class="p1">Ветер кружит листья и мои волосы. Он спиралью загибается вокруг меня, всё нарастая и нарастая. «Я хочу взлететь, — говорю про себя, и вот он чуть приподнимает, приближая к незнакомым звёздам. — Благодарю, но пока хватит».
Прекращается. Я снова стою перед Артуром и улыбаюсь ему и своей силе.
— Ты бесконечно прекрасна. Будь ты хоть гномом, хоть богиней, хоть той маленькой девочкой, которая промокла под дождём — я люблю тебя, всю тебя. Без остатка.
Во мне снова множится тепло, но уже иное. Горячее, зовущее, влекущее. И мы даже не доходим до стола с горящими свечами, с блюдами на золочённых тарелках поверх белой скатерти. Мы идём мимо цветов в вазочках.
Пока не до них.
Повсюду девственная земля с необъятными просторами. Удар током от прикосновения пальцев. Набегающие мурашки от каждого поцелуя. Рука, медленно скользящая от шеи вниз, исследующая каждый изгиб. Горячее дыхание.
— Ты нужна мне. Я повторю это бесконечно, а ты больше не исчезай.
— А я исчезала? — спросила я, и всё тепло куда-то делось.
Артур не ответил. Тогда я чуть отстранилась и повторила снова. Любопытство стало нарастать.
— Да, — недовольно сказал он. — Когда я писал картины у моря, я ощущал твоё присутствие за спиной, а в Министерстве случилось наоборот.
— Мне тогда тоже стало больно и одиноко. И так пусто. Да, тогда я правда всё оборвала. Извини, — сказала я и положила голову на его плечо. Вновь тепло стало шириться во мне, и снова мы были так близки, как никогда. И весь мир заключался в этих пальцах, в губах, в дыхании.
Но вдруг раздался грохот.
Глава 29. Артур. Совет
Быстро шёл мужчина. Жёсткая чёрная борода почти сливалась с одеждами. Золотая маска блестела, зеркалом отражая небесное светило.
— Здесь беглецы, — сказал он, стремительно приближаясь к Хранителю жизни, который в это время составлял из частиц семена дубов. — Они нарушили статью Антензианского кодекса и помешали правосудию. Я забираю их.
— Однако им оказана большая честь, раз прибыл сам Хранитель Города Мечты, — ответил он, на секунду прекратив своё дело. — Да ещё в такой спешке, да ещё и ко мне. Однако с чего вы взяли, что они именно здесь?
Хранитель снял маску. Уставшие, но озлобленные глаза, плотно сжатые челюсти, прямой нос.
— Я весь Мир Мечты вдоль и поперёк. Их нет нигде. Остались острова и это.
— Однако вполне возможно, — продолжил старец, соединяя в ладонях светящиеся шарики, — что они как раз на островах.
— Именно поэтому двое за вашей спиной.
Хранитель жизни обернулся и вздохнул, увидев Миру и Артура. Потом как ни в чём не бывало продолжил:
— Что ж. Почему бы не отложить это дело на некоторое время?
— Хранитель жизни, — сдержанно сказал он, доставая сигары и зажигатель. — Вы не можете ни ограничивать мои решения, ни влиять на них, — с этими словами он щёлкнул зажигателем, но тот и не подумал загореться. Тогда Хранитель сжал его так, что корпус треснул и спиралью вылетел дымок.
— Однако я и не собираюсь. Вот только мне, насколько помнится, не приходилось бывать на Советах пару десятков лет, — сказал старец, выпуская вверх золотое облако.
— Хотите созвать? Придать огласку? Думаете, что Совет рассмотрит это дело? С чего бы им тратить своё время ради какого-то человека?
— Однако вы своё тратите. Видно, дело это чрезвычайно важное. Так что созвать необходимо. Иначе придётся просить вас покинуть эти края. Всё же здесь вам не кабинет, дорогой Хранитель, здесь, если хотите, лаборатория, где рождается жизнь. Утроба Мира Мечты.
Хранитель ещё сильнее сжал челюсти и быстро надел маску. Чем сильнее он сдерживался, тем более нервно и карикатурно вёл себя.
— Как вам угодно, — процедил он, ударил ногой об землю, произнеся слова на древнем наречии, которого не понимает в Мире Мечты практически никто. Твердь стала трескаться и расходиться.
— Что с нами будет? — тихо спросила Мира, держа его за руку. — Я совсем оторвалась от событий, я будто позабыла, что вот-вот Совет, что хранители против нас, что всё вот так… Знаешь, я боюсь.
— Не бойся. Хранитель жизни на нашей стороне, — ответил Артур де Вильбург и обнял её. Захотелось защитить Мирославу, спрятать её за собой, стать горой, если понадобится. Кем угодно, лишь бы защитить. «Сбежать бы, пока не поздно. Но куда и как? Он везде, везде отыщет нас», — думал Артур, ощущая, как ладонь у Миры мелко подрагивает.
— Знаешь, мне кажется, у Хранителя ко мне какая-то личная неприязнь. Слушай, а что такое Совет? — добавила она, глядя на расщелину в земле, из которой выплывали тёмные фигуры, облачённые в мантии и золотые клювоподобные маски.
— Это собрание хранителей. Они скоро прибудут сюда все, — сказал Артур, слыша, как его собственный голос начинает дрожать. Он перестал говорить и начал думать, перебирая пальцами свободной руки цепочку хронометра: «Во-первых, она непростой человек. Хранитель жизни сказал, что в неё есть что-то сильное, необычно сильное. Значит, всё хорошо. Во-вторых, дело с Библиотекой давно забыто. Меня не могут наказать ещё больше, чем это было сделано».
И ему вспомнился тот Совет. Сколько стыда, боли, просьб и уверений, сколько рассказов о том, что это вышло случайно, что он всю жизнь мечтал быть стражем, что его лишают счастья, что он не переживёт этого. Как он копил, как отказывал себе в каждой мелочи, старался учиться, мечтал работать в Библиотеке, следить за порядком, проверять книжные миры. А в конце — приговор. Никогда не быть стражем. Никогда.
— Как же много хранителей, — прошептала Мира, возвращая Артура к реальности.
А их в самом деле было бесконечно много. Высокие и низкие, с красными вышивками на мантиях, с золотыми, с зелёными. Даже с настоящим кровавым подбоем. Хранители уже выстроились в круг, один из них — в серебряном одеянии — поднял руку вверх и тем самым объявил о начале Совета.
Раздались шорохи, скрежеты, словно кто-то включил радио не на ту волну. Некоторые замахали руками, другие молча закивали или закачали головами. Третьи же стояли неподвижно, будто их нисколько не интересовало обсуждаемое.
Степной ветер кружил в маленьких вихрях. Мира то заворожённо глядела на них, то вздрагивала, будто вспоминая про Совет, и сжимала ладонь Артура.
Истинная ведьма. Точёная фигура, рыжая копна волос. Глаза цвета зелени, в которую хочется окунуться, нырнуть в самую глубь этого внутреннего прохладного леса, нырнуть и не выныривать до тех пор, пока не насытишься им, пока он не пропитает каждую твою клеточку. И тогда явится иное. От касания к чему проступают добро и благо.