Читать интересную книгу Бремя идолов - Чингиз Абдуллаев

— Когда вы взялись за расследование этого преступления? — тихо спросил Бозин.

— Вчера, — ответил Дронго.

— Я серьезно спрашиваю, — прямо посмотрел ему в глаза Бозин.

— Вчера днем. В два часа дня. Примерно сутки назад, — ответил Дронго, не опуская глаз.

Бозин вскочил со стула.

— Не делайте из меня идиота! — раздраженно сказал он. — Я работаю следователем уже больше двадцати лет и знаю, как вести расследование. Две недели мы занимались отработкой различных версий, только-только начали нащупывать те самые, о которых вы мне сказали. Выходит, что моя группа две недели топталась вокруг того, что вы смогли понять за одни сутки? Вы, кажется, хотите представить нас всех болванами?

— Нет. Просто я думаю, что вы все хорошо организованные чиновники, и по правилам, установленным в вашей системе, обязаны проверять все имеющиеся в наличии версии. В том числе и главные. Конечно, вы начали проверку с двух уволенных судей и, полагаю, всех остальных героев громкой статьи Звонарева. Но, ничего не найдя и отработав эти версии, вы стали переходить на другие. Вы не имели права отбрасывать ни одну из них. А я могу выбрать ту, которая мне нравится.

Бозин подошел к столу, оперся на сжатые кулаки и пристально посмотрел на Дронго.

— Почему вы считаете, что мы должны были проверять все версии? — спросил он. — Вы думаете, я поверю вам, что вы ведете это дело всего один день? Вы сидите на нем по крайней мере месяц. Я уверен.

— Простите, — улыбнулся Дронго. — Звонарева убили всего две недели назад.

Не мог же я расследовать убийство до того, как его убили.

— Хорошо, я несколько погорячился, — раздраженно заметил Бозин. — Но уж с момента убийства вы наверняка занимаетесь этим делом.

— Я вам объясню, в чем ваша ошибка, — возразил Дронго. — Дело в том, что вы, как хороший шахматный компьютер, обязаны в сложной позиции проверять все возможные ходы и, конечно, тратите на это время. А я, как шахматный мастер, уже знаю, что многие ходы просто исключены. А если даже не знаю, то чувствую. И выбираю лучший из нескольких возможных. Улавливаете разницу?

— Мастер, — хмыкнул Борзин, убирая кулаки, — а между прочим, чемпион мира Каспаров проиграл шахматному компьютеру.

— Один раз, — согласился Дронго, — один раз за все годы противостояния компьютера и человека. Кстати, компьютер от радости сразу разобрали на кусочки.

А человек продолжает играть. Насчет «мастера» согласен, это было нескромно. Но я имел в виду не свой статус, а шахматный термин. Я думал, вы обратите внимание на мою скромность, я ведь не сказал «гроссмейстер», что в общем-то правильно по шахматному статусу и, наверное, слишком нахально по отношению к самому себе.

— Оставим этот схоластический спор, — поморщился Бозин, — что вам все же нужно? От моей службы.

— Ваши ходы. Выбрав свой ход, я могу двигаться дальше только интуитивно, тогда как вы опираетесь на научные достижения. Группа крови, анализ слюны, пыли, траектория полета пули, Данные судмедэкспертизы. Я бы хотел ознакомиться с некоторыми материалами дела.

— Нет, — возразил Бозин, — не разрешу. У нас слишком громкое дело, чтобы я мог разрешить вам читать материалы расследования.

— Вы боитесь, что я могу вас обойти? — безжалостно спросил Дронго.

— Я не боюсь. Но мне было бы неприятно, если бы вы, а не мы добились успеха. Не скрою, я считаю, что время «гроссмейстеров» прошло. Сейчас все решает наука, информация, тщательная проверка. Интуиция была хороша в девятнадцатом веке. В двадцать первом понадобятся только прагматики.

— В таком случае разрешите мне ознакомиться с материалами, исходя именно из ваших прагматических взглядов. Я возьму на себя обязательство обо всех выводах информировать только вас одного. По-моему, сделка более чем выгодна для вас.

— Здесь не базар, — раздраженно бросил Бозин.

— Как вам угодно, — Дронго поднялся, — мне казалось, что мы можем принести друг другу некоторую пользу. Очевидно, я ошибся. Извините.

— Подождите, — нахмурился Бозин. — Где гарантии, что никто и ничего не узнает?

— Конечно, не узнает. Насколько я помню процессуальный кодекс, там написано, что следователь, ведущий дело, фигура самостоятельная и он лично может решать вопрос, допустить ли кого-то для ознакомления с материалами дела или запретить допуск. Поэтому я и пришел к вам. Только вы решаете вопрос о моем допуске к материалам уголовного дела. А я могу гарантировать, что, во-первых, об этом никто не узнает. А во-вторых, вы будете получать от меня всю новую информацию по делу, что совсем немаловажно. Или вы так не считаете?

— Почему я должен вам верить? Вам платят огромные деньги, а я получаю зарплату. Ради денег люди готовы обмануть любого.

— Знаете, Бозин, — нахмурился Дронго, — скажу откровенно: длительное общение с преступниками, видимо, отрицательно сказалось на вашей нравственности. Вы стали подозревать всех и вся. Для меня репутация гораздо выше любых денег. Если вы сумеете раскрыть преступление, я первый пожму вам руку. Если раскрою его я… Тогда вы получите все результаты моих усилий до того, как я их оглашу. Устраивает вас такое соглашение?

— Вы откажетесь от денег? — уточнил Бозин.

— Я откажусь от славы. Это гораздо большая жертва.

Бозин нетерпеливо прошелся из конца в конец кабинета. Раз и еще раз. И наконец сказал:

— Хорошо. Я согласен поверить вашему честному слову. Только знакомиться с материалами дела будете в моем кабинете.

— Разумеется, — кивнул Дронго. — Это не займет много времени. У меня сегодня еще две очень важные встречи.

— Связаны со Звонаревым? — поинтересовался Бозин — Даже больше, чем вы думаете, — ответив Дронго.

Глава 16

Николай Николаевич считал себя умным человеком. И весьма рассудительным.

Когда ему снова позвонил Тетеринцев, он почувствовал некоторое облегчение.

Глебову не понравился тон, каким с ним разговаривала Кривцова. Словно он был виноват в том, что предупредил депутата о криминальном прошлом его помощника.

Именно поэтому звонок депутата он воспринял с облегчением.

Тетеринцев попросил его приехать к нему в офис, чтобы обсудить вчерашнее происшествие.

— Мы все выяснили, — убежденно говорил депутат, — оказывается, вашу сотрудницу напрасно обвиняли. Она спасала свою жизнь, пыталась противостоять мерзавцам, которые втерлись к нам в доверие.

Глебов был рад услышать слова депутата. Он не сомневался, что справедливость в конце концов восторжествует. Именно поэтому он с удовольствием принял предложение Тетеринцева приехать на встречу. Приказав водителю спуститься вниз и готовить машину, Николай Николаевич какое-то время раздумывал: стоит ли ему звонить Кривцовой и Рыженковой, предупреждая о своем визите. Потом решил, что не стоит. Он уладит все дела с Тетеринцевым и, вернувшись домой, позвонит сотрудницам, чтобы те возвращались в редакцию. То, чего не смогли сделать вчера два его журналиста, сделал он сам всего за несколько минут. Глебов торжествовал, радуясь своей проницательности.

Он все еще находился в состоянии эйфории, когда на повороте огромный самосвал врезался в их «Ниссан». Глебов умер мгновенно со счастливой улыбкой на губах, так и не поняв, что произошло. Его водителя долго доставали из машины. А вот водителя самосвала не нашли, он куда-то исчез, и милиция объявила его розыск. Только к вечеру выяснилось, что машина была угнана и незадачливый угонщик, очевидно, не рассчитав своих сил, врезался в «Ниссан». Гибель главного редактора газеты была квалифицирована как несчастный случай.

Сообщение о смерти главного редактора газеты в автомобильной катастрофе было передано по всем информационным каналам. Сотрудники ГАИ позвонили в редакцию. Там о трагедии узнали уже через полчаса.

Римма и Света в этот момент, выйдя на обочину дороги, голосовали, пытаясь найти машину. Им довольно быстро повезло, и вскоре они уже сидели в белом «Эксперо», направлявшемся в город. Владелец автомобиля, очевидно, выходец из Средней Азии, мужчина лет сорока, с большим выпуклым животиком и мясистыми, трясущимися щеками всю дорогу шутил, пытаясь вызвать улыбки на лицах своих мрачных попутчиц. Девушки молчали и лишь иногда отвечали на шутки водителя односложными восклицаниями. Отчаявшись добиться их реакции, тот воскликнул, смешно воздев руки вверх:

— Какие холодные женщины!

Сознавая, что ведут они себя несколько бестактно, Римма попыталась объяснить водителю, почему они в таком настроении.

— У нас погиб близкий друг в автомобильной катастрофе, — сказала она, — а второй находится сейчас в больнице. Мы к нему едем.

— Понимаю, — сочувственно сказал хозяин машины и сразу перестал шутить.

Всю оставшуюся дорогу до больницы он молчал, а когда они выходили из автомобиля и Римма вытащила деньги, чтобы расплатиться, владелец покачал головой.