— О Ступивший на Путь Вечности, кто они? — Любопытство было главным пороком Лариэса, и оно не оставляло его даже во сне, хотя виконт и осознавал всю иллюзорность происходящего.
— Заблудшие души, не способные попасть на ту сторону, — Древний удочкой указал на другой берег, туда, где не росло ни единой травинки и виднелась лишь безжизненная спекшаяся земля. — Причин тому много, но, чаще всего, как ты, наверное, догадываешься, в этом мире их удерживает жажда мести.
— Невинно убиенные? — догадался Лариэс.
— Не только. Преданные, проклятые, доведенные до самоубийства, умершие от голода из-за того, что господин забрал последний мешок зерна… — Кающийся положил удочку на траву, после чего подытожил. — Жертвы несправедливости.
Лариэс кивнул — нечто подобное он и ожидал услышать.
— Теперь моя очередь задавать вопросы, — Древний повернул голову и внимательно изучил юношу. — Что ты забыл на берегах реки Забвения?
Лариэс развел руками, давая понять, что и сам не знает.
— Просто очнулся посреди поля и пошел, куда глаза глядят.
— И часто такое случается?
Лариэс хотел промолчать — в подобных снах, по идее, болтливость чревата — но слова сами-собой сорвались с его губ:
— Последний раз, если не путаю, полгода назад. Повзрослев, я стал реже попадать сюда, — произнес он и добавил, — о чем не жалею. Эти сны — скучные.
— Правда? — тонкие губы Ридгара изогнулись в подобии улыбки. — А мне тут нравится: тихо, спокойно, можно передохнуть и подумать о вечном.
— Тут?
— У реки, — охотно пояснил Ступивший на Путь Вечности. — А ты не знаешь, где оказался, виконт?
Лариэс непонимающе уставился на собеседника.
— Я же сказал, о Ступивший на Путь Вечности — в собственном сне. Это поле, эта река, эта шеренга мертвецов, даже вы — плод моего воображения, игра утомленного разума. Не помню только, когда это я успел уснуть, но да это и неважно, так как я проснусь и постараюсь забыть увиденное. До следующего раза.
— Так вот, во что ты веришь, — с небольшой паузой произнес Кающийся. — Сон, иллюзия.
— Да, — подтвердил полукровка. — Именно так.
— Стало быть, ничего не знаешь, никому ничего не рассказывал?
И снова юноша был вынужден согласиться.
— Конечно же, господин. Зачем мне трепаться о странных и пугающих снах?
Тонких губ Древнего коснулась тень улыбки.
— Что ж, может, ты поступил правильно. Так спокойнее.
— Что вы имеешь в виду, о Ступивший на Путь Вечности?
— Неважно, — Ридгар посмотрел куда-то в сторону, — потому что тебе уже пора. Проснись.
В следующий миг все закружилось и Лариэс вновь погрузился во тьму.
* * *
— Он будет жить?
— Да, моя кровь всегда помогает тем, кто умер меньше часа назад и не лишился головы. Не мешай.
— А руки, руки?
— С ними ничего страшного не случилось.
— Их отрезали по локоть!
— Тише, разбудишь больного. Ну вот, уже.
Лариэс со стоном открыл глаза и увидел склонившихся над ним Орелию с Клариссой. Пепельные волосы девушки были растрепаны, а на лице виконт различил подсохшие дорожки слез.
«Она так волновалась из-за меня?» — подумал Лариэс и машинально почесал нос.
Он замер. Посмотрел на правую руку, затем — на левую. Еще немного подумал, вспоминая события ночного боя. В том, что сражение было, юношу убеждали плотные повязки, опутывающие предплечья, а также то, что светило солнце.
— Как это? — выдавил он из себя.
— Древняя исцелила тебя, — с благоговением в голосе произнесла девушка. — Она просто приставила отрубленные руки, и те срослись. А после этого — воскресила уже остывающий труп. Я, честно говоря, не верила, что подобное возможно.
Кларисса говорила все это, и в ее голосе слышались нотки откровенной истерики. Впрочем, удивляться тут было не чему — Лариэс и сам не до конца осознал сказанное. Лишь спустя пару мгновений смысл слов, наконец-то, начал укладываться в голове.
— Я. Был. Мертв. Точно?
— Точнее некуда! — едва не выкрикнула Кларисса. — Когда мы подоспели, из тебя вылилась, наверное, вся кровь.
Полукровка сел и воззрился на бессмертную.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— О Ступившая на Путь Вечности, я не знаю, как вас благодарить, — проговорил он, наконец.
— Для начала, не совершай больше столь рискованных поступков, — охотно предложила та. — Мои силы далеко не безграничны и даже одно воскрешение недешево дается… Теперь… О чем вы трое вообще думали?
— Хотели проверить, нет ли засады в лесу.
— Что ж, ваш план удался, и, если бы не наша расторопность, воскрешать пришлось бы всех.
Вокруг них начала собираться небольшая толпа — все члены группы решили поздравить телохранителя со спасением. Не хватало только Ридгара.
— Неплохо он так тебя располосовал, — жизнерадостно заметил принц, подходя под ручку с Блаклинт, которая выглядела крайне смущенной. — Принцесса говорит, что лишь мастерство ее Щита спасло твою жизнь.
Северянка стала красной, как мак и замотала своей милой головой.
— Таривас, это не смешно! — запротестовала она, вызвав приступ смеха у принца и Мелиса.
— Простите меня, о несравненная, но я не мог удержаться. Вы так трогательно волновались о моем слуге…
Блаклинт из красной превратилось в багровую, а принц подмигнул Ларису и, склонившись над ним прошептал достаточно громко, чтобы могли услышать окружающие:
— Смотри, пользуйся моментом, кажется, наша северная недотрога благоволит к тебе.
Принцесса пискнула и умчалась прочь, за ней последовал и Вилнар, бросивший на Тариваса убийственный взгляд, а принц, отсмеявшись, стал заметно серьезнее.
— Снова этот тип? — поинтересовался он, присев рядом с Лариэсом.
— Да, ваше высочество.
— Смог выяснить что-нибудь?
— Что у него просто фантастическая реакция.
— Да, Вилнар с Индржихом рассказали нам про твою самоубийственную атаку. Со слов Щита, обычный человек не успел бы даже моргнуть.
— А со слов твоего марравца выходило, ты и меня бы располосовал этим ударом, — хохотнул Мелис. — Так что, рысеухий, с тебя дружеская дуэль.
— Не раньше, чем через три дня, — категорично отрезала Орелия. — И никаких дозоров столько же. Чем меньше он будет напрягать руки, тем лучше. Я восстановила нервные окончания, но не хочу рисковать. — Она ткнула пальцем, затянутым в перчатку, в Лариэса. — И учти, если в результате небрежности твои раны заживут не так, как надо, я сделаю все заново. Правда, для этого придется снова отрубить руки, но не думай, будто меня остановит подобная мелочь. Ясно?
Лариэс кивнул, отчетливо осознавая, что Целительница на сей раз совершенно серьезна.
— Вот и хорошо, — она поднялась. — Пойду, пообщаюсь с бедняжкой Блаклинт. А вам, принц, должно быть стыдно издеваться над юной девой.
Таривас широко и обезоруживающе улыбнулся, точно говоря: «ну как так, я ведь хороший», и, отсалютовав Лариэсу, покинул его.
Юноша, все еще не до конца пришедший в себя, поднялся со своего импровизированного ложа. Позади темнел лес, из чего Лариэс рассудил, что отряд прошел совсем немного, прежде чем остановиться для лечения. Неподалеку — на тракте — двигались люди, которые не особо обращали внимание на небольшой отряд. Все было, как и всегда.
За исключением того, что ему сперва отрубили руки, а затем — пришили. А в промежутке между этим он умер! Умер!!!
Только сейчас Лариэс осознал всю серьезность ситуации. Не будь в отряде Орелии, его дух, наверное, уже направлялся бы к райским вратам для встречи с Петром, и лишь могущество Древней помогло остаться на этом свете.
«Соберись, Лариэс, паникой ничего не изменишь. Возьми себя в руки!»
Юноша отвесил себе оплеуху, которая заметно прочистила мозги, после чего размотал бинты и внимательно изучил предплечья с оставшимися на память тоненькими ниточками шрамов там, куда рубанул меч сковывающего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Никаких следов ниток.
«Их прирастили», — нервно подумал Лариэс.
Да, Орелия лечила его раньше, но одно дело — свести шрам, и совсем другое — вернуть на место отрубленные конечности и воскресить покойника! Мысль эта выбивала из колеи и требовала осмысления.