— Тише. Тоже мне, школьные шуточки. У нее мать осенью умерла.
— Пардон…
Тем не менее фигура под мрачным капюшоном заметила возню в вишневой «реношке» и робким, семенящим, странным для высокого роста шагом подошла.
Аркашка открыл заднюю дверь.
— С наступающим, — церемонно пискнула Нелли, залезая в машину. — А, и ты тут, Катюшка…
Несмотря на ласковое обращение, голос у вновь пришедшей звучал как-то кисло.
— Коньячка? — спохватился Аркашка.
Пока Нелли отхлебывала из стаканчика, Катерина Сергеевна, полуобернувшись, рассматривала ее.
— Я сто лет не видела тебя. Как ты?
— Квартиру в Бибирево снимаю. Сегодня отца с бабушкой приехала навестить. В общем, неплохо.
Когда-то давно, в детстве, Нелли Бутюкова была прелестным ребенком. Ее даже снимали в кино, где она играла принцесс, эльфов и примерных девочек. Она почти не изменилась с тех пор, но что-то неуловимое мешало ей стать настоящей красавицей, мешало сдержать детские обещания. Вроде вылезла бабочка из кокона, а крылья так и не смогла расправить…
— Я видела твоего мужа по телевизору, — сказала Нелли своим чуть дребезжащим, кукольным голоском.
— Да, в Доме художников была выставка.
Аркашка хохотнул:
— Хорошо устроилась, Катерина! Небось, весь дом твоими портретами увешан?
— Ни одного. Ни одного, — Катерине Сергеевне этот разговор не нравился. — Я не люблю. Ну что за глупости, что за банальность — портрет жены художника… Налей мне еще, Веселаго.
— Ты счастлива? — спросила Нелли Катерину Сергеевну.
— А ты? — пожала та плечами.
Аркашка покрутил ручку у магнитолы:
— Как тебе такая музыка, Катюха?
— Ничего, сойдет… балерины из меня не вышло, но танцевать я все равно люблю.
— Станцуй нам, Катенька, разве не праздник сегодня…
— Еще коньяка, — сухо потребовала Нелли. — Отличная вещь, оказывается.
Катерина Сергеевна вдруг вспомнила, что когда-то давно, еще в школе, Нелли была влюблена в Веселаго, и над ней смеялись — Аркашка едва доставал ей до плеча. Она была бесплотной и эфемерной девочкой, он — уже тогда пузат и энергичен, с крепким румянцем, этакий купчик с Замоскворечья. Да, в школе ставили пьесы по Островскому…
— Станцуем вместе, — сказала Катерина Сергеевна, вылезая из машины.
Снег уже прекратился, вечер был теплым и темным. Где-то за соседними домами стреляли петарды. Свежие сугробы сверкали голубыми искрами. Нелли поставила свой торт на капот и пристально посмотрела на бывшую одноклассницу.
Аркашка усилил громкость.
— Это дурацкая музыка, — пробормотала Нелли.
— Нет-нет. Это сиртаки, греческий танец, — возразила Катерина Сергеевна.
— Сиртаки? — Аркашка опять захохотал.
Катерина Сергеевна схватила его за локоть, другой рукой притянула к себе Бутюкову.
— Руки кладем друг другу на плечи, а ногами делаем вот так. Глупые люди, этот танец можно танцевать всем вместе!
Родители Катерины Сергеевны действительно мечтали сделать ее настоящей танцовщицей, но она оказалась девочкой без честолюбия. Лет пять она стояла у станка, махала тонкой крепкой ножкой, разучивала фуэте и батманы, а потом в один прекрасный день без всякого сожаления и без всякой причины бросила.
Нелли смешно семенила, Аркашка неуклюже топтал снег, а Катерина Сергеевна толкала друзей, заставляя их приседать и двигаться под музыку. У Аркашки были лакированные пижонские ботинки темно-вишневого цвета — под машину, у Нелли — модный вариант унт. Угги. Нелли всегда была мерзлячкой.
Катерине Сергеевне, глядя на ноги своих друзей, становилось все смешнее и смешнее, она тоже стала выкидывать какие-то невероятные коленца, запнулась и повалилась спиной в сугроб, увлекая за собой остальных танцоров.
— Закопаем Аркашку в снег!
Тихонько повизгивая, Нелли вместе с Катериной Сергеевной принялись забрасывать его рассыпчатым нежным снегом, а он, едва шевеля руками, продолжал хохотать — до изнеможения, до икоты…
В это время хлопнула дверь, и из подъезда вышел Протасов.
— Стойте, стойте! — крикнула Катерина Сергеевна, бросая последнюю пригоршню Аркашке на лицо. — За мной муж пришел!
Нелли мигом остановилась и с немым изумлением уставилась на Протасова. Кажется, она видела его в первый раз.
— Красавец, да? — хвастливо сказала Катерина Сергеевна. — Не всем такой красавец может достаться. Он необыкновенный. Он похож на врубелевского Демона. Ну на того, на задумчивого, с вывернутыми руками… на фоне гор, что ли. Э, да вы совсем историю живописи не знаете!
Аркашка сел, вытирая кашне мокрое лицо.
— Красавец, — повторил он тоже с изумлением, глядя на Катерину Сергеевну. Хотя с Протасовым здоровался чуть ли не каждый день, во дворе.
В лифте Катерина Сергеевна чуть не заснула, положив голову на плечо своего мужа. Но потом пришли гости. Шампанское, салат оливье, торжественный вынос плова в настоящем восточном казане, поздравления Президента… Часу в четвертом в дверь кто-то позвонил, но Катерина Сергеевна проигнорировала. Она плясала для гостей фламенко, повязавшись бахромчатой шелковой скатертью и воткнув в прическу гвоздику. Маринист Полетов, лысый пятидесятилетний мужчина, ползал перед ней на коленях и пытался по-цыгански трясти грудью.
— Кто приходил? — спросила она потом у Протасова, задыхающаяся, румяная и совершенно ошалевшая от танцев и шампанского.
— Да этот твой, из соседнего подъезда. Хотел плов попробовать.
— Ну и?
— Да он лыка не вязал. За ним его мамаша тут же прискакала, забрала обратно.
— Какой пассаж…
Под утро вся компания высыпала на улицу. Запускали фейерверки, стреляли петардами. Катерина Сергеевна кидала в Протасова снежки и опять хохотала, хохотала во все горло. Один из снежков попал почему-то не в Протасова, а в чью-то высокую, худую фигуру.
— Утюгова, душенька, с наступившим уже!
Нелли выглядела мрачно и загадочно. В руках она держала бутылку шампанского, к которой время от времени прикладывалась. В лунном ярком свете она вдруг показалась Катерине Сергеевне невероятно красивой, какой и должна была стать уже давно. По подбородку Нелли, прямо на пальто, стекали ручейки шампанского. Катерина Сергеевна затормошила подругу, закружила — Нелли не отозвалась. Она была мертвецки пьяна.
— Я загадала одно желание, — наконец произнесла Нелли своим дребезжащим, кукольным голоском. — Но оно опять не сбудется, я знаю.
Индейское лето
В первых числах сентября Илья Антонович был вынужден встретиться с сестрой своей покойной жены. Бывшей первой жены.