Полли помедлила. Дарт и так на пределе. Ей гораздо легче самой вернуться за Сереной. Повернувшись, она стала двигаться обратно к тому берегу, который только что покинула. Полли услышала протестующий крик Дарта и то, как Нефи с Лидией бросились в воду и силой вытащили майора на берег. Если Нефи определил, что силы Дарта на исходе, значит, она была права. Шаг, еще шаг. Вода опустилась ниже ее груди, ниже талии, ниже мокрых юбок. Стуча зубами от холода, Полли позвала Серену:
— Иди сюда. Крепко-крепко держись за веревку и переставляй осторожно руки.
Страх Серены из-за того, что она осталась одна, пересилил страх перед переправой. Она стала делать то, что ей велела Полли, и они вместе побрели к противоположному берегу. Когда вода дошла Полли до талии, а Серене до груди, идти стало совсем трудно.
— Держись за веревку и, переставляя руки, попытайся оторвать ноги от дна, — задыхаясь, с трудом проговорила Полли.
Девочка послушалась, но течение оказалось слишком сильным и ей пришлось отпустить веревку. Полли не раздумывая бросилась к Серене, чтобы малышку не унесло течением.
Она держала девочку за подбородок, но та отбивалась, утягивая Полли на дно. Наконец силы оставили ее, и она, чувствуя, что тонет, выпустила Серену из рук, как раз незадолго до того, как чьи-то сильные руки схватили ее и подняли из воды.
— Дура чертова!
— Серена! — прохрипела Полли, кашляя и отплевываясь и пытаясь вдохнуть.
— Ее поймал Нефи.
Вода бурлила вокруг них. Продолжая держать Полли одной рукой, другой Дарт ухватился за веревку. У Полли перед глазами все расплывалось, но она увидела, что его рука вся в порезах, из которых сочится кровь. Кровь капала в воду и окрашивала ее в устрашающий красный цвет. Понимая, что он должен испытывать невыносимую боль, Полли сказала:
— Я могу сама справиться.
И ухватилась за веревку. Дарт не отпустил ее. Обессиленные, они вместе держались за веревку, в которой было все их спасение.
— Не можете, — сказал наконец Дарт, стряхивая воду с лица. — Вы, черт возьми, чуть не утонули.
Его черные глаза резко выделялись на мертвенно-бледном лице.
— Разве для вас это имеет значение? — спросила Полли с горечью.
Она едва не погибла, и все ее эмоции были обнажены, а бурлящая ледяная вода их только обостряла.
— Конечно, черт побери, имеет!
Ноги Полли коснулись дна, но она тут же снова поскользнулась, ее тяжелые юбки распустились по воде, словно разложенный веер. Она так крепко держалась за веревку, что чувствовала, как та врезается в кожу. Пытаясь удержать равновесие, она гневно выпалила:
— Неужели, майор, ваша непомерная гордыня даже мою смерть восприняла бы как личное оскорбление?
Глаза майора больше не горели гневом, в его взгляде осталась только холодная ярость.
— Я никакие ваши действия не приму на свой счет, — выдавил он, с трудом переводя дыхание. — Да вы не достойны стирать пыль с сапог тех, с кем путешествуете. У вас нет стыда. Вы динамо худшего сорта, днем при спутниках вы показываете одно лицо, а ночью, когда никто не видит, — другое.
Полли, вскрикнув, отпустила веревку, чтобы дать майору пощечину. В то же мгновение поток подхватил ее и понес, словно осенний листочек, бурные воды сомкнулись над ее головой.
У Полли стучало в ушах, сердце, казалось, готово было взорваться, она тщетно пыталась вынырнуть. А потом Дарт схватил ее и вытащил на поверхность. Боль и гнев изменили его лицо до неузнаваемости.
— Дурочка, вы что, хотите, чтобы мы оба погибли?
Полли хотела что-то сказать, но не смогла, она не могла даже дышать. Схватившись за майора, она смотрела на него взглядом, полным муки.
— Нет!
В ее голове все еще звучали его слова «динамо худшего сорта». Полли слышала, как майор звал ее по имени, но потом ее поглотила ревущая темнота, и она бессильно обмякла в его руках.
— Сюда! — Нефи бросился в воду. Держась одной рукой за веревку, другую он протянул Дарту. — Хватайтесь!
Дважды Дарт спотыкался, но ни разу не ослабил хватку вокруг ее безжизненного тела. Постепенно, испытывая боль при каждом шаге, он выбрался на берег. К нему сразу протянулось несколько пар рук, чтобы взять Полли, но он ее не отпустил. Тяжело дыша и шатаясь, он понес ее к ближайшему фургону и уложил на сухую постель. Потом перевернул на живот и принялся ритмично нажимать ей на спину.
— Пожалуйста… пожалуйста… — бессвязно бормотал Дарт. Он молился впервые в жизни. — Господи, прошу тебя, пожалуйста!
Нефи и Джосая стояли рядом и с болью смотрели, как по суровому лицу майора текут слезы, смешанные с водой.
Полли застонала, захрипела, и вдруг ее вырвало. У Дарта подогнулись ноги, он упал на колени, Джосая и Нефи стали благодарить Создателя, а Сюзанна Спенсер авторитетно заявила:
— Все уходите прочь! Если с нее не снять мокрую одежду, она умрет от пневмонии!
Дарт от усталости едва держался на ногах, Нефи и Джосая помогли ему встать и увели прочь. Нефи грубовато сказал:
— Если мы в ближайшее время не снимем с вас эти бриджи, они превратятся в лед, и их придется рубить.
Дарт кивнул, шатаясь от усталости. Нефи и Джосая вместе помогли ему забраться в фургон Лидии Лайман, где сняли с него мокрые бриджи и рубашку. Джосая завернул его в теплые одеяла.
— Ну вот, — сказал Нефи, — уверен, это то, что вам нужно.
Он протянул майору серебристую флягу. Дарт слабо улыбнулся, принимая из рук непьющего мормона бурбон.
— Точно!
С этими словами он закрыл глаза и уснул, обессиленный.
Глава 7
Дарт проснулся и понял, что фургон движется. Повинуясь рефлексам солдата, он свесил ноги на пол и быстро огляделся. На него с интересом смотрели пять пар глаз.
— У нас тут тесновато, — сказала Серена, удобно устроившаяся на краю импровизированной постели Дарта. — Папа сказал, я должна вас поблагодарить, потому что вы спасли мне жизнь. Но лучше бы вы проснулись раньше, потому что он на меня ужасно злился. Брат и сестра Коули едут с Марриотами. Мама сказала, что вам будет неприлично с ними ехать, хотя я не знаю почему. В общем, вы тут с нами и с сестрой Лайман.
Дарт с облегчением обнаружил, что Нефи предусмотрительно высушил его бриджи и надел на него. Также его облачили в рубашку и мундир.
— Много мы проехали? — спросил Дарт, натягивая сапоги.
— Добрых двадцать миль. Сегодня уже вторник. Было холодно, и мы очень быстро ехали.
— Боже правый! Почему же вы меня не разбудили?
— В этом не было нужды, — благодушно ответила Лидия. — Никогда не надо будить малыша или утомленного мужчину.