митивнейшую игру шестнадцать часов. До тех пор, пока не заснула.
Ты проводишь за монитором в скрюченном состоянии больше двух часов в день? Пожалей себя. Не о катастрофически падающем зрении, не о приступах остеохондроза, которые начали мучить тебя чуть ли не в пятнадцать лет, я говорю. Не о пресловутом «туннельном синдроме». Даже не о закрепощении психики, которое встречается у всех геймеров практически поголовно.
Я говорю о времени.
Пожалей свое время. Время, угробленное за монитором, вернуть нельзя. Ты НИЧЕГО не приобретаешь, только теряешь и теряешь.
Так что компьютерные игры неполезны. То, что они развивают реакцию, пространственное мышление, логику, — это сказки. Разве что специальные учебные программы. Во всяком случае, от того бродилова-леталова-рубилова, которым ты злоупотребляешь по вечерам, толка точно нет.
Рассуждать о полезности-бесполезности, опасности-безопасности Интернета уж не буду. Тут все как с топором — можно баню срубить, а можно ближнему чердак подправить…
Впрочем, польза в компьютерах есть. Все-таки просиживать за монитором лучше, чем болтаться по улицам. Это одна польза.
Вторая польза — наиболее продвинутые геймеры рано или поздно начинают переходить от компьютерных игр к компьютерным программам. А это совсем другой уровень. Это уже определенная перспектива — люди, секущие в компутерах, сегодня нужны как никогда — достаточно заглянуть в газету с объявлениями о трудоустройстве.
Поэтому каждому бандерлогу по своему компьютеру!
Вот такие дела.
Хотелось бы сказать несколько слов о причинах неугасающего стремления к саморазрушению и причинению себе любимому всевозможного вреда.
Можно выискать массу научных и правильных причин. Юношеский протест, стремление выделиться, неудовлетворенность какая-нибудь там. Все это, наверное, будет правильно.
Только вот мне кажется, что самая главная причина гораздо проще — всей этой фигней народ занимается просто от БЕЗДЕЛЬЯ и ДУРИ.
Ты сколько угодно можешь оправдывать свое дурацкое поведение социальными и семейными условиями, ныть о тяжелой жизни, о безнадзорности и так далее. Но. То, что, допустим, у тебя отец-алкаш, совсем не означает того, что ты в тринадцать лет должен сломать себе позвоночник.
И то, что в твоей семье мясо по бедности едят только по воскресеньям, тоже этого не означает. Папашу ничего не испра-
вит, и богаче ваша семья не станет, а ты на всю жизнь останешься калекой.
Не будь бездельником.
Так уж получилось, что наступило то время, когда каждый должен думать о себе сам. Вот и начинай думать о себе прямо сейчас. И не позволяй всяким баранам вовлекать тебя в сомнительные развлечения. Расплачиваться придется все равно тебе. Потому что никто тебя за руку не тянет. Никто на самом деле не заставляет тебя цепляться за трактор. Никто. И если ты не можешь удержаться от соблазна последовать примеру своего приятеля — ты виноват сам.
Подумай хотя бы о том, что оторванные руки-ноги у тебя никогда не вырастут. Из-за тупых забав ты можешь легко исковеркать жизнь и себе, и многим вокруг.
А оторванную башку ты вообще вряд ли чем-нибудь сможешь заменить.
СОВЕТ………………………………. — ……………………………..
Хочется риска — запишись в секцию скалолазов. Это и полезнее, и безопаснее, чем играть на родительские деньги в карты или гонять на мотоцикле.
Потомки выживших гораздо меньше ценят свою жизнь, чем их предки. А жизнь не любит тех, кто ее не ценит.
Постарайся все-таки не свернуть себе шею лет до шестнадцати. Поскольку где-то в этом возрасте ты вдруг осознаешь, что тебе уже не очень интересны все эти гонки в ваннах и катания на крышах лифтов. Ты поймешь, что в жизни имеется целая куча более важных вещей и более достойных развлечений. Главное — до шестнадцати лет дотянуть. Ну а если ты все-таки угробился — не расстраивайся! Твое место в жизни займут более достойные и более умные. Потому что место пусто не бывает. Оно такое. А до шестнадцати лет почаще включай мозги. И постарайся, постарайся не угробиться! Жизнь тебе еще пригодится.
_______орога. На дороге лежу я. Справа лежит Дюшка. Мы
играем. На две банки газировки. Кто раньше свалит.
Темно.
Из-за моста появляется грузовик. С моей стороны.
Я не выдерживаю первым. Проигрываю две банки.
Дюшка доволен.
Дюшка погибнет позже. Тогда, ночью на дороге, у него впереди было еще целых десять лет жизни.
Глава 9 УЧИТЕЛЯ
Наследники Торквелл. ады
ИНФОРМАЦИЯ j———^
Торквемада Томазо (1420–1498) — глава испанской инквизиции, повинен в казнях и преследованиях десятков тысяч людей.
£сли вас достала дама,
'JRa, что пляшет у доски,!<Синьте в эту даму стулом, "Вот лекарство от тоски!
Q-Ladnucb на парте
[ПРИМЕР
Девочка со второго класса мечтала стать учительницей. Ей повезло — она жила в большом селе, училась в маленькой школе, учителями были по большей части добрые и милые бабушки. Дети были спокойны, бабушек не доводили — в провинции традиционно сильно уважение к старшим, учились более-менее нормально, тишь да гладь, да благодать. Педагогические бабушки пользовались всеобщим почтением у сельских жителей, никто не отказывался нарубить дров или окучить забесплатно картошку.
Девочка смотрела на все это благоденствие и думала, как здорово быть учителем в нашей стране. И на протяжении всех десяти лет обучения готовилась к поступлению в институт.
С нетерпением ждала выпускного. После выпускного собрала чемодан и отправилась поступать. В столицу. На филфак.
Поступила. Училась. Закончила с отличием. Распределили в небольшой областной город. Но вакансий не было, девочку отправили в вечернюю школу. Которая мало походила на вечерние школы, воспетые в шедеврах отечественного кинематографа. Обучались в школе в основном ребята, имевшие в прошлом нелады с законом. Девочке пришлось нелегко. Ой как нелегко. Через два года вакансия открылась, но тоже отнюдь не в элитном учебном заведении, В школе для детей с задержками в умственном развитии.
Большим преимуществом было то, что школа была дневная. Девочка стиснула зубы и отправилась поднимать культуру великого и могучего среди детей с умственными задержками. Девочка была предана своему призванию до конца.
Через пять лет из стен этой школы вышла великая, могучая и блистательная Василиса Валентиновна Лимбоцкая. Имя которой наполняло сердца нерадивых учеников священным трепетом. Взгляд которой гипнотизировал и повергал в свинцовую неподвижность самых отпетых хулиганов. Голос которой звучал, как трубы Страшного суда — мощно, раскатисто и неотвратимо.
Которая могла вдолбить основы русского языка в голову самого закостенелого лодыря и бездельника.
Итак, учителя.
После учеников учителя — самое малоприятное в любом учебном заведении. В большинстве случаев.
После десяти лет обучения мне лично казалось, что в школу идут работать все, кого по причине излишней жестокости не взяли в вивисекторы.
Кто по причине… скажем так, общей недалекости проскочил мимо нарядных ворот конно-балетной академии.
Кого по причине общей нравственной недостаточности выгнали из передвижного шоу «Монстры тысячелетия».
Я тут, конечно, преувеличиваю немножко — вменяемые педагоги тоже попадаются, но их почему-то меньшинство.
Очень мало. Впрочем, так, наверное, и должно быть. По-настоящему хорошего ведь всегда мало. Везде. Почему школа должна быть исключением из этого вселенского правила?
Вивисекция — операция на живом организме с целью изучения методов лечения.
УЛы живем на одной стороне Земли и видим одну сторону Луны, а американцы живут на другой стороне Земли и видят другую сторону Луны.
Изречение учителя физики
Какие бывают у нас педагоги? Разные. Но начнем с моей любимой разновидности. Учитель-садист.
Садист он, естественно, не потому, что обожает загонять своим ученикам под ногти раскаленные иголки, лупит их по согбенным спинам кошкой-семихвосткой, ставит на горох и заставляет при этом рассказывать таблицу умножения. Отнюдь. Школьный садист в большинстве своем другой. Это садист более тонкий, я бы сказал, этакий моральный садист, он даже голос и то редко повышает. Для него размазать ученика, подчеркнуть нехватку ума или даже какой-нибудь физический недостаток — вот песня. После этого садист хорошо и спокойно спит, в достаточном объеме выделяет желудочный сок и желчь.
Только вот настоящих садистов, садистов со вкусом, в школе не так уж много. Ведь для того, чтобы быть садистом, нужен особый человеконенавистнический талант, а такой талант редок.