то какое-то чудовище. Меня это поначалу даже удивило. Но потом на глаза как-то попался выпуск «Сибирского вестника» — популярной местной газеты. И после прочтения раздела «Происшествия» я по-другому взглянул на сибирскую столицу.
Попытка поджога губернаторской резиденции анархистами с последующей перестрелкой. Ранено пятеро жандармов, трое революционеров убиты наповал.
На окраине найдены тела целой семьи, выехавшей в город из соседней деревни на рынок, но нарвавшейся на какого-то зверя — не то росомаху, не то медведя. Есть подозрения, что зверь Изменённый, охотникам предлагается награда за его добычу.
По отчётам обер-полицмейстера, подобные нападения на окраинах города значительно участились. За один только август более полусотни человек в губернии объявлены пропавшими без вести.
Из Ушайки выловили тело мужчины с привязанным к ногам камнем. Это оказался известный купец и промышленник Кухтерин, летом так же пропавший без вести накануне крупной сделки по продаже партии необработанного эмберита.
И всё это — обычный томский вторник. Всякие мелкие новости про зарезанных в пьяной драке, угодивших под поезд или получивших травмы в заводском цеху и вовсе подавались одной строкой, скорее для статистики. Причем большая часть подобных случаев, наверняка не удостаивалась даже этого — для газеты выбирались только самые интересные и вопиющие.
Про Бергера, кстати, уже во вторник вышла отдельная заметка. Тут с репортёрской точки зрения было настоящее комбо — и само убийство зверское и загадочное, и жертва — не абы кто, а отпрыск столичного графа. Ещё и расследованием занимается знаменитый Путилин, специально прибывший из Петербурга.
Эта статья подогрела градус обсуждений, но ненадолго — поболтали еще день-два, да и забыли. Полицейские в Академическом парке после того, как обыскали место преступления и опросили свидетелей, больше не появлялись. Оцепление вокруг Гранитного дуба сняли на следующий день, и туда снова потихоньку начали приходить паломники в надежде на излечение, а первокурсники вовсю собирали каменные жёлуди, которые, по примете, приносили удачу в учёбе.
В общем, жизнь быстро пришла в обычное русло. Причём обвинять местных в чёрствости было бы не совсем правильно. В эти дни я просто ещё ярче прочувствовал, в какой мир я попал и в какие времена.
Несмотря на вполне себе цивилизованный вид и даже некую помпезность своих центральных улиц, Томск — это окраина империи, причем расположенная в диком, опасном регионе. Пожалуй, самом диком и опасном на планете. Здесь каждый день кто-то погибает или исчезает. И даже странная тварь, пришедшая из тайги, мало кого может удивить. Чего уж удивляться, что человеческая жизнь здесь ценится не так уж высоко.
Впрочем, я и сам в эти дни настолько погрузился в собственные дела, что тоже отвлекся от истории с Бергером. С Путилиным мы больше не пересекались, о новых жертвах странного чудовища слышно не было. Город будто бы замер в ожидании.
А я тем временем работал, не покладая рук.
Первую половину дня занимали лекции в институте. Пропускать их было бы плохой идеей. Наоборот, я старался побыстрее втянуться в учебный процесс. Если чего-то не понимал, то не стеснялся спросить у преподавателя, в перерывах между парами ещё раз проходился по конспекту с Полиньяком. Как говорится, кто не знает и спрашивает — тот глупец на пять минут. А кто не знает и молчит — тот глупец на всю жизнь.
Первые занятия в основном были обзорные и обобщали то, что студенты должны были изучать ещё в гимназии. И если забуксую уже на них — то потом догонять будет ещё сложнее.
Мозги, поначалу изрядно скрипевшие, начали приспосабливаться. Что-то я вспоминал из прошлой жизни. Ну, а остальное постигал в ускоренном темпе здесь и сейчас, прихватив в местной библиотеке дополнительные учебники, в том числе школьные. Благо, мозги у Богдана работали что надо, и память была отменная — мне достаточно было раза три прочитать страницу текста, чтобы потом цитировать его целыми абзацами. Даже удивительно. Может, ещё одна особенность нефилимов — всё-таки они превосходят обычных людей по всем параметрам.
С Жаком мы за эти дни сдружились ещё крепче, и всё время в институте проводили вместе. Это было занятно, учитывая, что на первый взгляд у нас было мало общего. А если учесть ещё и Варвару, то и вовсе компания подобралась весьма экзотичная.
Помимо Колывановой и Полиньяка, я общался разве что с Глебом Трофимовым. Его назначили старостой нашего потока, так что он регулярно подходил к каждому студенту со всякими организационными вопросами. Шайка Кудеярова пока обходила нас стороной, хотя пару раз Павел и пытался задираться, но на словах.
В общем, постепенно я втягивался в обычную студенческую рутину. Лекции, конспекты, учебники, практические занятия, перекусы в столовой. Разве что на развлечения времени не тратил и на противоположный пол внимания не обращал. Не до этого сейчас было, навалились дела куда важнее.
Во второй половине дня и до позднего вечера у меня продолжались занятия — но уже по моей собственной индивидуальной программе. В гараже я обустроил настоящий тренировочный полигон — благо места там хватало. Для ведения записей сколотил небольшой стол и лавку. Для силовых тренировок соорудил перекладину, брусья, натаскал тяжелых камней со двора. Их же использовал для всяческих экспериментов с Даром.
Аспект, с мясом вырванный у Жбана, у меня быстро прижился, и теперь я мог активировать его мгновенно, по щелчку пальцев. Назвал я его Аспектом Укрепления — это название, пожалуй, точнее всего передавало его суть.
После того, как я не просто скопировал, а полностью поглотил этот талант, он раскрылся куда ярче и многограннее, чем у самого Жбана. А может, дело просто в разнице наших потенциалов. Но в моих руках Укрепление превратилось в настоящую бомбу.
Я потратил не один час, с азартом расхреначивая в щепки всякий хлам, скопившийся в гараже — старые ящики, бочки, глиняные горшки. Экспериментировал с формами силовых полей, создаваемых из эдры, с их насыщенностью, пробовал вкладывать дополнительные порции энергии в момент самого удара, создавая этакие направленные взрывы. Потом проверял, насколько точными могут быть подобные удары, и нельзя ли создать из эдры что-то типа невидимого силового клинка.
Бочек и ящиков хватило ненадолго, да и разлетались они слишком легко. Со временем я перешёл на кирпичи, деревянные колоды и крупные булыжники, которые таскал из сада.
Уже к вечеру первого дня я научился вполне сносно колоть дрова ребром ладони, с одного-двух ударов разваливая чурки толщиной в обхват. Но укреплением кулаков, как Жбан, не ограничился — под этот Аспект я настроил в теле с полдюжины новых Узлов. Цель была —