Глава VI
Леди Бридлингтон была хорошей хозяйкой, которая никогда не жалела для гостей лучшего вина и лучших закусок, поэтому она знала, что званый вечер пройдет на должном уровне. Но ей и в голову не могло прийти, какой колоссальный успех ожидает это мероприятие — отнюдь не пышный светский прием, а лишь первое представление обществу молодой девушки из провинции. Она пригласила довольно много холостых мужчин, однако была уверена, что придет в лучшем случае половина из них, поскольку ни танцев, ни карт не планировалось. Больше всего ее заботило то, как покажет себя Арабелла, не испортит ли она первое впечатление о себе каким-нибудь необдуманным поступкам или неосторожным упоминанием о своем йоркширском доме. Вообще-то девушка вела себя вполне прилично, но иногда ее поведение тревожило крестную. Однажды Арабелла в присутствии дворецкого спросила, не нужна ли ее помощь в подготовке званого вечера, и спросила она так, будто готова была тут же надеть фартук и пойти с тряпкой по комнатам. В другой раз крестная была просто шокирована поступком девушки и долго не могла забыть сцену, происшедшую возле торгового центра в Сохо. Они вышли из магазина и увидели на дороге тяжелый фургон, запряженный тощей лошадью. Животное тщетно пыталось сдвинуть с места повозку, несмотря на жестокие удары. В одно мгновение скромная молодая девушка, сопровождавшая солидную даму, превратилась в настоящую фурию. Арабелла подошла к возчику и, крикнув, чтобы он не смел больше поднять хлыста, приказала ему немедленно-немедленно! — спускаться на землю. Тот, крайне удивленный, подчинился и встал перед ней, маленькой фурией, огромный, как башня. А она принялась отчитывать его. Когда возчик немного пришел в себя, он попытался оправдаться, но переспорить эту воинственно настроенную девушку было просто невозможно. Арабелла назвала его жестоким негодяем, которого и близко нельзя подпускать к лошадям, болваном, который не видит, что у фургона застряло колесо, и, конечно же, по его — неумехи — вине. Возчик начал сердиться и даже прикрикнул на Арабеллу, но тут подошли двое носильщиков паланкина, которые бросили пустующее экспортное средство на противоположной стороне площади. Они поддержали Арабеллу и пообещали надавать возчику тумаков, если тот еще раз откроет рот. Леди Бридлингтон все это время в оцепенении стояла в дверях магазина, с ужасом взирая на происходящее, и думала только об одном — слава Богу, что никто из ее знакомых не был свидетелем этой отвратительной сцены! Арабелла, обратившись к своим защитникам, попросила не устраивать драку, а потом показала возчику застрявшее колесо и сама взяла лошадь за уздечку, чтобы осадить ее. Носильщики паланкина тут же стали помогать девушке. А она, еще раз сделав замечание возчику о недопустимости такого обращения с животными, вернулась к крестной и невозмутимо сказала: «Какое невежество!»
И хотя Арабелла выразила сожаление за то, что эта сцена произошла на улице, было очевидно, что она не раскаивалась в своем поведении. Папа, объяснила она, всегда учил ее вмешиваться, видя такую несправедливость.
И уж тем более никто не заставил бы ее раскаяться в поступке, который она совершила спустя два дня. Арабелла зашла в свою комнату и увидела там молодую служанку, которая разводила огонь в камине. Щека девушки сильно распухла. Оказалось, что у бедняжки разболелся зуб. Леди Бридлингтон совсем не устраивали больные слуги, и она, конечно же, сказала бы служанке, чтобы та при первой же возможности сходила к врачу и удалила этот зуб. Хозяйка большого дома обычно следила за состоянием здоровья своих работников. Несколько лет назад она собственноручно сделала прививки против оспы всему обслуживающему персоналу в доме и большинству обитателей ее имения. Так было принято в высшем обществе. Но посадить больную служанку в лучшей гостиной! Закутать ей голову шелковой индийской шалью! Потревожить хозяйку дома во время дневного отдыха только лишь затем, чтобы попросить лекарство для несчастной! Такое милосердие, по мнению леди Бридлингтон, выходило за всякие рамки. Крестная попыталась объяснить это Арабелле, но все тщетно.
— Бедная девушка так страдает, мадам.
— Все это чепуха, моя дорогая. Ты не должна принимать все так близко к сердцу. Люди ее уровня всегда делают из мухи слона. Если завтра не будет много работы, она сможет пойти к врачу. Вот и все!
— Мадам, она пока не сможет носить по лестницам тяжелые ведра с углем, — горячо заявила Арабелла. — Ей сейчас нужно принять лекарство и лечь в постель.
— Я и не возражаю, — ответила леди Бридлингтон. — Но ты в этом не должна была принимать никакого участия — усаживая прислугу в гостиной, отдавая ей свою лучшую шаль…
— Нет-нет, мадам, я дала ей только на время, — сказала Арабелла. — Она ведь из деревни, и мне кажется, остальная прислуга не очень хорошо относится к ней. А она скучает по дому и так несчастна! А тут еще зуб разболелся. Я думаю, ей просто нужно чье-то доброе участие. Она рассказывала мне о своем доме, о маленьких братишках и сестренках…
— Арабелла! — строго произнесла леди Бридлингтон. — Уж что ты точно не должна делать, так это вести пустые разговоры со слугами. — Она увидела, как помрачнело лицо ее крестницы, и добавила более мягко:
— Я хотела сказать, что не стоит выслушивать все те душещипательные истории, которые могут рассказывать люди ее круга. Допускаю, что тобой двигали добрые чувства. Но, моя дорогая, в нашем обществе…
— Я думаю, мадам… Нет, я уверена, — проговорила Арабелла, гордо выпрямившись, с решительным блеском в глазах, — что никто из нашей семьи не прошел бы мимо человека, нуждающегося в помощи! Этому нас всегда учил папа!
Леди Бридлингтон с тревогой подумала, что преподобный Генри Таллант со своими взглядами не только является серьезной помехой в карьере дочери, но и может косвенно повлиять на ее, леди Бридлингтон, устроенную и комфортную жизнь. Она, конечно, не могла объяснить это Арабелле и, откинувшись на подушки, сказала слабым голосом:
— Хорошо, моя дорогая. Но если об этом узнают в свете, о тебе может сложиться соответствующее мнение.
В свете еще только могло сложиться соответствующее мнение, а вот слуги леди Бридлингтон после этого случая сразу поняли, что прибывшая гостья занимает отнюдь не самое высокое положение в обществе. Личная служанка ее светлости — старая дева, среднего возраста, с грубыми чертами лица, причесывая вечером свою госпожу, осмелилась заметить, что мисс не производит впечатление девушки из богатой, благородной семьи.
Леди Бридлингтон обычно позволяла мисс Кларе Кроул некоторую вольность в общении с ней, но эти слова не могли не взволновать ее. Не хватало еще, чтобы слуги, которые любили обсуждать людей из высшего света, поделились этим мнением со своими знакомыми. Тогда слухи поползут по всему городу и неминуемо достигнут ушей хозяек других благородных домов. Леди Бридлингтон, придав своему голосу некоторую строгость, коротко и ясно объяснила служанке, что мисс Таллант принадлежит к очень знатному роду, но ее семья живет на севере, а там придерживаются своих обычаев, которые жителям Лондона иногда кажутся странными. Мисс Кроул, немного испуганная реакцией хозяйки, сказала, правда, с некоторой иронией: