Никому в голову не пришла самая простая мысль, что льдина плывет.
Неужели ее ураганом оторвало от берега?
Как бы то ни было, та часть льдины, где стояли корабли, двигалась с северо-востока на юго-запад со скоростью пятнадцать миль[67] в сутки.
Капитаны сообщили об этом матросам. И те стали оживленно обсуждать этот факт.
Последствия могли оказаться самыми печальными. Плыви льдина на север, это приближало бы экспедицию к цели. Но увы! Она увлекала французов в противоположном направлении.
За два дня льдина продвинулась к юго-западу и повернула прямо на юг, пройдя за последующие десять дней около трехсот километров.
Матросы, поначалу немного расстроившись, теперь живо комментировали сложившуюся ситуацию. Плюмован же старался использовать малейшую возможность, чтобы отточить свое остроумие.
— Одно совершенно ясно — мы никак не можем добраться до так называемого полюса. А я-то мечтал учредить общество по эксплуатации трамвайных линий, турецких бань и построить оперный театр.
— А, еще одна пропащая идея!
— Да что ты понимаешь, Гиньяр!
— Ну это уж точно.
— Если бы господин Полюс захлопнул свои двери перед носом англичан, немцев, американцев или граждан любой другой страны, я бы и глазом не моргнул, но сыграть такую глупую шутку с французскими моряками!.. О-ля-ля, да он просто дурно воспитан!
— А я вот, — продолжал Гиньяр задумчиво, — размышляю о вычете процентов.
— Да ты совсем извелся, думая о своем жалованье, о самый экономный из нормандцев!
— Слушай, парижанин, деньги — всегда деньги.
— А я лично боюсь, что если мы здесь застрянем, то не видать мне ни моего трамвая, ни турецких бань, ни оперы. И самое печальное — я буду лишен удовольствия предложить тебе постоянное место в партере!
— Шути сколько хочешь, это у тебя в крови. Ты умудряешься шутить, даже когда речь идет о деньгах.
— Ладно, не забивай себе голову, все обойдется.
Время шло, а дрейф все не прекращался. Единственная перемена состояла в том, что льдина довольно значительно изменила свое направление. Она все время двигалась вперед, увлекая с собой оба корабля, которые находились теперь гораздо ниже зимовки Нерса, примерно в пятидесяти километрах от мыса Колона, открытого Маркхамом и Альдрихом. Капитан даже смог разглядеть в бинокль мыс Коломбия. Льдина, по всей видимости, двигалась туда, где сэр Нерс открыл Палеокристаллическое море.
Де Амбрие очень беспокоился, но тщательно скрывал свои чувства, оставаясь внешне невозмутимым и уверенным в себе, хотя, честно говоря, твердой уверенности в благополучном исходе экспедиции у него не было. Эх, если бы Прегель не опередил их, добравшись до Севера, в то время как «Галлия» упорно продвигалась сквозь паковый лед! Правда, теперь и «Германия», зажатая льдами вместе с французской шхуной, вынуждена была участвовать в этом проклятом дрейфе. Но пока что Прегель был победителем. Если так и дальше пойдет, французам вряд ли удастся торжествовать над соперником, ведь для этого весной нужно будет подняться выше, чем немецкий географ. Но как это сделать? С другой стороны, смогут ли вообще корабли освободиться из ледяного плена или им суждено долгие годы блуждать закованными в ледяную броню?
Но нужно сказать, что храбрый капитан был не из тех, кто теряет время на бесполезные сетования. С обычным хладнокровием он принял свершившийся факт и стал ожидать событий, какими бы они ни оказались.
Де Амбрие скрывал от матросов свое беспокойство. Между тем на борту «Галлии» все обстояло благополучно. Ни один матрос не пал духом. Напротив, неожиданное путешествие внесло некоторое разнообразие в их монотонную жизнь.
На борту, однако, все оставалось спокойным, жизнь экипажа была четко организована ввиду предстоящей зимовки. Через несколько дней солнце надолго исчезнет, ночи уже стали бесконечно длинными.
Холод и отсутствие продовольствия — жестокие враги полярных путешественников, но не менее коварный недруг — мрачная, гнетущая темнота, лишь изредка расцвеченная северным сиянием, этим отдаленным подобием солнца.
Главная задача командиров, после того как они позаботились о пропитании и крыше над головой для своих подчиненных, — это борьба с продолжительным отсутствием света. Нужно не допустить, чтобы «ночь для глаз» коснулась и души матросов.
Общеизвестно, что растения чахнут в постоянной темноте. Они становятся слабыми, хилыми, теряют цвет, наконец, вянут и быстро погибают. Так же и человек. У него постоянное отсутствие света вызывает что-то вроде интеллектуального паралича, который ухудшает и физическое состояние организма, и может даже серьезно подорвать здоровье.
Итак, командир полярной экспедиции должен напрячь все свое воображение, использовать весь имеющийся опыт, чтобы эффективно бороться с мрачной апатией, которая открывает двери разным болезням, подстерегающим людей, живущих в вынужденном заточении. Но нельзя заставить человека развлекаться по команде, будто на маневрах. Если он начал слабеть и хандрить, нужно срочно найти что-нибудь такое, что поразило бы его воображение, заинтриговало, взбодрило и развеселило. Нужна своеобразная гимнастика для ума. Это и есть нравственная гигиена, которую нужно соблюдать ничуть не меньше, чем физическую, так как она жизненно необходима для здоровья полярных зимовщиков.
К счастью, постоянное движение льдины приносило огромное количество развлечений и всяких неожиданных коллизий, но успевая повеселиться и пошутить, матросы тем не менее всегда были начеку.
Все было не так уж плохо. Если бы не постоянно усиливающийся мороз, жизнь на борту «Галлии» казалась бы как на земле обетованной, разумеется, если таковая вообще могла существовать возле самого полюса.
И будто нарочно, чтобы позабавить людей, начались обычные для полярных стран световые явления, прежде всего солнечные круги. Они того же происхождения, что и радуга: только радуга — это отражение солнца в дождевых каплях, а солнечные круги — отражение солнечных лучей в застывших парах с мельчайшими частичками льда. Когда солнечный круг приближается к горизонту, в нем иногда появляется светящееся круглое пятно. Это — ложное солнце. Бывают и ложные луны.
Все это доктор старался как можно доходчивей объяснить матросам. Хорошо ли они поняли все термины этого мини-урока? Вряд ли. Но, несмотря на пробелы в знаниях, являющиеся следствием отсутствия начального образования, слушатели оказались очень сообразительны. Однако нашлись и скептики, но они не осмеливались открыто высказывать свои замечания, хотя доктор всегда готов был их выслушать с добродушием и сердечностью. К счастью, среди матросов был парижанин, выполняющий роль хора в античной трагедии, который выслушивал жалобы и одновременно являлся доверенным лицом. Один из моряков заметил, что хорошо, конечно, говорить, будто происходят такие-то и такие-то вещи, но вот как проверить утверждения ученых? Плюмован, очень задетый подобным неверием, принял высказывание на свой счет и заявил, что доктор прав, потому что можно сделать искусственную радугу.