Читать интересную книгу Бабочка на штанге (Стальной волосок-3) - Владислав Крапивин

Папа заговорил так, словно меня здесь не было. Он обращался к маме:

— Ничего страшного. Это закономерный процесс. Переходный возраст. Мы просто чересчур доверяли ему и ослабили бдительность. С этого момента все встанет на свои места… — Папа, маленький и взъерошенный, сейчас выглядел очень решительным.

Я взвыл:

— Да послушайте же меня в конце концов! Ну, дайте объяснить!..

Папа сказал, что для объяснений у меня будет много времени. Потому что с нынешнего дня и до конца учебного года (а это еще две недели!) я буду сидеть дома и покидать квартиру, только отправляясь на уроки. И ни разу не сунусь к компьютеру! И ни с кем не стану болтать по телефону!

— Дай сюда твой мобильник! — приказала мама.

Я пожал плечами (а что оставалось делать?):

— Пожалуйста… Только минуту! Должен же я сообщить о своем заточении, чтобы меня не искали…

— Сообщи с домашнего телефона!

— Я не помню номер Чибиса, он записан в мобильнике… — И нажал кнопку вызова: — Чибис, я выбыл из игры! За «посещение подозрительного притона с опасным типом по имени Ян Яныч»… — Я увернулся от мамы, захотевшей выхватить у меня мобильник. — Завтра в школе все расскажу, здесь цунами. И не звони мне, телефон сейчас отберут. А позвони тем ребятишкам с собакой! Чибис, надо забрать собаку поскорее, ребята сказали, что бабка лютует!.. Запиши их номер, я помню наизусть…

Я продиктовал Чибису цифры (он, казалось, вовсе не удивился моему звонку). Потом вручил маме телефон — жестом, каким отдает свой кортик гвардейский мичман, которого подвергли несправедливому аресту.

— Не кривляйся, — сказала мама.

— И не думаю… — Я лег на тахту и стал смотреть в потолок. Мама — неприступная и холодная, как айсберг — удалилась. Папа на секунду задержался в дверях. Я сказал ему в спину:

— Вообще-то это нарушение прав человека. Никого нельзя подвергать заточению без решения суда.

— Демагог, — не оборачиваясь, сообщил папа. — Вздуть бы тебя по всем правилам…

Я подскочил:

— Па!.. Идея! Это лучше, чем держать человека взаперти!.. Пока будешь «вздувать», остынешь и сможешь выслушать меня с пониманием!

— Я обдумаю это предложение, — сказал папа (кажется, излишне серьезно; ой-ей…) И тоже удалился. Я снова вдавился затылком в подушку.

Ясно было, что долгий арест мне вовсе не грозит. Часа через два «цунами» откатится, начнутся более спокойные объяснения, будут фразы о моем легкомыслии, о том, что я совершенно не щажу родительские нервы, что безответственно отношусь к своим поступкам, что у меня младшая сестра, которой следует подавать пример, а я сам, как детсадовское дитя… И что в наше чудовищное время, когда ежедневные разговоры о трагедиях с детьми, надо трезво смотреть на обстановку и не лезть в друзья к сомнительным типам…

И кончится вся история, в крайнем случае, требованием: «Дай честное слово, что близко не подойдешь к этому наркотическому притону! И Чибису своему посоветуешь туда не соваться!» А со временем строгость запрета смягчится и все как-нибудь уладится…

За косяком пыхтела от любопытства Лерка. Наверно, ждала, что папа и в самом деле исполнит свое обещание, можно будет посмотреть…

— Брысь от двери! — велел я.

На родителей я не обижался. Если поставить себя на место мамы с папой, то в самом деле — жуть! Сын таскается с приятелем в злачное место, где неизвестно кто занимается неизвестно чем…

Они ведь не видели Яна Яныча, которому почему-то начинаешь верить с первой минуты. Не видели самолета по имени «Эвклид», капризно-добродушного Шарнирчика, «пилотов», у которых случилась неувязка с какими-то векторами. Ничего не знают про старого Арцеулова, который когда-то был Лёнчиком. Понятия не имеют о таинственной маске и о часах, которые отзываются на улыбки… А может, все это и правда лишь приманка для доверчивых пацанов?

Беспокойство снова колючками шевельнулось под рубашкой. Но я вспомнил Агейкину улыбку… И в этот момент из прихожей долетела птичья трель входного сигнала.

— Катюша, я открою! — В напряженные моменты папа был особенно предупредителен с мамой. Я догадался, что он мягко шагнул к двери.

— Слушаю вас… Что? Кто? Драматург Ермилкин?.. Ну, я не совсем драматург… однако, входите… — Лязгнули замок и цепочка. Папа сказал «Прошу…» А вошедший произнес:

— Извините за непрошенный визит. Его причина — неожиданные обстоятельства, о которых мне позвонили несколько минут назад. К счастью, мое заведение рядом с вашим домом…

«Ян Яныч!» — ахнул я про себя. Бесшумно слетел с тахты и замер у косяка.

— Э-э… с кем имею честь? — сказал папа (по-моему, как-то взъерошенно).

— Ян Янович Коженёвский… Не удивляйтесь польскому звучанию, деды-прадеды по отцу были поляками, политическими ссыльными. Красный костел неподалеку — их детище… А один из прадедов, кстати, — родственник знаменитого английского писателя Джозефа Конрада, появившегося на свет, как известно, в Бердичеве.

— В Таганроге, — сказала мама.

— Извините, но все-таки в Бердичеве, — осторожно сказал Ян Яныч.

— В Таганроге. Я работник издательства и кое-что понимаю в литературе.

Я высунул голову и через две открытых двери увидел, как Ян Яныч наклонил голову.

— Из уважения к вам, Екатерина Максимовна, я готов сделать поправку в биографии предка. Но… все-таки в Бердичеве. А в Таганроге он просто жил одно время…

— Мама, правда, в Бердичеве, — сказал я, потому что в пятом классе писал сочинение про книжку Конрада «Зеркало морей».

— Не смей подслушивать! — излишне горячо возмутилась мама. А папа отозвался непонятным тоном:

— Бердичев известный город. Там родился, кстати, Глеб Яковлевич Садовский, мой соавтор…

— Да. Фильм «Вороньи перья»…

— О! — папа будто стал повыше ростом. — Вы смотрели?

— Естественно. И читал рецензию в «Новом экране»…

— Для владельца кафе вы весьма эрудированны, — с ехидцей заметила мама. Видимо, в отместку за Бердичев. — Кстати, откуда вы знаете, как меня зовут? Это наш отпрыск выложил семейные данные?

Ян Яныч улыбнулся опять:

— Мое кафе раньше называлось «На острие иглы». А острие иглы — место, обладающее удивительными свойствами. Там скапливается масса всякой информации. Узнать, как зовут людей, к которым собрался в гости — дело двух секунд. А отпрыск ваш ни при чем… Хотя именно из-за него я обеспокоил вас визитом.

— В таком случае проходите, — вдруг решила мама. — Гостей не держат на пороге… Нет-нет, не разувайтесь, у нас это не принято…

Все прошли в большую комнату (Лерка скользнула туда же). Я с досадой вытянул шею — теперь ничего не было видно.

— Клим, иди сюда! — велела мама. — Нечего прятаться, если речь идет о твоих прегрешениях.

Я заправил рубашку, поддернул носки, пригладил волосы. И… опять растрепал себя. Чтобы видели во мне пострадавшего узника. Встал у косяка в большой комнате, скрестил руки. Все теперь сидели на стульях. Кружком. (Лерка притихла за маминым стулом.)

Ян Яныч коротко глянул на меня.

— У Клима нет прегрешений. Скорее уж у меня… Мое заведение — в соседнем дворе. «Подозрительное» кафе «Арцеуловъ». С твердым знаком после «вэ».

— Влияние современной моды, не так ли? — заметила мама. А папа помолчал и сказал (опять со взъерошенностью, но потише):

— Ну и… что из этого следует?

— Из твердого знака? — Ян Яныч опять улыбнулся.

— Из всей ситуации…

— Объясняю… Сегодня совершенно случайно, вместе со своим приятелем, которого я знаю давно (он иногда помогает мне по хозяйству) ваш сын заглянул ко мне в «Арцеулов»…

— С «твердым знаком»… — заметил папа.

— Именно!.. Это ведь не просто заведение общепита, а своего рода клуб. В основном для водителей нестандартных маршрутов, летчиков местных линий, речников и… всяких творческих личностей…

Я побоялся, что папа скажет «Представляю себе…», но он молчал.

— Для пущей экзотичности там под потолком самолет старинного вида, а среди столов бродит обиженный на жизнь мальчишка-робот японского происхождения… Кстати, он сейчас просился со мной, но я решил, что это было бы слишком экстравагантно… В общем, там есть на что посмотреть, и естественно, что Клим проявил некоторое любопытство. Тем более, что нашлись и общие темы для разговора. Например, история старого кукольного театра, о котором в Тюмени уже не помнят… Я показал ребятам комнату моего старого друга на втором этаже, фотографии, рисунки, старые часы. И… не думал, что это может быть расценено, как криминал. Хотя сейчас отдаю себе отчет, что у вас могли возникнуть опасения. В самом деле: что за «Арцеулов», кто такой Коженёвский?.. Поручителей за мою порядочность так сразу не найдешь. Может быть, общие знакомые по университету? Но вы, Аркадий Григорьевич, кончали филфак, а я философский…