На фундаменте прежней типографии было построено двухэтажное здание — Правильная палата, в которой находилась сама типография и работали правщики, то есть корректоры. По улице выстроены также двухэтажные каменные палаты с каменными же воротами-башней посредине. Башню строили подмастерье Иван Неверов и англичанин, известный часовщик и строитель Христофор Галовей, который установил первые часы на Спасской башне Московского Кремля. Ворота с центральным проездом и двумя боковыми проходами венчались шпилем таким же, какие в это время устанавливались на кремлевских башнях. Фасадную часть украшали резные каменные колонны, над центральным проездом были помещены изображения единорогов и двуглавого орла. Кроме того, над каждым из боковых проходов укреплены солнечные часы, «служившие поверкою для боевых городских часов».
Впоследствии в боковых проходах устроили лавки «для учинения книжной продажи».
Сначала на Печатном дворе печатали лишь духовные книги, при Петре I начали печатать и светскую литературу. В январе 1703 года здесь была напечатана первая русская газета «Ведомости», среди выпущенных Печатным двором светских книг было и знаменитое руководство — «Приклады, како пишутся комплименты».
При Екатерине II к палатам вдоль Никольской улицы была сделана пристройка, в 1811 году Александр I подписал распоряжение о сносе обветшавшего здания, построенного при Михаиле Федоровиче, и постройке нового, что и было осуществлено в 1814 году.
В петровские времена Печатный двор стал называться Духовной типографией Святейшего Синода, впоследствии название, упростившись, преобразовалось в Синодальную типографию.
Вид Синодальной типографии на Никольской улице. Литография 1820-х гг.
Здание Синодальной типографии, построенное в 1814 году архитектором И. Л. Мироновским, практически осталось до настоящего времени неизменным. Совершенно очевидно, что Мироновский поставил перед собой задачу сохранить образ старинной постройки и вообще историческую память о Печатном дворе, и это ему удалось.
Новое здание Синодальной типографии у современников вызывало восхищение. «Вот главный фасад сего здания, — писал один из них, — поистине красивейшего не только на Никольской улице, но и по всей Москве… Посмотрите на одни ворота, и вы принуждены будете сознаться, что едва ли где есть подобное!»
Однако как художники XIX века, рисовавшие Никольскую улицу, так и в наше время фотографы, снимающие ее, чаще всего выбирают своим объектом Синодальную типографию. Она действительно выделяется среди окружающей застройки своей необычностью, декоративностью и яркостью покраски.
В послереволюционное время во внешнем облике здания произошли небольшие изменения: фасад Синодальной типографии лишился орла на фронтоне (вместо него — герб СССР) и «вензелевого имени» Александра I (вензель просто сбит).
Когда в конце XIX века проводили конкурс на памятник Ивану Федорову, один из конкурсантов предложил установить фигуру первопечатника не на улице или площади, а на кронштейне, прикрепленном к фасаду Синодальной типографии.
В 1920-е годы богатейшая библиотека и архив Синодальной типографии были переданы в государственные музеи и архивы; ее помещения заняты различными учреждениями, в том числе Центральным архивным управлением, при котором в 1930 году был открыт Институт архивоведения. Этот институт, называющийся сейчас Историко-архивным, занимает их до сих пор.
Время от времени у руководства института возникает идея организовать в одном из старинных помещений музей Ивана Федорова, но, к сожалению, осуществить эту идею никак не удается.
Здание Правильной палаты в 1870-е годы было отреставрировано, надстроено и декорировано в «русском стиле». Тогда же оно получило название «Теремок». «Теремок» сохранился и находится во внутреннем дворе Историко-архивного института.
Нельзя, идя по одной стороне улицы, не смотреть на другую, а поскольку наш рассказ касался левой стороны Никольской, теперь поговорим о правой.
Квартал от Ветошного переулка до Богоявленского начинается старинным, в основе своей допожарным (то есть построенным до пожара 1812 года), много раз переделанным и перестроенным зданием, сдававшимся в аренду под лавки. Затем идет щеголеватый, облицованный глазурованными плитками дом 6, построенный в 1910 году (архитектор Н. И. Благовещенский). Это здание предназначалось для конторских помещений.
На углу Богоявленского переулка — бросающийся в глаза странный среди плотной застройки улицы пустырь, на котором сейчас стоят торговые палатки и павильоны. Этот пустырь появился во время Великой Отечественной войны: на стоявший здесь трехэтажный дом в 1941 году рухнул сбитый немецкий бомбардировщик, дом был разрушен, позже его разобрали.
В переулке, за палатками, видно советское административное здание с дежурной казенной колоннадой. Строился дом для НКВД, еще при Берии.
За административным зданием виден собор Богоявленского монастыря. Раньше перед ним, на углу Никольской и Богоявленского переулка находилась часовня, принадлежавшая монастырю. Ее снесли в 1920-е годы.
Богоявленский монастырь, древнейший в Москве, был основан первым московским князем Даниилом Александровичем в конце XIII века. В XV веке игуменом в нем был старший брат Сергия Радонежского Стефан. Нынешний собор построен в XVII–XVIII веках.
В очерке 1917 года «Улица просвещения старой Москвы», посвященном Никольской и помещенном в известном путеводителе «По Москве» издания Сабашниковых, автор (очерк анонимен, но, видимо, им является редактор путеводителя профессор Н. А. Гейнике) описывает вид на Богоявленский собор с Никольской:
«…Храм этот — один из совершеннейших типов московского барокко. Он весь покрыт каменной „резью“, так что, стоя на монастырском дворе и любуясь на это создание московских зодчих, получаешь впечатление, что все наличники над окнами и фронтоны как бы покрыты кружевной отделкой.
Это один из самых красивых храмов Китай-города; его изящный верх как бы царит над окружающими, по большей части заурядными зданиями».
После реставрации Богоявленский собор вновь «царит» над окружающими зданиями. Причем если прежде с ним могли соперничать, отвлекая внимание, другие церкви и колокольни Никольской, то сейчас они почти все снесены.
Богоявленский стал одним из первых московских соборов, в который была вселена советская организация. Этой организацией оказалась обосновавшаяся в монастыре в начале 1920-х годов Ассоциация художников революционной России — АХРР, ядро будущего Союза художников СССР.
«Я занял комнату, похожую на склеп, в трапезной церкви Богоявленского монастыря на Никольской улице, — рассказывает один из основателей АХРРа П. А. Радимов в книге воспоминаний „О родном и близком“. — Рядом была большая комната, где три художника-ахрровца — я, Н. Котов и Карев — поставили свои холсты. В другой комнате в три аршина жил скульптор Сергеев, ему с женой тоже негде было приткнуться в Москве. За комнаты мы никому ничего не платили, помещение числилось за АХРРом… Здесь же проводились наши первые собрания, и здесь же был клуб АХРРа. Через год это помещение пополнилось молодыми художниками-беспризорниками, и, поставив двадцать коек в ряд, мы прожили там четыре года.
В моей комнате никто жить не решался, были сырость и затхлый запах, шедший снизу из склепа, где лежали кости сына Меншикова и князя Голицына, министра просвещения при Александре I. Через церковную дверь была комната, где четыре года жил первопечатник Иван Федоров, а еще раньше, при Иване Калите, двадцать семь лет провел иноком митрополит Алексей, столп зачинавшегося великого Московского княжества.
И. Н. Павлов. Павел Радимов. Гравюра конца 1920-х гг.
За стеной моей комнаты была еще церковь, там совершалась служба; засыпая, я слушал распевы тропарей и кафизмы. В церкви были две скульптуры Гудона. На дверях трапезной мы повесили плакат: „Студия АХРРа“. Рядом в комнате жил иеромонах отец Иван, большой, полный, одутловатый. Он ходил с ключами и сумрачным взглядом окидывал нас, художников, которые разогревали на железной печке чай, и иногда сибиряк Котов на мраморном полу неподражаемо изображал танец сибирского шамана. Впрочем, мы плясали в церкви не потому, что боролись с религиозными предрассудками, а потому, что на мраморном полу в большой комнате зимой нам было здорово холодно.
Через год умер монах Иван. Хоронили его все московские архиереи и патриарх Тихон. Человек тридцать духовенства ходили перед алтарем в византийских мантиях, они кланялись друг другу по чину, пели древними напевами и все были похожи на странных ночных птиц, которые не в меру суетятся перед рассветом. В церкви было десять старух и пять стариков. И эта пышность обряда была похожа на багряный закат над черным вспаханным полем.