Читать интересную книгу Small World - Мартин Сутер

Коникони встал и тихо вышел в коридор. Из кухни доносились разные звуки. Дверь в тамбур стояла открытой. Он прошел к входной двери. Ее также забыли запереть. С улыбкой на лице он выскользнул наружу в ночную темень. Небо теперь было абсолютно ясным. Над слабо освещенной грядой гор висел полумесяц.

У Кохов, как всегда в предрождественские воскресенья, собрались гости. Это стало традицией, заведенной еще Эдгаром Зенном. Именно он завел такой порядок: приглашать в первый адвент' на праздничный ужин управляющих заводами Коха.

Сегодня вечером это был несколько рискованный конгломерат из модных молодых менеджеров по текстилю и пожилых солидных директоров-энергетиков; естественно, и те и другие пришли с женами. Двадцать восемь человек сидели вокруг огромного обеденного стола в столовой виллы, Эльвира, Симона, Томас и Урс входили в их число.

Только что внесли первое блюдо, и тут Симону вызвали из-за стола по очень срочному делу. Урс привстал, когда она, извиняясь, поднялась со стула.

В вестибюле ее дожидалась только что заступившая на смену новая ночная сестра.

— Господин Ланг исчез.

— Исчез? Как это могло случиться? — спросила Симона, надевая пальто и поспешно направляясь к двери.

Софи Бергер побежала за ней следом.

— В доме его нет, — крикнула она, увидев, что Симона бежит к гостевому домику. — Я везде посмотрела.

Симона побежала в другую сторону. Обе женщины молча шли по парку, с мокрых деревьев сползал тающий снег. Кое-где перед сарайчиком садовника еще лежал снег, и в лунном свете отчетливо проступали следы, которые вели туда. Дверь была не заперта. Симона открыла ее:

— Конрад?

Никакого ответа. Квадрат лунного света, проникший через открытую дверь, лежал на полу. Плетеные корзины, на которых они всегда сидели, торф, и цветочные луковицы, и мешки с удобрением — все на месте, но Конрада не было. Она уже собралась уходить, как вдруг заметила что-то на полу. Она подняла предмет. Это была домашняя туфля Конрада. Посмотрев повнимательнее, она нашла и вторую. А рядом его носки.

— Госпожа Кох, — позвала ее Софи Бергер, — поглядите.

Симона вышла. Сестра показывала на отпечатки двух голых ступней на подтаявшем снегу. На правой не хватало одного пальца, на левой — двух.

— Я думаю, мы не станем дожидаться возвращения моей жены, — сказал Урс Кох с плохо скрываемым раздражением, обращаясь к Трентини, которому во время торжественных приемов на вилле вменялось в обязанность следить за соблюдением этикета.

— Будем надеяться, что не случилось ничего серьезного, — сказала по-матерински озабоченно госпожа Гублер, супруга представителя фирмы «Турбины».

— Такой большой дом, словно океанский лайнер, постоянно требует присутствия помощника капитана, — добавил ее супруг.

— Прекрасный образ, — кивнул Томас Кох.

А Эльвира Зенн отметила про себя, что ей надо поговорить с Симоной о правилах приема гостей. Прислуга начала подавать второе блюдо, когда вдруг раздался стук в стеклянную дверь веранды. Томас метнул взгляд на Трентини. Тот пошел к двери, отодвинул штору и внимательно вгляделся в темноту. Потом подошел к Томасу Коху и что-то шепнул ему. Пока они совещались, что предпринять, штора выпятилась, принимая очертания двери, открывшейся вовнутрь. За шторой ощущалось какое-то движение. Но вот обе половинки раздвинулись.

И появился Конрад Ланг. Мокрый до нитки и в запачканной одежде, с завернутыми брючинами на голых ногах. Он оглядел онемевших гостей и прямиком направился к Эльвире Зенн.

Перед ее стулом он остановился и прошептал:

— Мама Вира, пусть мама Анна уйдет. Пожалуйста!

Томаса Коха больше всего озадачила реакция Эльвиры. Он сидел от нее по левую руку и был единственным кроме нее, кто понял, что сказал Конрад. Она побелела как мел, и ему пришлось проводить ее на «Выдел», где она тут же легла в салоне на оттоманку и закрыла глаза. Он накрыл ее пледом.

— Вызвать доктора Штойбли?

Она не ответила. .

— Где номер телефона?

— В кабинете на бюро.

Томас вернулся раздраженным.

— Его жена говорит, что его уже вызвали к Кони. Я разыскал его в гостевом домике и объяснил ему, на чьей стороне приоритеты в этом доме. Пока они ждали прихода врача, Томас спросил:

— Что тебя так напугало? Эльвира молчала.

— «Мама Вира, пусть мама Анна уйдет»? Она покачала головой.

— Он ведь так сказал?

— Я этого не слышала.

Раздался звонок в дверь. Томас встал и пошел открывать. Вошел доктор Штойбли.

— Вы приняли слишком близко к сердцу внезапное появление пациента из гостевого домика? Обморочное состояние у диабетиков часто является признаком нарушения обмена веществ.

— Пожалуй, можно так сказать.

— Если бы вы заранее спросили меня о Конраде Ланге, я бы решительно отсоветовал вам делать то, что вы сделали.

— Откуда мне было знать, что вы отпустите его ночью бегать по парку босиком?

— Дело вовсе не в этом конкретном случае. Он вообще слишком большая обуза для вас. Я как врач запрещаю вам подобные нервные перегрузки.

— Что же мне, выбросить его на улицу? Как это будет выглядеть?

— Попытайтесь хотя бы забыть про него. Давайте будем делать вид, что его вообще не существует.

Эльвира улыбнулась.

— Как он там?

Доктор Штойбли покачал головой.

— Он очень возбужден и подвергся сильному переохлаждению. Я дал ему успокоительное. Надеюсь, он уже спит, и если нам повезет, он выберется из этого без воспаления легких.

Он протянул ей леденец на глюкозе.

— Пососите и через час еще один. Утром я зайду опять, и тогда мы посмотрим, надо ли менять дозировку инсулина. Эльвира развернула леденец.

— Сколько времени длится эта болезнь, прежде чем от Альцгеймера умирают?

— От одного до шести лет, в зависимости от течения болезни и ухода за больным. Конрад Ланг и до семидесяти протянет, но может случиться и так, что он не доживет до следующего Рождества. Или болезнь вступит в последнюю стадию.

Доктор Штойбли поднялся.

— В том случае, конечно, если он переживет сегодняшнее. Я пойду сейчас еще раз взглянуть на него. А потом буду все время дома.

Эльвира сделала попытку подняться.

— Не вставайте, я знаю дорогу. — Доктор Штойбли протянул ей руку. — До завтра, приду около девяти.

Эльвира Зенн тем не менее встала и проводила его до двери. Затем подошла к телефону и набрала номер Шеллера.

Если бы Шеллер захотел описать свои чувства к Эльвире Зенн, слово «любовь» там бы отсутствовало. Но обожание, симпатия и покорность нашли бы свое место. И к тому же — зачем скрывать от самого себя? — не без налета эротики. Он был холост, ему было под шестьдесят, и он всегда чувствовал, что его влекут властные женщины старше его возрастом — бесспорный факт, обогащавший отношения еще одной, пусть и не самой важной гранью. Эльвире было уже под восемьдесят, но она не утратила своей женской привлекательности и по-прежнему возбуждала его.

Шеллер, по его достоверным источникам информации, был единственным любовником Эльвиры Зенн, и хотя это случалось нечасто, именно это в известной степени и сделало его ее доверенным лицом, если, конечно, такая независимая и расчетливая женщина вообще была способна доверять кому-то. Он знал, что она информирует его о своих делах настолько, насколько считает нужным, и использует его в своих целях. Но он отличался от всех из ее окружения тем, что это возбуждало его,

И хотя Шеллер не был в их странном союзе доминирующей фигурой. Эльвира всегда могла положиться на него, зная, что он защитит ее. если понадобится. То, что она слабым голосом в мельчайших деталях рассказала ему в этот поздний вечер, окончательно восстановило его против Конрада Ланга. Было уже далеко за полночь, столбик термометра опустился намного ниже нуля, когда Шеллер покинул «Выдел» вне себя от ярости — Эльвира старательно расшуровала тлевшие в нем злобные угольки, подстрекая его к войне.

Подвалы особняков похожи на подвалы больших домов: там пахнет стиральным порошком, затхлостью, керосином и всяким ненужным барахлом.

Котельную виллы «Рододендрон» найти было нетрудно. Она находилась непосредственно рядом с лестницей в подвал, из-за двери доносилось тихое и равномерно подрагивающее гудение. Дверь не была заперта. Центральное отопление на вилле «Рододендрон» имело разводку и регулировочные краны, так что всегда по потребности можно было подсоединить отдельные участки к подаче тепла или, наоборот, отключить их. Свет в котельной погас. Шеллер пошарил рукой в поисках слабо мерцающего выключателя. Свет в помещении вспыхнул снова. Он вернулся назад к вентилям и до упора завернул тот, на котором стояло «Гостевой домик».

Софи Бергер не питала иллюзий, понимая, что произошедший инцидент существенно уменьшает ее шансы на дальнейшую работу. Доктор Вирт, которого срочно вызвали из ресторана, в довольно резкой форме сказал ей, чтобы она наблюдала за пациентом по монитору и тут же сообщала ему или доктору Штойбли, если пациент проснется. И ни в коем случае не входила к нему в комнату. Этому предписанию она последовала с особой радостью. У нее не было ни малейшего желания еще раз встретиться лицом к лицу с этим стариком. За то, что у нее возникли такие трудности, она винила только его. Раньше ей всегда удавалось найти подход к психически больным пациентам. Особенно мужского пола. Чем она виновата, что кого-то напоминает ему?