кивнул и ни слова не сказал против. Джейн же, узнав цветы на моей шее, облегченно вздохнула и наконец-то улыбнулась. Мне кажется, будто эти трое знают или хотя бы догадываются о чем-то, что боятся произнести вслух. Эта невысказанная догадка так и витает в воздухе, смущая и пугая меня.
Теперь я ношу странные венки из белых цветов и красных ягод. Не могу не признать, что выглядит действительно красиво. И даже думаю в действительности добавить их к своему свадебному наряду. Если я, конечно, доживу до свадьбы.
Дневник Мины Мюррэй
27 августа.
Мы снова заночевали в доме Люси. Мне неловко от того, что мы все, за исключением доктора Сьюарда, который отправился проверить своих больных, набились в дом и тревожим бедную миссис Вестенра. Мне жаль лгать ей, но, посовещавшись, мы решили беречь ее слабое сердце, а потому я подтвердила ей ложь Люси, что мы заняты подготовкой к свадьбе, которая должна случиться меньше, чем через месяц.
Эта внезапная идея отлично объяснила, и почему ее дочь целыми днями ходит в цветах, и зачем к ней приехали близкие подруги и жених с друзьями. Конечно, это никак не объясняет присутствие Ван Хелзинка, но думаю, мы столь смутили миссис Вестенра нашими небылицами, что она попросту забыла об этом спросить.
28 августа.
Ничего важного ровным счетом не происходит. Я села перепечатать немногочисленные записки Люси, а также прослушать фонографические записи доктора Сьюарда, которые он любезно мне доверил и выбрать фрагменты, относящиеся к нашей странной ситуации. Я думаю расположить их в хронологическом порядке на случай, если мы что-то упускаем.
Люси становится всё лучше. Она бодра и весела. Джейн тоже ожила и даже вступила в бодрый дружеский спор с мистером Моррисом, который взялся доказывать, что спуститься по стене старого замка положительно невозможно.
Я хотела бы радоваться, но мне эти внезапные улучшения кажутся мне тяжким затишьем перед бурей.
Дневник Люси Вестенра
29 августа.
Я отлично себя чувствую; похоже, странная болезнь отступила. Спасибо моим друзьям за их нежную заботу! Я уже по привычке надела свежие венки и собираюсь спуститься вниз, чтобы рассказать всем радостную новость!
Позже
Я рассказала о своем сегодняшнем состоянии сразу после завтрака. Артур тут же просиял, а мистер Моррис по-дружески хлопнул его по плечу. Моя милая Мина подбежала обнять меня, не в силах скрыть радости. Только Джейн и доктор Ван Хелзинк остались в мрачной задумчивости. Мина оглянулась на них и тоже помрачнела. Она стояла ко мне так близко, что не заметить этой перемены я не могла.
– Меня не было здесь, когда появился недуг у нашей дорогой Люси, – без предисловий начала Джейн, – но если я правильно понимаю то, что видят мои глаза, виной ее болезни стало то же зло, с каким довелось мне столкнуться в старом замке в Трансильвании. И зло это не отступится, оно продолжит преследовать свою жертву, дожидаясь момента, когда мы ослабим бдительность. Единственное, что может его отвлечь, – это другие жертвы, такие же несчастные и невинные. И если я что-то и поняла в том кошмаре, что мне довелось пережить, лучше всего будет, если мы уничтожим этого монстра.
Ее запавшие глаза и посеревшая кожа вкупе со странными словами создавали гнетущее впечатление; мне отчетливо показалось, что передо мной сумасшедшая, которая вот-вот на меня набросится. Как же стыдно мне теперь, что я так подумала о нашей дорогой подруге! И не я одна. Артур осторожно сделал шаг вперед, прикрывая меня плечом на случай опасности, и неотчетливо пробормотал что-то о том, как некстати отлучился доктор Сьюард. Джейн же осела в кресло, еще бледнее обычного. Ее била крупная дрожь, будто бы она переживала кошмар наяву.
Но не успели мы сказать что-нибудь резкое по поводу здоровья бедняжки Джейн, со своего места поднялся доктор Ван Хелзинк, эксперт, которого мы пообещали слушать без возражений.
– Бедное дитя, я не знал, что вам довелось лично пережить такой ужас. – Он с болью и сочувствием обернулся к Джейн, а потом снова обратился к нам: – Мои знания по этому вопросу ограничиваются исключительно теорией, но я всесторонне изучаю подобные мистические вопросы уже много лет, а потому абсолютно уверен в своих выводах. Мисс Люси стала жертвой монстра, которого на его родине зовут вампиром или упырем. Это ужасное существо, оно не мертво и не живо, оно уже не человек, но никогда не было зверем, хоть и может превращаться в большую летучую мышь, которую, думаю, все здесь присутствующие неоднократно видели по ночам. Оно также может управлять стихиями и низшими существами, может обратиться туманом.
Сейчас это зло отступило под нашим напором, но мы не сможем вечно сторожить мисс Люси, заставляя ее жить в постоянном страхе и напряжении. Пока у нас есть силы, мы должны покончить с ним раз и навсегда.
Артур и мистер Морис издали скептическое фырканье, которое совершенно не подходила джентльменам, но ярко показывало их отношение к происходящему. Мне даже стало жаль старика.
Затем мистер Моррис, до того отстраненно разглядывавший вид за окном, неожиданно встал и вышел из комнаты. Наступило долгое молчание, которое решительно прекратил мой жених:
– Летучую мышь? – ухмыльнулся Артур. – Я видел эту мышь, мой друг Квинси тоже не раз ее замечал. Но не думаете ли вы, что мы в просвещенной Англии, в 19-м веке вдруг поверим, что маленькая летучая мышка может обращаться в какого-то колдуна?
В эту минуту нас неожиданно прервали: с улицы донесся звук пистолетного выстрела; окно было разбито пулей, которая рикошетом от верха амбразуры ударилась о противоположную стенку комнаты. Мина приглушенно вскрикнула. Мужчины вскочили на ноги, Артур бросился к окну и открыл его. В это время мы услышали с улицы голос Морриса:
– Жаль. Простите, я, должно быть, испугал вас. Сейчас я вернусь – и расскажу, в чем дело.
Через минуту он вошел и сказал:
– Это было очень глупо с моей стороны; прошу прощения. Но дело в том, что в то время, когда говорил профессор, сюда прилетела огромная летучая мышь и уселась на подоконнике. И пусть я нисколько не верю во всю эту вашу мистику, но у меня такое отвращение к этим проклятым животным под влиянием событий последнего времени, что я не могу выносить их вида, поэтому я пошел и выстрелил в нее, как поступаю теперь всегда, когда вижу их вечером или ночью. Ты еще смеялся надо мной. Арчи!
– Попали ли вы в нее? – спросил Ван Хелзинк.
– Не знаю; думаю, что нет, так как она улетела.
Когда все