Их трудами флот при преступном бездействии его последнего командующего был приведен в состояние напрочь расхристанного "тришкина войска". К большей деградации он шел в продолжение февраля-октября 1917 года. Дисциплина исчезла. Дошло до того, что один свободный революционный матрос (случай в Мариенхамне) мог позволить себе в разговоре с командующим пускать ему в лицо дым от папиросы (И.И. Ренгартен, из дневника "Красный архив", т. XXXII). Адмирал Бахирев в отчете о Моонзундской операции напоминал о безудержном матросском "политиканстве" и почти полной анархии, царившей даже на Моонзундских позициях. И тем не менее, при всей невыносимости этой обстановки, офицеры продолжали выполнять свой долг, прилагая неимоверные усилия по поддержанию боеспособности своих кораблей.
В июльские дни возглавлявший Центробалт П.Е. Дыбенко мог еще только похвастаться тем, что для него тогдашний командующий флотом Верховский был "ничто" и что стоит только стрельнуть по штабному кораблю "Кречет", и от него "ничего не останется". К исходу октября он уже без стеснения, с удобствами разместившись на царской яхте "Полярная Звезда", мог позволить себе отдавать командующему флотом предписания об отправке кораблей с фронта делать "революционный" Петроград. Ко времени июльского путча большевиков "Республика" и "Петропавловск", по признанию Ф.Ф. Раскольникова, "имели репутацию цитадели большевизма". "При этом на "Республике" большевизм господствовал безраздельно вплоть до того, что весь судовой комитет был под влиянием наших партийный товарищей" (Ф.Ф. Раскольников "На боевых постах", М., 1964). Тогда же "коллективы" "Республики" и "Петропавловска" объявили о готовности к революционному походу своих кораблей на Петроград для поддержки возглавлявшихся Ф.Ф. Раскольниковым кронштадтских отрядов.
21 июня команда "Петропавловска" выдвинула ультиматум Временному правительству: в 24 часа уволить 10 министров и призыв к флоту поддержать этот ультиматум бомбардировкой Петрограда. Резолюцией от 10 июля команда "Республики" решительно отвергала обвинения в измене революции, выдвинутые Временным правительством против ее корабля, а также "Петропавловска" и "Славы". "У нас на корабле зачинщиков, шпионов и немецких агентов нет и быть не может. И напрасно Временное правительство думает, что корабли Балтийского флота переполнены изменниками родины". Команда подтвердила свою готовность верных защитников отечества "в любой момент защитить свободу от врагов внешних и внутренних". Той же резолюцией председатель Корнев единогласно (при семи воздержавшихся) выражал свою поддержку Центробалта и протестовала против приказа Временного правительства о его роспуске и переизбрании.
Н.А. Ховрин (справа) и ВВ. Марусев, матросы-большевики, руководители организации РСДРП(б) на линейном корабле "Республика", члены ЦК Балтийского флота.
"Гнилая, мотающаяся во все стороны "керенщина" (С.Н. Тимирев, с. 111) вместе с никчемным "избранным" на крови А.И. Непенина "командующим" флотом Максимовым, а затем и такими же вялыми, сменявшимися новыми командующими, оказалась неспособной покарать убийц на "Павле I" и других кораблях. Все ограничилось многословными, но не имевшими никаких последствий трескучими приказами. Ничтожнейший, как и его предшественник на троне, правитель "демократической" России своей "декларацией прав солдата" от 11 мая 1917 г. толкнул армию и флот к уже неудержимому развалу. В кликушестве своих исторических речей он перед командой крейсера "Баян" дошел до прямого призыва "без всякой пощады" расправляться с теми офицерами, которые не соответствуют революции". И матросы вняли призыву А.Ф. Керенского, который ради своих шкурных интересов 27 августа предал пытавшегося спасти Россию генерала Л.Г. Корнилова. 30 августа, как значилось в резолюции линейного корабля "Петропавловск", подписанной председателем судового комитета (с приложением его печати) Дючковым, команда "как один человек" потребовала предать генерала смертной казни.
31 августа 1917 г. команда дредноута "Петропавловск" открытым судилищем приговорила к смерти четверых офицеров, которые, полагаясь на дарованную революцией свободу совести, отказались подписать, как тогда было проделано почти на всех кораблях клятву в верности Керенскому и отказ подчиняться объявленному им изменником Л.Г. Корнилову. Приговор был прост: "Таким контрреволюционерам нет места в свободной стране, а потому постановляем, чтобы их не было в живых. Председатель Дючков" (Красный Архив, т. XXXII).
Выбранная по жребию расстрельная команда (командира обманули, убедив, что офицеров ведут под арест в революционный комитет), высадившись на берег, на глазах публики злодейски расправилась с приговоренными. Так погибли верившие в торжество демократии в России лейтенант Борис Петрович Тизепко, мичманы Кирилл Дмитриевич Михайлов и только что поступившие на корабль из Морского корпуса Дмитрий Михайлович Кондыба и Михаил Евгеньевич Кондратьев. Поразительно, но и это злодеяние, как и последующие самочинные аресты командой 3 сентября на "Славе" старшего механика, героя войны с Японией, инженера-механика капитана 2 ранга Л.Ф. Джелепова (1872-?) и 11 сентября начальника дивизиона сторожевых кораблей старшего лейтенанта В.К. Жданова (1886–1945, Париж) остались безнаказанными.
Подавление третьеиюньского путча большевиков не было использовано властью для оздоровления флота. Правительство удовлетворилось примирительными резолюциями мятежных кораблей, а командир "Петропавловска" покрывал своих затаившихся и присмиревших большевиков, докладывал командующему флотом о том, что у него на корабле "виновных нет". И П.Е. Дыбенко с удовлетворением отмечал в своих записках, что власть в конце концов оставила в покое непокорные "Петропавловск" и" Республику".
Изображая готовность к бою, команды даже позволили вывести корабли в море для первых в 1917 г. учебных стрельб. 14 июля свои стрельбы провели "Республика", "Слава" и крейсер "Баян". 20 июля в море стрелял "Петропавловск", 24-го — "Полтава", 16 августа — "Севастополь". На маневрирование в море под фагом командующего бригада дредноутов выходила 26 июля и 17–19 августа. 21 августа "Слава" перешла в Моонзунд, хотя ранее, соблюдая очередь, настаивала собранием команды па посылку в Рижский залив "Андрея" или "Республики".
Невыразимо обидно и больно сознавать, какие титанические усилия прилагали в то лето офицеры и здоровая часть флота по поддержанию его боеспособности, и как все усилия в конечном счете были сведены на пет. Корабли продолжали борьбу на всем театре — от финского и Ботнического заливов до Ирбенского пролива. Не исключался и прорыв немцев через Передовую позицию. Всем помнились уроки прорыва немцев в Рижский залив в 1915 г. и 10-й флотилии немецких эсминцев через Передовую позицию 28 октября 1915 г. Реальной стала опасность от атак немецких подводных лодок. Они проникали в Рижский залив, обнаруживались у Эрансгрунда, Раумо и Ревельстойна. Против них у Наргена ставили сети. Тральщики не переставали работать в устьях финского залива. С полным напряжением, несмотря на весь революционный бедлам, продолжала свою опасную боевую работу дивизия траления.
13 сентября 1917 г. на немецких минах погиб эсминец "Охотник", в августе подорвались тральщики "Илья Муромец" и "Щит", в мае погибли в море подводные лодки "Барс" и "Львица". В Рижском заливе к действующим там силам присоединились 23 июля крейсер "Баян" и несколько вступивших в строй "Новиков". В Лапвике в готовности к переходу в Моонзунд с уходом "Баяна" оставались "Павел" и крейсер "Диана". Но этот всеми ожидавшийся переход не состоялся. Возможно, корабль должен был провести учебное маневрирование, каким 26 июля совместно с миноносцами занималась 1-я бригада линейных кораблей. Возможно, революционная команда сумела отстоять "единство революционных сил", не допускавшее (были и такие лозунги) отделения больших кораблей от флота.
С переходом "Славы" 21 августа в Моонзунд, обеспечивавшая ее переход "Республика" покинула Лапвик и вернулась в Гельсингфорс. Днем раньше "Славы" — 20 августа в Рижский залив пришла канонерская лодка "Хивинец". Катастрофическое крушение обороны Риги, сданной немцам 21 августа, заставило снова сосредоточить силы флота в Лапвике. 23 августа группировка в Моонзунде и Рижском заливе по секретным оперативным сводкам (РГА ВМФ, ф. 418, оп. 1, д. 596) включала "Славу", "Цесаревича", крейсер "Адмирал Макаров" (по-видимому, произошла ошибка — речь, очевидно шла о "Баяне", восемь "Новиков", 12 эскадренных миноносцев, 7 подводных лодок. В Лапвике и Ганге находились "Андрей Первозванный", "Император Павел I" (оператор, видимо, не хотел признавать революционное название корабля), вся бригада линейных кораблей (очевидно, дредноуты) и вторая бригада крейсеров, пришедшая накануне.
Немецкие тральщики упорно (отходя только лишь под огнем Церельской батареи) продолжали траление в Ирбене. Все ожесточеннее становились налеты германской авиации. Тем не менее, а, может быть именно из-за большой угрозы повреждений, командующий флотом счел переход "Республики" недостаточно обоснованным.