Читать интересную книгу Тот самый парень из порно (СИ) - Хаан Ашира

— Со мной. В Москве. Тебе ведь недалеко до Москвы?

Глухо бухает сердце и отрывается от натянутых тонких струн, на которых висит в центре груди. Горячий шум заливает голову и все вокруг становится медленным и слишком резким как перед падением в обморок.

Пенза-Москва

В автобусе Пенза-Москва оказалось неожиданно уютно.

Вообще-то в здравом уме я никогда не решилась бы ехать всю ночь на автобусе по просторам России. Я слишком стара для этого рок-н-ролла. Мне для сна нужна нормальная кровать, горизонтальное положение, темнота, тишина и любимая подушка.

Но, Дэрил, дьявол ты безумный, что ты со мной делаешь!

Последний раз в ночь до Москвы на автобусе я ездила в глубокой юности. Тогда вместо кондиционеров были люки в крыше, сиденья пахли кислым пивом и последний раз откидывались во время Олимпиады-80. Едва отъехав от города, водитель открыл двери и вдобавок к полному салону по билетам взял еще десятка полтора людей, заплативших мимо кассы. Всю ночь и всю дорогу они стояли в проходах, бессонно цепляясь за кожаные ремни, свисавшие с поручней, и покачивались в такт подпрыгивающему на колдобинах автобусу.

Весь свежий воздух, врывавшийся с гулом дороги через люки, уходил им, сидящим уже не хватало. Ну, падать в обморок недалеко, заодно и поспишь.

С тех пор только поезд!

Впрочем, и на нем выбиралась нечасто. Пока дети были мелкие — погулять по Москве, показать им ВДНХ и Красную Площадь, а потом уже когда провожала их на учебу.

Нынче все переменилось. И кресла откидывались, и телевизоры висели в проходах, показывая какие-то советские фильмы, да и желающих покататься было совсем немного. Поэтому соседа мне не досталось — можно было вытянуть ноги и даже поспать, свернувшись клубочком.

Но это потом — пока я смотрела в окно на убегающие вдаль елки вдоль дороги и мечтательно улыбалась, предвкушая уик-энд.

Пришлось, конечно, подготовиться.

Убедившись, что Дэрил не шутит, он реально прилетает в Москву в пятницу, я тут же отправилась в кадровый, чтобы отпроситься на пятницу, записалась на эпиляцию, вытащила весь свой гардероб на ревизию, ну и позвонила дочери заодно. Встреча с ней была «приличным» поводом для поездки, именно ее я всем озвучивала. И ежилась от неловкости, когда меня нахваливали как заботливую мать.

Дашка была, конечно, счастлива и очень обрадовалась:

— Ой, ну надо же, родная мать вышла из загула и вспомнила обо мне!

— Интересно, что ты делаешь со своим ядом, когда я долго не звоню? — поинтересовалась я у своей апельсинки от осинки. — Сливаешь в баночку?

— Хожу на биостанцию и отдаю им для экспериментов!

— Тогда буду звонить пореже, — пригрозила я мелкой заразе. — Грех лишать медицину такого ядреного препарата.

Дашка немного похрюкала в трубку, но перешла к делу:

— Чем вообще обязана, дорогая матушка? Как там Америка после тебя? Стоит?

— Нет, говорят, отплывает потихоньку вместе с тектонической плитой.

— Пытаются сбежать от нас подальше? Надо Сеньке сказать, чтобы туда улетал, а то Берлин недостаточно далеко от родного дома.

— Ты с ним общаешься? — удивилась я.

Пока жили вместе, мои дети вели непримиримую войну. С самого детства, когда Дашка воровала Сенькины игрушки, а он прибегал жаловаться. И до упора, когда он, любимец девчонок, из принципа не встречался ни с одной подружкой сестры, «потому что они все такие же дуры».

— В «телеграме» мемасиками кидаемся. А что, его ты тоже игнорируешь?

— Конечно. С тех пор как он пообещал мне внука к следующему лету. С ума сошел — мне! Внука! Я еще детей от сиськи не отняла.

— Это ты намекаешь, что я слишком часто отвечаю на твои звонки?

— Ох, Дашка, язык без костей!

— Это я в тебя, мамочка.

Она с таким наслаждением на меня фырчала, что я и правда почувствовала себя виноватой. Надо было чаще звонить. А то Валеру выстегала за отцовское равнодушие, а сама мать-волкам-отдать. И съездить в гости могла бы собраться пораньше, чем виртуальный любовник позовет.

— Ничего подобного, не в меня, а в лесную тварь какую-то, — проворчала я.

— То есть ты папе изменяла? — уточнила доченька.

— Когда к тебе из леса выйдет тварь и скажет: «Даш, я твой отец!» тогда и узнаешь.

— Ладно, мамуль, ближе к телу. Ты чего звонишь-то? Закончила праздновать мой отъезд?

— Нет еще. Планирую продолжить в Москве. Соскучилась по родной матери?

— Нисколечко, но так и быть, выгуляю старушку и угощу сидром в любимом заведении! — обрадовалась она.

— Вот так и проходят твои времена — у дочери появляется любимое заведение, и это не кондитерская.

— А по какому поводу мне такое счастье? — подозрительно спросила Дашка.

— Ну… накопились дела… — заюлила я. — Чемодан надо Наташке вернуть, бабушка твоя ей свое фирменноое сливовое варенье обещала, тебя опять же повидать, ну, и по мелочи всякое…

Ну не говорить же ей правду! Хотя на «мелочь» Дэрил имел полное право обидеться.

— Ну-ну… — подозрительно протянула дочь.  — Где остановишься?

— У Наташки и остановлюсь.

 — А, опять бухать будете! — с некоторым облегчением выдохнула Дашка, наконец объяснив себе, с чего вдруг я поперлась в такую даль.

— Так точно. Так что твой сидр пригодится.

Дэрил, кстати, предложил оплатить мне гостиницу и дорогу, но я отказалась. Не настолько дорого стоил билет. А останавливалась я всегда в гостях у бывшей одноклассницы. Она никогда не возражала и с радостью шаталась везде вместе со мной.

Зато так я была спокойна, свободна и никому ничем не обязана.

Автобус прибыл в Москву рано утром. К своему немалому удивлению я не так уж плохо выспалась и радостно обняла Наташку, которая встретила меня на своей машине, отвезла домой и вручила ключи от квартиры.

— Мой дорогой в командировке, а у меня на работе аврал и пожар, ты уж прости! — она чмокнула меня в щеку. — Развлекайся без меня.

— Выходные же, Наташ?

— Какие выходные? — устало махнула рукой подруга. — Проект сдаем во вторник. Последний раз я спала позавчера.

Мне было ее ужасно жаль, но, честно говоря, это было удобнее, чем упорно отмазываться от компании.

Самолет Дэрила приземлялся в двенадцать, потом ему надо было добраться до гостиницы, привести себя в порядок, отдохнуть — и мы договорились встретиться уже ближе к вечеру.

Но унять волнение я не могла с момента, как получила его сообщение о севшем самолете.

Предвкушение, азарт, адреналин!

Словно мне предстояло прыгать с парашютом, а не идти на свидание!

Я стояла после душа перед зеркалом и не узнавала себя. Растрепанные волосы, расширенные зрачки — я была такая… как никогда прежде. Раньше, в юности, я не волновалась так перед свиданиями. Я еще не знала, что там, впереди. Не представляла, во что это может вылиться.