на солнышке, кто гулял во дворе. В гостиной играла музыка, а Майно и Лахджа танцевали менуэт, хотя Лахджа все время порывалась превратить его в дцаржунгу.
А Вероника копалась в песочнице. Ей было уже два года и четыре луны, она сама повсюду бегала, прыгала, строила из кубиков, играла с Астрид в мячик и пыталась ездить на трехколесном велосипеде, который мама подарила ей на второй день рождения.
Но сейчас она притопала в песочницу с ведерком, как следует полила песочек, чтобы он стал мокрым, и принялась возводить крепость.
— Больсой дом, — сказала Вероника сама себе. — Зукат. Зукат больсой, а внутли людиськи. Класиво.
— Очень большой и красивый дом, — согласилась ее тень. — Окружи его рвом.
Вероника послушно принялась рыть канавку. Когда она закончила, тень сказала:
— Надо еще один ров. А между ними — каналы. И проводи ровнее, палочкой.
Вероника вздохнула. Ей нравилось играть в зукат, но тень не позволяла строить так, как хочется. То у нее башенки неправильные, то канавки не такие, то надо убрать из середки принцессу-волшебницу, которую Вероника взяла у Астрид поиграть.
Принцессу-волшебницу Вероника убирать не хотела, потому что уже придумала, что та живет в зукате, и к ней пришли в гости Вероника и тень, но тень идти в гости не захотела, она хотела копать канавки, а Веронике уже надоело копать канавки.
Она все-таки поставила принцессу-волшебницу в середку. Вот, так лучше. И посох надо.
— Обед готов, мои бесята! — раздалось с балкона.
Рядом поднял голову задремавший на солнышке Токсин, а Вероника бросила совочек и побежала домой. Со всеми этими зукатами она совсем забыла о расписании, а расписание важно, потому что если Вероника опоздает, то она опоздает, а опаздывать нельзя.
— Куда ты, дитя? — окликнула ее тень. — Ты не закончила. Все начатое надо заканчивать.
— Нихатю! — сказала на бегу Вероника. — Потом!
Ой, она забыла принцессу-волшебницу. А, нет, не забыла, вот она, в руке. Вероника стиснула ее покрепче, обежала дом и вскарабкалась на свой стульчик. Летом обедали обычно на террасе.
Астрид сегодня вернулась позже обычного. В школе ее наругали, что опоздала, да еще в такой важный день. А она сказала, что сегодня последний день школы, так что это неважно, она могла и совсем не приходить. Радуйтесь, что пришла.
А потом мэтресс классная наставница ее огорошила. Она сказала, что сегодня вовсе не последний день школы, а просто последний день первого класса. А через три луны Астрид опять пойдет в школу. И так еще четыре года.
Астрид после этого убежала в угол, уселась там, заткнув уши крылышками, и долго-долго бормотала:
— Нет, это неправда, неправда, вы все врете!
Ей, конечно, и раньше говорили это. Мама, папа, другие дети, один раз даже волостной агент, когда Астрид встретилась с ним на дороге и спросила, законно ли это — отправлять детей в школу против их воли. Оказалось, что законно, и мэтр Аганель еще почему-то долго смеялся.
Но только теперь, из уст мэтресс классной наставницы это прозвучало взаправду, а не понарошку. Астрид окончательно осознала, что все серьезно. Что летние каникулы — это не навсегда, а просто самые длинные каникулы.
И домой она вернулась мрачнее тучи.
— Астрид, ты чего? — не поняла мама. — Каникулы же начинаются.
— Они отравлены, — сказала Астрид, роясь ложкой в рагу. — Вся жизнь отравлена. Школой.
— Тебя там обижают, что ли? — не понял папа.
— Нет. Это я там всех обижаю. Может, так они поймут.
Папа с мамой переглянулись, и папа укоризненно сказал:
— Не надо обижать других детей. Я вот, когда учился, никого не обижал.
— Ты?.. — вскинула брови Лахджа. — А, ну да.
— А чо они?! — с грохотом отодвинула тарелку Астрид. — Если хотят, чтобы их не обижали, нечего быть такими сопливыми и тупыми!
— Астрид, нельзя обижать тех, кто меньше и слабее тебя, — сказал папа.
— Я обижаю тех, кто больше и сильнее! — отпарировала Астрид.
— Это все равно не причина, — заупрямился папа.
— А что причина?
— Если тебя обижают, например. Если тебя бьют или дразнят, давай сдачи.
— Зачем мне ждать, когда мне кто-то сделает плохо, если я могу запугать всех вперед?
— Но тогда с тобой не будут на самом деле дружить, — вмешалась мама. — И любить тебя. Тебя будут ненавидеть. Перешептываться за твоей спиной, какая ты гоблинная.
Это Астрид немного смутило. Она очень волновалась насчет репутации. В свои неполные семь лет она уже переживала насчет того, что еще не все ею восхищаются… а должны все!
— Я не гоблинная, — пробурчала она.
— Но им-то откуда это знать, если ты себя так ведешь? Ты показываешь им, какая ты гоблинная, и они думают, что ты гоблинная.
— Я не гоблинная!
— А потом вы все вырастете, разъедетесь, и ты когда-нибудь приедешь в ресторан на красивой карете, в красивом платье, с красивым кавалером, а перед тобой закроют дверь и скажут: наш директор учился с этой девочкой в одном классе, и он знает, какая она гоблинная. И твой кавалер скажет: так она гоблинная?! Какой ужас! Пойду я отсюда, я тебя больше не знаю. И кучер тоже скажет: нет, мы гоблинных не возим, слезай. И ты пойдешь через дождь, через грязь, и платье тоже станет гоблинным, как ты сама. И все будут говорить: о Кто-То-Там, какая гоблинная…
— Я поняла!!! — провизжала Астрид.
У нее мелко дрожала губа, а хвост сам собой закрутился вокруг ноги.
— Но еще не поздно что-то изменить, Астрид, — вкрадчиво сказала мама.
Лахджа, а ты не слишком давишь? Ей еще и семи нет.
Вот именно. Ей еще нет семи, а она уже задира. Нет, для демоненка это не так и плохо, но жить со смертными ей будет тяжело.
Астрид до конца дня продолжала на всех сердиться. Она не виновата, что все в этой школе такие слабаки. Они как будто сами напрашиваются.
И они, конечно, ее не бьют и не обзывают, но гадости говорят все время. Просто не прямо. Типа: фу, это что, кто-то пукнул? Да не, это скверной пахнет. А почему у нас скверной пахнет? Ой, не знаю!
И перешептываются, не глядя на Астрид. И хихикают.
Конечно, она их всех бьет.
Ну и ладно. По крайней мере, теперь у нее целых три луны, чтобы не ходить в школу, а потом видно будет. Может, ее снова похитят фархерримы или случится еще что-нибудь интересное.
О перенесенных страданиях Астрид давно забыла и помнила лишь веселые приключения и игры с другими демонятами.
А Кланоса можно и летом колотить. Он заслужил. Ему полезно будет, а