Читать интересную книгу Дочь нечестивца (СИ) - Жнец Анна

Склонившись, он поцеловал её между раздвинутых ног. Прежде Гиант не занимался подобным, но вознамерился в совершенстве овладеть этой техникой, чтобы компенсировать свой недостаток. При виде нагого женского тела, Гиант испытывал благоговейный трепет, омрачённый печалью. Ему нравилось ощущать Нейт на языке, вжиматься носом в безволосый лобок, вдыхая острый запах чужого желания. Но даже в момент наивысшей физической близости, его любимая оставалась холодной и отстранённой. Гианту не удалось сорвать с её губ ни одного стона. Он старался изо всех сил, но опыта не хватало. Всё получалось неуклюже, неловко. Когда ему удалось привести любовницу к пику, Гиант ощутил триумф: он, евнух, сумел доставить женщине удовольствие! Но радость сменилась опустошением. Физическая близость, как это часто случается, не переросла в духовную, и каждый ощутил себя ещё более одиноким, чем был до разделённой постели.

Позже Гиант не раз вёл долгие мучительные споры с самим собой. Незначительные крупицы гордости, что в нём остались, убеждали отказаться от унизительной роли, отойти в сторону, позволив Нейт видеться с любимым без него, Гианта, как обязательного промежуточного этапа. Ревность, наоборот, требовала запретить им встречаться. Гиант прислушивался то к одному, то к другому голосу, но понимал, что, уступив любому из них, потеряет единственное, что делает его счастливым. Нейт. В конце концов, он мог выбирать лишь между бледным подобием отношений и полным их отсутствием. Между иллюзией и абсолютным Ничто.

И он знал, что выберет.

Глава 22

Кархедон ждал её в укромном уголке дворцового сада, где сидел на низкой скамеечке и удочкой ловил рыбу в искусственном водоеме. Слуги следили за тем, чтобы в озере не переводились жирные карпы, но глубокий тазик у ног правителя был пуст. Нейт вспомнила, как три месяца после смерти отца они с матерью питались сушеной рыбой: та стоила дешевле хлеба, не говоря уже о мясе, которое простые люди могли позволить себе только по большим праздникам. Нейт не любила мысленно возвращаться в прошлое. Оно напоминало море: слишком глубоко надо погрузиться в темную холодную муть, чтобы найти на дне редкие жемчужинки хороших воспоминаний.

— Вы посылали за мной, мой повелитель, великий и могущественный Кархедон. — Поклонившись, Нейт опустилась на маленький коврик у ног правителя. Старик даже не взглянул в её сторону.

— Завтра я устраиваю охоту и хочу, чтобы ты на ней присутствовала.

— Это огромная честь для меня, о великий номарх. Простите мою дерзость, но на кого мы будем охотиться?

— На священных животных Собека, грозных речных владык.

Крокодилы.

Руки затряслись. Если бы Нейт не сидела, то пошатнулась бы от внезапной слабости.

Кархедон действительно оказывал ей великую честь, приглашая поучаствовать в любимом развлечении знати. Любая наложница пришла бы в восторг, но Нейт почувствовала себя так, будто к её шее привязали тяжёлый камень. С тех пор как погибла Ламия, жёлтые воды Нила внушали девушке панический ужас. Нейт задрожала. Завтра она увидит ужасных тварей, загрызших её сестру.

— Мой повелитель, я… — прежде чем она успела произнести хоть слово, Кархедон раздражённо взмахнул рукой, молча приказывая удалиться. Не смея ослушаться, рабыня поднялась на ноги и потерянно побрела во дворец. Только к ночи ей удалось успокоиться и немного прийти в себя.

* * *

Ладья рассекла островок папируса, и вверх взмыло целое облако водоплавающих птиц. Несколько наложниц от неожиданности ахнули: дикие утки, казалось, заслонили собой всё небо. Стоя на носу лодки, один из лучших воинов Кархедона — младший сын какого-то незначительного вельможи — занёс над головой метательную палку и бросил. Изогнутая деревяшка, напоминавшая бумеранг, со свистом пронеслась в воздухе и ударила птицу в шею. Раздались громкие восторженные крики. Сбитый гусь рухнул в заросли тростника. Оттуда его принёс охотнику ручной кот, следующий за ладьями вдоль берега.

Сам Кархедон в охоте не участвовал, но с интересом следил за происходящим, расположившись в тени на корме, окружённый рабынями и наложницами. Рядом в гнезде из мягких подушек сидела Нейт и вместе с правителем потягивала пальмовое вино. За спиной чёрной тенью возвышался Гиант, обмахивая номарха и фаворитку опахалом из страусовых перьев.

Молодой воин поднял палку снова. На этот раз, описав в воздухе дугу, она упала у ног, не достигнув цели. Другие вельможи тоже часто промахивались. Такая охота была привилегией знати и, несмотря на зрелищность, проводилась для развлечения. Повернув голову, Нейт увидела, как хрупкая лодка из стеблей папируса бесшумно скользит вдоль зарослей камыша. Пока вельможи соревновались в силе и меткости, у берега в тени огромной ладьи расстилал широкую сеть «главный птицелов» — он-то и принесёт основную часть добычи после охоты.

Заинтересованная, Нейт подошла к борту. Четверо обнажённых мужчин держали длинный канат, ожидая команды охотника. Вот он взмахнул рукой — и работники принялись изо всех сил стягивать края сети. Двое мужчин повалились спиной на землю, не выпуская канат из рук. Вены на шеях вздулись от напряжения. Когда всё было закончено, охотник вошёл внутрь сети и начал ломать пойманным птицам крылья. По одной передавал своим помощникам. Те запихивали гусей в клетки. Нейт с изумлением насчитала около тридцати. Обернувшись, она посмотрела на красующихся вельмож, чьи броски всё реже достигали цели, и губы невольно дёрнулись в гримасе презрения. Кинув последний взгляд в сторону берега, где настоящие охотники снова расстилали на воде сеть, Нейт опустилась на подушки рядом с правителем. Чёрная служанка поднесла ей кувшин с вином.

Изначально Нейт была настроена против поездки, но сейчас получала от неё удовольствие. Погода была хорошая. Солнце светило ярко, позади стоял Гиант, обмахивая девушку опахалом, и она почти не ощущала жары. Слуги предлагали сладости и сушеные фрукты в маленьких серебряных мисочках. Наливали дорогое вино, которое охлаждали в воде. Пока другие наслаждались охотой, Нейт смотрела, как ветерок колышет стебли папируса, окружавшие ладью. Заросли были такими высокими, что если бы она сидела в обычной лодке, то скрыли бы её полностью.

Поглощённый увлекательным зрелищем, Кархедон забыл о фаворитке, и Нейт погрузилась в созерцательное состояние, напоминавшее лёгкий транс. Однако стоило заглянуть за борт, в жёлтую муть реки, и её охватывало дурное предчувствие. В отличие от других своих соплеменников, Нейт не была суеверной, но всё равно жалела, что перед охотой не принесла жертву в храме, пытаясь заручиться поддержкой Собека. Мысль о том, что вскоре она увидит его священных чудовищ совсем близко, заставляла нервничать.

Наконец Кархедон подал знак начинать охоту на крокодилов. Копейщики выстроились вдоль левого борта ладьи с гарпунами в руках. Один из них бросил выпотрошенного гуся в реку, и на поверхности расплылось красное пятно. Кархедон поднялся с подушек и подошёл ближе, чтобы разглядеть всё в подробностях. Нейт и другие наложницы последовали за ним. Запах крови привлек крокодилов. Под водой заскользили длинные чёрные тени, собираясь вокруг ладьи. Нейт захлестнула паника. Дико, до безумия захотелось оказаться за безопасными дворцовыми стенами, как можно дальше от жутких монстров. За борт полетело ещё несколько мертвых птиц. Вода рядом с обшивкой словно взорвалась, и все увидели разинутую зубастую пасть, настолько огромную, что, казалось, она могла целиком проглотить человека. Солнце сверкнуло на треугольных клыках. Затем мощные челюсти с лязгом сомкнулись — плававший на поверхности гусь исчез. Нейт вздрогнула. От страха её мочевой пузырь переполнился. Краем глаза она заметила, как две женщины, стоявшие рядом, поспешили укрыться в каютах. Нейт собиралась последовать их примеру, но в этот момент воин наклонился и ударил выскользнувшего из-под ладьи крокодила копьем. Бронзовый наконечник вошёл глубоко в бронированную кожу чудовища и отделился от древка. Раненое животное заметалось в судорогах — всех стоящих рядом с бортом окатило водой. Нейт завороженно смотрела, как гигантский гребенчатый хвост бьёт по поверхности. Обезумевший зверь попытался скрыться на глубине, но воины схватились за пеньковый канат, привязанный к наконечнику. Крокодил дёрнулся — и пятеро крепких мужчин повалились на палубу, с трудом удерживая в руках разматывающуюся верёвку. Их ладони были в крови. Все с тревогой уставились на канат, который, счёсываясь, тёрся о деревянный борт, готовый порваться. И воины, и наложницы, и сам могущественный номарх зачарованно наблюдали за яростной схваткой. Когда крокодил устал, мужчины подтащили его ближе к ладье и попытались снова пронзить копьём. Один из ударов получился особенно удачным и мгновенно убил животное. Тишину взорвали оглушительные вопли восторга.