впервые заявила о себе. Разумеется, на костлявую девчонку никто внимания не обращал, да ей оно и не требовалось, успевай только вовремя захлопывать раскрытый от удивления рот. Бесстыжие улыбки на лицах диллайн, пьяная беспечность ролфи и откровенная жажда плотских утех в каждом жесте, в каждом слове. Они все словно сошли с ума, утратив самую свою суть, перестали быть разными. Женщина в Джоне благополучно пробудилась, и первым, кого она увидела, был… Аластар Дагманд Эск. Словно Совиная Луна Дилах упала с небес прямо в ладони – обожгла до костей.
Так птенцы, только что вылупившиеся из яйца, навсегда запечатлевают образ родителя.
Он пил вино прямо из бутылки и молча улыбался стройной белокурой даме, сидящей у него же на коленях. Удивительно, как Джона вообще умудрилась разглядеть графа Эска из-за спин толкавшихся вокруг хохочущих женщин, наперебой предлагающих себя.
– Кто это? – тихо, но очень настойчиво спросила девочка у матери.
– Великие Духи! Джона! Не показывай пальцем! – прошипела Элишва, шлепая дочь по рукам. – Это же сам Аластар Дагманд граф Эск, князь диллайн.
– Так граф или князь?
– Он – князь крови, глупая. Чистокровный диллайн!
Кровь! То, что превыше всего ценят Первые. Пожалуй, такими они все и были – высокими, желтоглазыми, с чертами, речами и жестами резкими, почти птичьими, когда огнем и мечом смели ролфи и воссели на престол Синтафа по праву победителя. В основном, конечно, огнем, и мечом ровно настолько, чтобы блеснуть искусством благородного поединка. Огнестрельное оружие в руках диллайн сразу же склонило чашу весов в их пользу. А ролфи, прекрасно помня о незавидной участи шуриа, предпочли покориться заведомо более сильному врагу. Склонить голову, но не сдаться, чтобы сберечь не форму, но глубинную суть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});