16 августа, 1916
К.А. Коровину
Душа твоя, быть может, ослепительней,Чем яркость буйная твоих картин.И в нашем мире что-то удивительнейВсех пышных красок видишь ты один,
Всех райских сил вожди многокрылатыеВыводят пред тобой свои полки,А где-то в безднах демоны-вожатаи,Раскинув крылья, плачут от тоски.
И Дантово виденье, Rosa Mystica,Стоит всегда, блистая, пред тобой,Во всех лучах, в дрожаньи каждом листика,В любом лице и в девушке любой.
Твои полотна — отзвук еле слышимыйГармонии, подслушанной в раю;В них воздухом Эдема смутно дышим мы,В них прозреваем мы мечту твою.
Как Моисей познал косноязычие,Ты знаешь невозможность — вое сказать…Гордись: в твоем бессилии — величие,В твоей безвольной кисти — благодать!
1916
Клавдии Николаевне ***
Вы только промелькнули, — аккуратной,Заботливой и ласковой всегда.В чем ваша жизнь? Еще мне непонятно…Да и понятным будет ли когда?
Вы для меня останетесь виденьемВне времени; вы в жизнь мою вошли,Чтоб в ней блеснуть по нескольким мгновеньямИ в памяти, как луч, сиять вдали.
Но что ж! Два-три небезучастных слова,Да столько ж раз — простой и добрый взгляд:Ведь это много для пути земного,Где чаще взоры лгут, слова язвят.
За, может быть, привычное участье,За общую улыбку, может быть,Иль, наконец, за ваше беспристрастье —Мне так отрадно вас благодарить.
И в эти дни мучительной расплаты,Когда невольной праздности пораМеня гнетет, — я понял, что солдатыВлагают в имя нежное «сестра»!
14 августа 1916
Ов. Иоаннисиану
В альбом
К тебе приблизиться, то значит —Вдохнуть души прекрасной свет.Кто удручен, кто тайно плачет, —Тот ищет строф твоих, поэт.В армянской новой жизни начатТвоим напевом яркий след!
1916
И. Туманьяну
Надпись на книге
…Да будет праведно возмездиеСудьбы — ив годах и в веках:Так! создал новое созвездиеТы на армянских небесах.
Пусть звезды малые и крупныеТебя кропят, пронзая тьму:Мы смотрим в сферы недоступные,Дивясь сиянью твоему!
25 февраля 1916
Мое упорство
О, лень моя! ты — вожделенный сад!
Mуни
Мое упорство, ты — неукротимо!Пусть яростно года проходят мимо,Пусть никнут силы, сломлены борьбой,Как стебель гордой астры под грозой;Встаю, иду, борюсь неутомимо!Моя душа всегда огнем палима.В дневной толпе и в тишине ночной,Когда тружусь, когда лежу больной, —Я чувствую, что крылья серафимаМеня возносят, пламя в клубах дыма;Над человечеством столп огневой,Горю своим восторгом и тоской,И буду я гореть неумолимо!Пусть яростно века проходят мимо!
4 июня 1916
Последний спор
Из дневника
Северным ветром взволнован, остужен,Буйно вздымает валы океан…Челн мой давно с непогодами дружен.
Близко прибрежье неведомых стран;Вкруг, неприветлив, озлоблен и вьюжен,Буйно вздымает валы океан.
Знаю, что путь мой — неверен, окружен,Знаю, что смертью грозит ураган:Челн мой давно с непогодами дружен!
Стелется с берега серый туман,Пляшут акулы, предчувствуя ужин…Буйно вздымает валы океан.
Старый Нептун! если дар тебе нужен,Бей по корме, беспощаден и пьян!Челн мой давно с непогодами дружен.
Ведал он скалы и мелей обман,Любит борьбу и недаром натружен…Буйно вздымает валы океан.
Что ж! Если спор наш последний рассужен,Кану на дно, — но, лучом осиян,Строй меня встретит подводных жемчужин!
1916
Роковой ряд
Венок сонетов
1. Леля
Четырнадцать имен назвать мне надо…Какие выбрать меж святых имен,Томивших сердце мукой и отрадой?Все прошлое встает, как жуткий сон.
Я помню юность; синий сумрак сада;Сирени льнут, пьяня, со всех сторон;Я — мальчик, я — поэт, и я — влюблен,И ты со мной, державная Дриада!
Ты страсть мою с улыбкой приняла,Ласкала, в отроке поэта холя,Дала восторг и, скромная, ушла…
Предвестье жизни, мой учитель, Леля!Тебя я назвал первой меж другихИмен любимых, памятных, живых.
2. Таля
Имен любимых, памятных, живыхТак много! Но, змеей меня ужаля,Осталась ты царицей дней былых,Коварная и маленькая Таля.
Встречались мы средь шумов городских;Являлась ты под складками вуаля,Но нежно так стонала: «милый Валя», —Когда на миг порыв желаний тих.
Все ж ты владела полудетской страстью;Навек меня сковать мечтала властьюЗеленых глаз… А воли жаждал я…
И я бежал, измены не тая,Тебе с безжалостностью кинув: «Падай!»С какой отравно-ранящей усладой!
3. Маня
С какой отравно-ранящей усладойПрипал к другим я, лепетным, устам!Я ждал любви, я требовал с досадой,Но чувству не хотел предаться сам.
Мне жизнь казалась блещущей эстрадой;Лобзанья, слезы, встречи по ночам, —Считал я все лишь поводом к стихам,Я скорбь венчал сонетом иль балладой.
Был вечер; буря; вспышки облаков;В беседке, там, рыдала ты, — без словПоняв, что я лишь роль играю, раня…
Но роль была — мой Рок! Прости мне, Маня!Себя судил я в строфах огневых…Теперь, в тоске, я повторяю их.
4. Юдифь
Теперь, в тоске, я повторяю их,Но губы тяготит еще признанье.Так! Я сменил стыдливые рыданьяНа душный бред безвольностей ночных.
Познал я сладость беглого свиданья,Поспешность ласк и равный пыл двоих,Тот «тусклый огнь» во взорах роковых,Что мучит наглым блеском ожиданья.
Ты мне явила женщину в себе,Клейменую, как Пасифая в мифе,И не забыть мне «пламенной Юдифи»!
Безлюбных больше нет в моей судьбе,Спешу к любви от сумрачного чада,Но боль былую память множить рада.
5. Лада
Да! Боль былую память множить рада!Светлейшая из всех, кто был мне дан!Твой чистый облик нимбом осиян,Моя любовь, моя надежда, Лада!
Нас обручили гулы водопада,Благословил, в чужих горах, платан,Венчанье наше славил океан,Нам алтарем служила скал громада!
Что б ни было, нам быть всегда вдвоем;Мы рядом в мир неведомый войдем;Мы связаны звеном святым и тайным!
Но путь мой вел еще к цветам случайным;Я Должен вспомнить ряд часов иных…О, счастье мук, порывов молодых!
6. Таня
О, счастье мук, порывов молодых!Ты вдруг вошла, с усмешкой легкой, Таня,Стеблистым телом думы отуманя,Смутив узорностью зрачков косых.
Стыдясь, ты требовала ласк моих,Любовница, меня вела, как няня,Молилась, плакала, меня тираня,Прося то перлов, то цветов простых.
Невольно влекся я к твоей причуде,И нравились мне маленькие груди,Похожие на форму груш лесных.
В алькове брачном были мы, — как дети,Переживая ряд часов-столетий,Навек закрепощенных в четкий стих!
7. Лила