— Почему?
— Потому что их ген изменен. — Натан улыбнулся, — все они зависят от испарений синего асбеста. Эта мутация — ошибка, из-за которой пострадали обычные люди. По сути — все они против воли живут в теле волка. Но они могут полноценно существовать, охотясь в лесу, и не переходя границу Тогиуса. Теперь этот город полностью принадлежит им.
— Но в Тогиусе застряли не только волки, но и обычные люди. Они сейчас где-то находятся, но, получается, тоже не могут выйти за границу? А…я? Я тоже навечно останусь здесь?
От этой догадки стало не по себе. По долгим, задумчивым взглядам Ханны и Натана, я поняла, что попала в самую точку.
— Так что, мне отсюда никогда не выбраться? Почему вы молчите?
В попытке утешить, Натан сделал в мою сторону несколько шагов, но я сделала предостерегающий жест рукой, заставляя его остановиться. Сейчас меньше всего, мне хотелось подпускать его к себе — я злилась, но не могла понять причину своей злости. Мне не нравилось, что Натан был волком, не нравилось, что он мог покинуть это место в любой момент, потому что был другим. Он был истинным, не таким, как они. А я — жертва, обычный человек, пешка в этой игре. Даже вернувшись в Тогиус, я не смогу жить как все полноценные люди. Город будет забыт, его обесточат и перестанут завозить продовольственные товары. Внутри не будет людей, только волки. А может, и их тоже не будет. Но разве это что-то изменит, если въезд в Тогиус будет навсегда запрещен? Как жить в этом месте, не имея возможности уехать? Я что, до конца своих дней проживу здесь, в этой огромной тюрьме?
— Птичка в клетке. — Протянула Ханна и сердито покосилась в сторону Натана, — я так понимаю, ты ничего ей не рассказал. И что же думаешь, сидеть вот так, на моей шее? Раз явился сюда, так имей совесть, не затягивай со своим уходом! Кроме тебя и другие в помощи нуждаются, а ты личную жизнь налаживаешь, не успев восстановиться. Вот, еще сожрал все, подчистую.
— Я не очень понимаю, что тут происходит? Что ты мне не рассказал? — я посмотрела на Натана, понимая, что окончательно потеряла нить разговора. Между этими двумя были тайны, в которые меня явно не хотели посвящать.
— Старая болтливая кляча. Кто тебя тянул за язык? — беззлобно выругался Натан и вздохнул. — Ами. Нам нужно поговорить, но не здесь. Если хочешь, мы вернемся в город, и уже там решим, что делать дальше. Одно обещаю точно — мы выберемся отсюда, все твои страхи напрасны. Просто доверься мне.
— Напрасны? — я усмехнулась, — да я уже устала бояться. С каждой минутой я понимаю, что попала в западню, из которой нет выхода. Вы говорите загадками, пытаетесь меня запутать еще больше. Я устала от оборотней, от Тогиуса и от всей этой ситуации. Я просто хочу вернуться домой, в тот дом, где ничего этого нет, где меня ждет муж, нет оборотней и военных!
Мне никто не ответил. С сосредоточенным видом, бабка Ханна что-то помешивала в глубокой деревянной миске, ее брови были угрюмо сдвинуты, а губы плотно поджаты. Натан прикусил губу и смотрел на меня странным, замутненным взглядом — он словно что-то выжидал, и просто тянул время. Его лицо слегка вытянулось, на лбу выступила испарина.
— Натан? Почему ты ничего не объясняешь? Тебе что, снова стало плохо? — от страха, я не услышала своего голоса и сделала несколько шагов в сторону входной двери. Натан молчал, и от этой тишины становилось очень страшно.
— Нет, ну ты глянь, и это, по-твоему, истинная? Ничего не понимает, трясется от каждого звука, да еще права качает как у себя дома. И это вместо «спасибо, тебе, бабушка, за все». На-ка, попробуй, я это специально для тебя готовила.
Я не успела моргнуть, как старуха оказалась рядом со мной — схватила за затылок, до боли сжала шею, а вторая рука уже прижала к губам деревянную миску. От неожиданности, я не успела закрыть рот, и внутрь потекла теплая, похожая на перетертые фрукты — мякоть. Сработал рефлекс, и я сделала глоток. Последнее, что я увидела, перед тем как потерять сознание — непроницаемое, слишком серьезное лицо Натана.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 30
Чувствую под пальцами мягкую, немного влажную шерсть и открываю глаза. Тут же понимаю, что уткнулась носом в волчью холку. Холодно. Колючий ветер пробирается за пазуху — я хватаюсь за шею оборотня и прижимаюсь изо всех сил — кажется, еще немного, и я кубарем улечу вниз. Что они сделали со мной? Последнее, что помню — противную, скользкую жижу, которая текла в рот. И Натан. Его сосредоточенное лицо ничего не выражало. Он смотрел на меня, слегка сощурив глаза, хищный, такой незнакомый, совершенно чужой. Во взгляде — ни капли сожаления. Неужели, они с Ханной заранее договорились, перед тем, как нагло меня обмануть и одурманить своим зельем? А сейчас он снова обратился и куда-то бежит. Не дает мне шанса что-то изменить, самонадеянно решил все за меня! Крепко привязал к себе как какую-то бесправную собачонку, и теперь утягивает за собой во тьму. На что он надеется, чего ожидает от меня, покорности?
Я осторожно приподнимаю голову и пытаюсь разглядеть местность — вокруг глухая стена леса — никакого просвета впереди, слишком темно, только редкие звезды мерцают в небе. Дергаю волка за уши, показывая, что пришла в себя. Ноль реакции — тяжело дыша, Натан продолжает бежать — упорно продирается сквозь плотные ветки, одна из них едва не задела меня по лицу. Снова прижимаюсь к холке — так безопаснее. Понимаю, что сейчас лучше не злиться и позволить ему сделать то, что задумал. Должен же Натан когда-нибудь остановиться? Когда он это сделает, потребую объяснений. Но мне снова тревожно — что, если этот оборотень вовсе не Натан, а кто-то другой? Ну и бред иногда приходит мне в голову!
Он бежит слишком долго, но, кажется, знает каждую тропку в этом лесу. Когда лес стал прореживаться, и я увидела знакомый пустырь фермы, сердце в груди пропустило удар. Натан, как и все волки, вышел на самую окраину Тогиуса, и спустился к самому эпицентру кошмара — туда, где все началось. Пустырь заливает лунным светом, и сейчас он не выглядит зловещим — кто-то убрал оградительную ленту, и больше ничего не напоминает о том, что совсем недавно здесь были убиты люди. В домике сторожа не горит свет, наверное, больше никто не охраняет скотину. Что-то подсказывает, что и в загонах никого не осталось — все животные либо погибли, либо, подгоняемые голодом, разбрелись по округе. Но вряд ли у них был хоть один шанс на спасение — почувствовав свободу, мутировавшие волки, наверняка расправились с каждым живым существом, встретившимся на пути.
От осознания жестокой действительности стало тяжело на душе. Наш неприметный Тогиус превратился в настоящий ад — место, где гибнет все живое, где больше никогда не будет мира, и никогда не будет слышно детского смеха. Где все люди, которые укладывались спать в своих домах и даже не подозревали о том, что их ждет через несколько минут? Они не могли просто исчезнуть в никуда, не могли умереть за пару часов. Тогиус застыл, словно в нем остановилось время. Я снова вспомнила про военных, — интересно, что с ними стало, продолжают ли они, как и прежде, патрулировать улицы? А может, их тоже давно нет в живых?
Натан побежал мелкой трусцой, и оглушительно чихнув, спустился с пригорка. Я уже вижу его дом — до двухэтажного кирпичного здания не больше десяти метров. У самой двери Натан остановился, и изогнул спину, показывая, что я могу слезть. Когда спрыгиваю на выложенное плиткой крыльцо, понимаю, что подкашиваются ноги, и снова хватаюсь за мохнатую шею волка, чтобы хоть как-то удержать равновесие. Он молча смотрит на меня желтыми глазами, сворачивает в гармошку носом коврик для ног, а затем, нетерпеливо подталкивает меня к двери.
— Ну, хорошо. Я сделаю вид, что мы все обсудили заранее. Но, учти, я не позволю командовать мной и дальше. Тебе придется все объяснить сразу, как только обратишься! — прошипела я и подняла ключ с пола. Тоже мне, конспиратор. Ну, кто в здравом уме будет прятать ключи от дома под ковриком у входа? Даже ребенок сможет найти такой тайник!