Это открытие носит столь невероятный характер, что в иных условиях оно не привлекло бы внимания, от него просто отмахнулись бы.
Читателю может показаться, что для категорически отрицательного суждения об этом «открытии» надо достаточно разбираться в биологии. Право же, нет.
Книга, подобная монографии О. Лепешинской, резко отличается от десятков и сотен тысяч настоящих научных сочинений, заполняющих библиотечные стеллажи.
Каждый деятель науки, предлагающий новую теорию, рассказывающий о своих достижениях, прежде всего самым тщательным образом устанавливает преемственность нового от старого. В любой монографии читатель найдет, как правило, сотни и тысячи ссылок на предыдущие исследования, которые послужили для автора нового отправной позицией, исходным пунктом путешествия в неоткрытое. Автор больше всего озабочен тем, чтобы показать, что все проверенное жизнью находится в полном согласии с новыми идеями и гипотезами; он прежде всего стремится ясным штрихом очертить ту область знания, которая являлась до его исследований белым пятном, и показать, что на границах со старым, с ранее известным его исследования приводят к тем же результатам, которые были известны ранее.
Еще и еще раз повторим: никогда настоящая наука не устанет подчеркивать и отмечать свою преемственность, свою связь с предшественниками. Никогда новые открытия не зачеркивают фактических приобретений естествознания. Научные факты не отменяются дальнейшим развитием науки.
Если только мы не встречаем этих специфических черт истинного знания в той или иной книге, а, напротив, наталкиваемся на ниспровержение основ, на огульное зачеркивание научного творчества сотен и тысяч ученых, мы должны сразу насторожиться: один из основных признаков рениксы налицо.
Даже слабо образованный читатель при беглом перелистывании книги О. Лепешинской тут же увидит, что этот признак присутствует в ее работе абсолютно отчетливо: если права О. Лепешинская, то надо пересмотреть заново все законы эмбриологии.
Идем далее. Ни в одном сочинении, принадлежащем перу хотя бы самого крупного деятеля науки, мы не встретимся с самовосхвалением, с саморекламой. Ученый создал новую теорию. Он отметит ее хорошее согласие с фактами. И все. Больше говорить он ничего не станет. Насколько хорошей получилась теория, пусть судит сам читатель.
Напротив, нескромность есть неотъемлемое свойство рениксы. Это и понятно. Только криком и истерикой лжеученый может рассчитывать обратить на себя внимание. И этот признак обнаруживается отчетливо в сочинении О. Лепешинской. Вот пожалуйста:
«Наши теоретические выводы дают совершенно новые объяснения… Теоретическое значение наши работы имеют и в том отношении, что они помогают окончательному разгрому реакционного вейсманизма, являющегося основой расизма и прочих изуверских фашистских измышлений… Наши работы имеют как большое теоретическое, так и практическое значение… Целый забытый участок входит в науку… Наше учение о происхождении клетки находится не только в согласии с учением Дарвина и дальнейшим его творческим развитием Мичуриным и Лысенко, но и является его дополнением, показывающим процесс развития клетки из живого вещества…»
Читатель может мне поверить — подобных фраз нет и быть не может в сочинениях настоящего ученого.
Но, вероятно, все же источником самого резкого запаха в букете рениксы является схоластика. Если вы усвоили приметы такого мышления, то обнаружите их в книге О. Лепешинской и смело отмахнетесь от «революционных» открытий даже при слабом знакомстве с биологией.
Приведем цитату:
«Если целый ряд ученых (имеются в виду Лепешинская, Лысенко и т. д.) утверждает, что не клетка есть последний морфологический элемент, способный к жизнедеятельности, а самая мельчайшая частица живой массы является живой, то где тот предел, когда можно сказать, что вот эта мельчайшая частица такова, что не способна к проявлению жизненных свойств?
Этого сказать нельзя, а потому, идя логическим путем, мы должны прийти к признанию существования живых молекул».
Вы видите, как все просто. Есть молекулы мертвые, а есть молекулы живые. Найдено слово — и все в порядке. Чего ж тут не понимать, что такое живое вещество: это вещество, построенное из живых молекул.
Еще Мольер посмеивался, говоря: «Наука объяснила, почему опиум заставляет спать. Дело в том, что в нем заключена снотворная сила».
Я перечислил несколько примет рениксы, которые заставляют нас насторожиться, если мы обнаруживаем их в научном сочинении. Девяносто девять шансов из ста, что примет вполне достаточно, чтобы с неудовольствием и досадой отложить такое сочинение в сторону. Однако, разумеется, во всех случаях без исключения окончательным судьей является опыт. К сожалению, иногда приходится тратить время на то, чтобы экспериментальным путем опровергнуть рениксу. Исследование О. Лепешинской наделало столько шума, что много дельных людей теряли время и нервы, чтобы показать грязь и неряшливость ее опытов.
Сейчас радостно сознавать, что это позади. Но забывать историю не следует. Напротив, всегда надо стараться понять, почему так случилось. Как могли в середине XX века пользоваться успехом и поддержкой схоластические бредни? Мне трудно дать исчерпывающий ответ на этот вопрос. Вероятно, с большим успехом это сделают историки.
Я сам был свидетелем такой сцены. В доме отдыха группа физиков и математиков беседовала о задаче создания устройства, моделирующего условные рефлексы. Обсуждались технические детали, ибо задача была близка к практическому завершению. Неподалеку сидел молодой человек, напряженно прислушивающийся к разговору. Вдруг он вмешался: «То, что вы говорите, невозможно. Это противоречит нашей философии».
Вывод фактов из рассуждений был на вооружении большинства философов, начиная от Аристотеля. Как получилось, что линия Платона, Гегеля, Бергсона, пытавшихся обосновывать законы жизни, оперируя общими идеями «души», «абсолюта» или «витальной силы», где-то перекрестилась с линиями рассуждения некоторых наших философов, я тоже понять не могу. Ведь кажется совершенно очевидным, что Маркс в политической экономии и Эйнштейн в физике показали с полной отчетливостью, что истоки ошибок философов и заблуждений ученых как раз и заключаются в отрыве теории от практики, в непонимании того, что мышление нельзя рассматривать в отрыве от бытия и что словам должны соответствовать дела.
Значит, одной из причин, позволивших рениксе цвести в биологии и химии в продолжение нескольких лет, является забвение тех основных принципов познания действительности, на которых базируются марксизм и современное естествознание.
Платье из астральной материи
От Адама до наших дней
Природа далеко не всегда потворствует нашим желаниям. Напротив, достижение цели большей частью связано с преодолением препятствий, а неумеренное хотение и вовсе невыполнимо. Избежать страдания, приблизиться к счастью — естественное стремление людей.
Разумный человек знает, что подвластно ему, что подчинено другим людям и в чем состоят законы природы, выполняющиеся независимо от воли людей: Он понимает, что овладение природой заключается в познании ее законов и использовании их для своего блага. Он понимает, что нет таких сил в мире, которые по его просьбе или молению могли бы изменить естественный ход событии.
Заглядывая в глубь времен, мы в любом веке находим мыслителей, ясно понимающих, что все явления мира протекают по строгим законам, которые невозможно нарушить.
Для наших разумных предков было ясно, что не все на свете возможно, что протиречащие законам природы «сверхъестественные явления», или «чудеса», суть не что иное, как чепуха и выдумка.
Понятие «чуда» вовсе не дитя нашего века. Оно имеет столько же лет от роду, сколько и человеческая цивилизация.
Как во все времена существовали разумные люди, так же точно никогда не переводилась категория людей, верящая в возможность сверхъестественного, не ощущающая незыблемости законов природы.
И наш век — век атомной энергии, завоевания космоса и молекулярной биологии — расправляется с «верящими» очень медленно. Впрочем, это не удивительно. Природные способности к самостоятельному мышлению не получают развития без надлежащего воспитания, а плоды обучения рациональному подходу к миру сказываются лишь после многих лет систематической и последовательной учебы. Вполне естественно, что рациональное научное мышление широко распространено среди людей, посвятивших себя науке.
Что же касается представителей других групп населения, то их мнения находятся в зависимости от пропаганды, которая в век печати, радио и телевидения без труда завоевывает и унифицирует мировоззрение миллионов граждан. Это одна из причин того, что даже наиболее прямолинейная в своем признании чудес католическая религия продолжает держать в сфере своего влияния сотни миллионов людей.